Удача в подарок, неприятности в комплекте

– Да ты не переживай, - зашептала Катя, без труда определив причину моей скованности, - ты держишься очень хорошо, со стороны ни капельки не видно. Ну, может, нервничаешь чуть больше, так оно и понятно, у Петеньки тётушку зарезали, Оленька упала, тут любой беспокоиться станет.

– Алексей Михайлович уверен, что Ольгу специально толкнули, - выдохнула я поспешно и, не давая себе времени на раздумья и сомнения, поспешила избавиться ещё от одной, последней и страшной тайны. – А ещё он считает, что кто-то искушается на меня.

Катя отодвинулась, пристально глядя на меня потемневшими от волнения синими глазами и нахмурив ровные дуги бровей:

– На тебя? Но… зачем?

Я тяжело вздохнула:

– Не знаю, Алексей… Михайлович мне не говорил.

Катюшка задумчиво потёрла подбородок:

– Во-о-от оно что… Значит думает, что на тебя искушаются…

На миг в чертах сестрицы скользнуло что-то непривычно строгое, даже хищное, словно родные и любимые черты плюшевого мишки вдруг исказила гримаса настоящего голодного зверя. Я вздрогнула, отпрянула, чуть не запутавшись в собственной юбке, Катя ухватила меня за руку и удивлённо округлила глаза:

– Ты чего, Лиза?

Да что со мной, право слово, творится-то?! Скоро собственной тени пугаться начну! А всё Алексей Михайлович с его поцелуями, которые и святую во грех похоти введут. Вспомнив о том, как я едва ли не плавилась в объятиях следователя, и если бы он не был столь сдержан, точно бы не сохранила чести, я мучительно покраснела, даже уши запылали, и поспешно отвернулась, делая вид, что поправляю складку на платье.

– Объясниться Вам надо, - вздохнула Катенька, деликатно смотрящая в окно, - а то мечешься ты, словно птичка в силке, перья теряя. Совсем нервная стала, в каждом родственнике убийца мерещится.

То есть, как это, мерещится, я же говорила, что… Стук в дверь прервал мои размышления. Я поспешно прижала ладошки к лицу, остужая всё ещё пылающие щёки, а Катюшка звонко откликнулась:

– Входите.

– Барышни, Софья Витольдовна приказывает вниз спускаться, гостей встречать, - выпалила Настасья и размашисто поклонилась, чуть не смахнув на пол неосторожно оставленный мной на столике веер. – Ой, прошу прощения.

– Ступай, Настасья, мы уже идём, - Катюшка повернулась ко мне и лукаво подмигнула, - ну что, сестричка, сделаем этот бал незабываемым?

Я гордо вскинула голову и присела в изысканном реверансе:

– Как пожелаете, сударыня.

Вниз мы спустились перешёптываясь и пересмеиваясь, Катюшка не скупилась на забавные истории, умея во всём находить что-нибудь радостное или смешное. Правда, внизу моё веселье несколько приугасло, когда я заметила стоящего рядом с тётушкой Петеньку. Казалось бы, мне следовало радоваться тому, что тётя признала-таки Петю за моего официального жениха и даже позволила ему встречать вместе со мной прибывающих на бал гостей, но вместо довольства я испытала досаду. Право слово, как же тётушка несвоевременно решила продемонстрировать всем то, что я просватана! Ведь Алексей Михайлович ко мне после такого даже не подойдёт, а я так надеялась, что получится потанцевать с ним!

– Лизонька, Вы очаровательны в этом платье, - Петенька взял мою руку и прижался губами к кончикам пальцев. Я мило улыбалась, дожидаясь, когда мои пальцы освободят, но жених не спешил меня отпускать, - настоящая русалка.

– Точно, ни рыба ни мясо, - проворчала тётушка, окидывая меня цепким изучающим взглядом, - ещё и вырядилась точь-в-точь как Катерина.

