Удача любит смелых

— Вижу, чалился, — со значением произнес он, — от звонка до звонка.

— Было дело, — с достоинством признал я.

— По сто сорок пятой?

— И по ней тоже.

— А это у тебя, что? — кивнул железнозубый на кинжал с розой и решеткой, выбитый на предплечье. — Что-то я не въезжаю. Ты баклан, жох, козырный фраер или ломом подпоясанный? Поясни.

— Правильный пацан, — ухмыльнулся я.

— Обзовись. Поясни, кто тебя знает, кто может слово сказать.

— Погоняло — Елизар. Чалился с Дато Ташкентским, Таро, Захаром и многими другими. Ещё можешь спросить за меня Абхаза. Он пояснит.

Рубен оценивающе глянул на меня.

— Внушает, — помолчав, признал он. — Абхаз — вор авторитетный. Но он у себя барыг доит. А здесь моя территория. Мне никто не указ. Здесь я в своем праве. И вообще, чё, ты возбухаешь за лохов вписываешься? Хочешь, чтобы мы тебя тут положили?

— Беспредела не люблю.

— За метлой следи, — прошипел вор. — Бродяги меня уважают. А со своим стадом я сам разберусь, понял? Хочешь остаться живым-здоровым, тихо сиди и не дергайся. Миня, чего зенками хлопаешь? Тащи девку в тачку, я сказал.

Долговязый, мерзко осклабился и сделал шаг к женщине. Каринэ моментально вскочила с грохотом отодвинув стул, прижалась к железной ограде веранды.

— Не вздумайте её трогать, — предупредил толстяк. Он обильно потел, трясся от страха, но нашёл силы возразить.

— Каринэ — мой человек. За беспредел придётся ответить.

— Что ты мне сделаешь? — презрительно ухмыльнулся вор. — Ментов натравишь? Сядешь рядом. Найдутся люди добрые, расскажут всё о твоих делишках темных. Молчать не будут. Это в лучшем случае. А в худшем — на пику тебя посадят.

— У тебя, Рубен, от наркоты чердак протек, — спокойно заметил я, поднимаясь и отодвигая стул. — Какой же ты вор, если деловых красноперыми пугаешь? Так, апельсин, скороспелка гнилая. Только он может подобное ляпнуть. За подобные заявы спросить могут как с гада. И дать по ушам. И тогда тебе корона только сниться будет. Если, не зажмурят.

Мой чуткий слух уловил еле слышный шорох и глухое перестукивание обуви по ступенькам. За высокой оградой и аркой у входа, закрытой дверью, людей видно не было. Но обострившееся чутье подсказывало: засадный полк уже рядом. Ждёт начала развития событий, чтобы ударить в тыл.

— Всё, ты меня достал до печенок, — процедил железнозубый. — Гасим его братва. Бабу в машину. А ты, толстый, готовь бабло, 20 процентов и пятьдесят кусков отдельно за Лали. Иначе…

Слушать, что там будет дальше, я не стал. Резко рванулся вперед и всадил в бороду опешившему на секунду наркоману прямой правый. Железнозубого откинуло назад. Долговязый начал вытягивать руку из штанов, но было уже поздно. Щелкнула раскрывшаяся в полете телескопическая дубинка и на коротко стриженную голову урки, обрушился стальной шарик. Звякнула о плитку рукоять выкидушки, не успевшая выбросить смертоносное жало. Долговязый качнулся и рухнул лицом вперед, раскинув руки.

Я отпрыгнул назад, уходя от взметнувшегося вверх свинореза. Схватился за тяжелый стул и запустил его под ноги дернувшемуся за мной крепышу, с грохотом завалившегося на пол. Наркоман с сальными волосами, с ругательствами вытягивал из-за пояса, зацепившийся дулом за рубашку револьвер. В голову стрелка с глухим стуком, расплескивая желтую пузырчатую и пенящуюся струю, влетела бутылка шампанского, запущенная меткой рукой Каринэ. Бандит отшатнулся и ошеломленно мотнул башкой, приходя в себя.

«Молодец, бой-баба», — машинально отметило сознание.

Больше мы ничего сделать не успели. С грохотом распахнулась дверь. На площадку влетел стремительный вихрь гигантских мышц. Угрюмому парню, «прикрывающему тыл», и уже выхватившему потертый «ТТ», Вазген просто сломал руку, с размаху треснув локоть об слоновье колено. Истошный вопль пострадавшего, согнал с деревьев птиц, и наверняка переполошил всех отдыхающих в кафе.

Ещё одного, парня со шрамом на щеке, такой же быстрый, но уступающий брату в мощи Гурам достал рукоятью «стечкина», обрушив его на голову отморозка.

Растерявшийся на мгновение сальноволосый, развернулся, выхватывая револьвер из-за пояса, но выстрелить не успел. Мощная лапа схватила его за кисть, и надавила. Послышался треск, бандит взвыл, «наган» выпал из разжавшихся пальцев. Стихия природной мощи по имени Вазген просто отшвырнула его в сторону как тряпку. Сальноволосый, испуганной птицей взмыл в воздух, пролетел пару метров, с размаху стукнулся о толстые бетонные балясины. Ограждение треснуло, засыпав глухо застонавшего и обмякшего бандита белой пылью штукатурки.

Приходящий в себя после нокдауна Рубен потянулся рукой за пазуху, но ворвавшийся следом Денис влепил ногой по роже, отправляя железнозубого в глубокий нокаут. Последнего, машущего свинорезом, Вазген, улучив момент, дернул за запястье, разворачивая и подтягивая к себе, плавно перетек за спину, сложил ручищи замком на поясе, и красиво выгнув мощное тело, бросил прогибом, с размаху приложив затылком о толстую деревянную столешницу. Оглушительный грохот вперемешку со звоном разбивающейся посуды наверняка переполошил посетителей кафе, если они ещё там остались. Дерево печально хрустнуло, ножки разъехались в стороны, и стол, рухнул вниз вместе с тушами Вазгена и его бесчувственного оппонента.

— Это, что? Вы кто? — ошеломленно пробормотал Вартан Оганесович.

— Это наши люди, — пояснил я, наблюдая за поверженными бандитами. — Прикрывали нас, на всякий случай.

Сальноволосый, крепыш и железнозубый лежали в глубоком ауте, раскинувшись безвольными тушками на плитке. Угрюмый, тихонько подвывая, нежно баюкал переломанную в локте руку, торчащую под неестественным углом. Мне даже смотреть на него было больно.

Парень со шрамом, держался за башку, исподлобья кидая угрюмые взгляды на державшего его под прицелом Гурама. Карминовые струйки, проступали сквозь пальцы, стекали по коротко стриженным волосам, пробегали дорожками щекам и летели густыми гроздьями капель на пол, расплываясь кровавыми лужицами.

Вазген, вполголоса ругаясь, отряхивал футболку от прилипших остатков салата. Гурам бдительно следил за бандитами. «Стечкин» он засунул за пояс, но готов был в любой момент его выхватить.

В арку осторожно заглянул перепуганный официант.

— Директору скажи, пусть все дела бросает и сюда идёт, и моток веревки сюда принеси, быстро, — скомандовал уже пришедший в себя замминистра. Бледность исчезла с его лица, уступив место оживленному розоватому румянцу.

— Хорошо, — пискнул халдей и бесшумно улетучился.