Удача в подарок, неприятности в комплекте

Страж закона замялся, точно красна девица на выданье, потупился, усы затеребил, пришлось подтолкнуть застопорившуюся беседу, тем более что мне и самому интересно стало, какую странность могли заметить у мальчугана. На психопата он не похож, на малоумного тоже, тогда что случилось?

– И что же за странность появилась?

– Игнашка людям сокровенное говорить стал, - городовой с трудом сглотнул, опять перекрестился, - ей-бо, не вру. Он вот так в глаза посмотрит и все самые сокровенные думки скажет. Девице одной заявил, чтобы та не ждала жениха, он, мол, с ней натешился и к жене да детишкам своим и поехал. Ну, та, понятное дело, в слёзы, Игнашку прибили, а через седмицу родич из города им отписал, что, мол, видел женишка в компании супруги да деточек. Так-то вот.

Ясно. Судьба свела с экстрасенсом доморощенным, мало мне чудес было, теперь ещё и это! Однако, странно, что городовой о пареньке в прошедшем времени говорит, да и страх этот тоже, пожалуй, чрезмерен. Во все времена встречались провидцы, предсказатели и прочие чудотворцы, их, возможно, не сильно любили, но настолько сильно не боялись. Порой даже к лику святых причисляли.

– И где же можно найти этого талантливого отрока? – я решил непременно сыскать мальчугана и постараться устроить его в какой-нибудь дом или приют, не дело такому мальцу на улице бедовать.

Городовой уставился на меня так, словно я в паука превратился и алчно жвалами заклацал, к шее стража закона лапы протягивая:

– Господь с Вами, господин хороший, Игнашка же помер, уж полгода как!

Меня словно обухом по голове ударили, по спине пробежали мурашки, ладони повлажнели от пота:

– Как… помер?

– Так его купец Караваев зашиб. Дело было так: купец аменины праздновал, шибко гулял, дня три, не меньше. На третий дён когда из дома выполз, в церкву побрёл, свечку поставить за вразумление жены сбежавшей, дабы прояснился разум её, пробудилась совесть и вернулась она в лоно супружеское.

Я так погляжу, к клятвам верности тут относятся более чем легкомысленно, а супружество и вообще считается формальностью, внимания не стоящей.

– На пути ему Игнашка встретился, - городовой вытер лоб платком, - Караваев ему копейку кинул, на, мол, выпей за моё здоровье. А Игнашка монетку не поднял, на купца пристально посмотрел, да и сказал, что, мол, сколько свечек не ставь и пожертвований не делай, а всё одно грех убийства с души не смоешь.

– Убийства?

– Да-с, убийства. Купец заругался, забранился, а Игнашка, душа бесстрашная, на церковное крыльцо взлетел и закричал, что, мол, Караваев свою жену из ревности, зверь лютый, заживо в выгребной яме утопил, а всем сказал, что она с полюбовником сбежала. Ну, на шум, понятное дело, люди собрались, мы с Михаилом Алаковым, тоже городовой, приспели, стали купца вязать, а он, медведь шалый, из наших рук вывернулся, к Игнашке подскочил, за волосья его схватил да со всей-то своей дикой силы о крыльцо и шваркнул.

Городовой перевёл дыхание, вытер потный лоб, перекрестился, закончил глухо:

– Караваева мы, ясное дело, скрутили, жёнку его, как Игнашка и сказывал, в яме выгребной нашли. Избил её изверг шибко, затем руки из суставов выдернул, за спиной скрутил, да в яму, подлюга, и сбросил. Доктор потом сказал, что она ещё жива была, когда её топили.

Да, о гуманизме жителей Семиозерска можно легенды слагать, там как раз реки крови и мучения несчастных жертв приветствуются.

– А Игнашку в церкву забрали, лечить пытались, да какое там, ему же купчина всю утробу отшиб. Пометался парнишка в горячке дня три, а на рассвете четвёртого помер, отлетела его душа невинная прямиком к ангелам небесным.

Если душа Игнашки отлетела, то как же я мог его видеть, более того, говорить с ним?

– А что, мальчика больше никто и никогда не видел? – меня абсолютно не прельщала перспектива стать медиумом и общаться с покойниками, мне и своего собственного дара за глаза и за уши хватает.

Городовой опять усы затеребил, признался неохотно:

– Видали, случалось. Коли мужик какой или девка на распутице оказывались, совет им был нужен, непременно к ним Игнашка являлся, милостыньку просил, а коли подавали ему, то он и подсказывал, как поступить.

Угу, значит, я на распутице оказался? Ну, уж это, простите за грубость, свистёж художественный, всё в моей жизни ясно и понятно!

«Так ли, барин?» - прощебетал рядом мальчишеский голосок. Но я даже не стал оборачиваться, рыкнул негромко:

– Да! Всё у меня хорошо.

– Ась? – городовой с виноватым видом посмотрел на меня. – Прощенья прошу, господин хороший, не расслышал.

– Я говорю, далеко ли до дома купца Пряникова? – я решил не замечать заливистого мальчишеского смеха, звучащего рядом.

– Так вот его владения, - страж порядка показал на основательный, словно древняя крепость, дом. – Ишшо дед строил, когда на бабке женился.

– Благодарю, - я кивнул городовому и направился к дому, но меня опять ухватил на рукав Игнашка, незримый никому, кроме меня:

– Сердце, барин, слушай, оно не обманет, любую личину, даже самую пригожую сбросить поможет, правду откроет.

– Слушай, Сват Самохвал, - я строго посмотрел на мальца, - я сам разберусь, что мне делать и как. Благодарю за заботу, но…

– Не любит она его, - прошептал парнишка и исчез.

К дому купца я едва ли не летел, а улыбка моя была столь яркой и ослепительной, что две прогуливающиеся под ручку барышни застыли на месте, неуверенно улыбаясь в ответ, а тащивший мешок мужик одобрительно крякнул, молодцевато тряхнул кудрями и залихватски сдвинул на бок засаленный картуз.

Удача продолжала сопутствовать мне. Не успел я дойти до дома, как из ворот вышел светловолосый крепкого телосложения мужчина с густой, в ладонь длиной, бородой. Судя по одежде, пошитой опытным мастером из дорогой ткани, господин сей явно не был слугой, да и держался он с достоинством человека, знающего себе цену и привыкшего более повелевать, чем подчиняться. Я решил рискнуть.

– Господин Пряников, я полагаю? – я вежливо коснулся края шляпы, вопросительно глядя на мужчину.

Тот удивлённо приподнял ровные дуги бровей, которые так и хотелось назвать соболиными, окинул меня проницательным взглядом серо-зелёных глаз:

– С кем имею честь?

– Следователь Корсаров, Алексей Михайлович.

– А-а-а, как же, как же, весьма о Вас наслышан, - мужчина сдержанно улыбнулся, в глазах вспыхнула лукавая искорка, - почитай, все дамы в городе только о Вас и говорят. Вы произвели фурор в обществе.

Интересно, и когда это я успел? Вроде бы никуда, кроме мест преступления, не выходил, ни с кем, кроме подозреваемых да жертв, не общался, неужели родственники Софьи Витольдовны обо мне рассказывали?

– Родственницы госпожи Абрамовой о Вас своим подругам поведали, а те благую весть дальше понесли, - словно прочитал мои мысли купец и усмехнулся в бороду, - теперь ждут не дождутся бала, чтобы воочию Вас увидеть, ни о ком другом и думать не могут, сын у меня уже даже пожаловался за завтраком, что невесту свою скоро к столичному следователю ревновать начнёт.