– Так Вы же сами мне разрешили, - возмутилась я и сердито выдернула свою руку из цепких Петенькиных пальцев.

– Вчера разрешила, а сегодня взяла и передумала, - процедила тётушка через растянутые в приветливой улыбке губы. – И вообще, мала ты ещё, чтобы меня жизни учить! Ой, Марфа Ильинична, Томочка, как же я рада вас видеть!

Пышнотелая, затянутая в тёмно-розовое платье госпожа Доминина, супруга тощего, точно хворостина, господина почтмейстера звучно расцеловалась с тётушкой, потом повернулась к нам с Катюшкой и фривольно ущипнула за щёчки, пророкотав:

– Ах, какие душечки, настоящие розанчики! Милочка, напомните, которая из них Ваша племянница? В этих нарядах они словно сёстры!

– Моя племянница со своим женихом, - прогудела недовольно тётя, сердито сверкнув глазами на Петю, который вежливо поклонился и благовоспитанно шаркнул ножкой, словно был не взрослым мужчиной, а пятилетним несмышлёнышем.

Марфа Ильинична всплеснула руками, отчего шёлковые розы, в изобилии украшающие её платье, затряслись как студень:

– О, какой милый мальчик! У Томочки тоже есть жених, он управляющий банком Прохорова в Петербурге, очень милый молодой человек.

Бледная, с вечной гримасой недовольства на лице Томочка, облачённая в траурно-черный балахонистый наряд, скривилась и проскрипела:

– Маман, давайте продолжим разговоры в зале, меня продует, если я останусь здесь ещё хоть на пару… - внезапно тусклые глаза Томы вспыхнули звёздами, на бледных щеках проступил румянец, она вздрогнула и томно выдохнула. – Кто это?

– Корсаров, Алексей Михайлович, - откликнулась тётушка, недовольно поджав губы.

Я вздрогнула, повернулась и, встретившись взглядом с господином Корсаровым, закраснелась и потупилась, не в силах даже слова молвить.

– Алексей Михайлович, - прощебетала Катюшка, призывно взмахнув ручкой, - идите к нам, мы не позволим Вам ускользнуть!

– Катерина, - прошипела тётушка, но сестричка даже бровью не повела, кокетливо и призывно улыбаясь следователю.

– Было бы преступлением бежать от столь прекрасных дам, - Алексей Михайлович подошёл к нам, отвесил изящный поклон и склонил тёмную голову. Я с болью в сердце заметила в густых волосах серебристую, словно иней, проседь и с трудом удержалась от соблазна накрыть её своей рукой, отогреть теплом, а вдруг растает.

– Пётр Игнатьевич, сударыни, моё почтение.

– Позвольте представить, - голос тётушки звучал напряжённо, словно ей приходилось преступать через себя, знакомя господина Корсарова с нашими гостями, - Корсаров, Алексей Михайлович, следователь из Петербурга. Господин Корсаров, эти наши соседи и добрые друзья, Марфа Ильинична Доминина с дочерью Тамарой Сергеевной.

– О, так Вы из столицы? – оживилась Марфа Ильинична, едва ли не выпрыгивая из своего платья, кое более подошло бы дочери, нежели матери. – И как Петербург?

В тёмно-карих глазах господина Корсарова вспыхнули озорные огоньки:

– Насколько мне известно, сударыня, вполне процветает.

– А правда, что там всё время дожди?
– тоном драматической актрисы вопросила Тома, начисто позабывшая о своём страхе пред сквозняками.

Алексей Михайлович чуть приподнял уголки губ в улыбке, отчего моё сердце чуть не стекло вареньем вниз до самых пяток:

– Уверяю Вас, сударыня, у нас иногда бывает и солнце, - господин Корсаров при этих словах посмотрел на меня, заметил хозяйски лежащую на моей талии руку Петеньки (и когда он успел меня приобнять?) и нахмурился, недолго, правда.