Удачная неудача Солнцеликого

— Хочу себе обновку справить из этой красоты. И Кире, и Титу.

Халах дробно засмеялся над растерянностью зятя.

— Для племянницы моего друга и спасительницы моего внука все можно. Но мы засиделись, пора возвращаться. Завтра торговый день.

— И когда вам в обратный путь, уважаемый?

— Благодаря тебе и договору с оружейниками мы расторгуемся быстро и с прибылью.

— Я совсем не знаю ваших нужд и обычаев, очень бы хотелось приготовить подарки для семьи моего шуни Дораша. Что порадует ваших женщин? Не откажите в совете.

— Надо же, егоза, выучила. Ты и впрямь считаешь моего внука своим шуни? — Халах веселился не скрываясь, наблюдая за отцом Дораша. — Боги щедро одарили мою семью. Никто из племени не может похвастаться такой родней, пусть и приемной. Придется тебе, зять, обрести десятую дочь.

Нафиг, нафиг.

— Лучше вы, уважаемый, возьмите меня во внучки, а Киру в правнучки. С почтенным Фарх-аром мы лучше торговать станем. Так что там с подарками?

— Ой, да чего им только не надо! — Амазонка аж на ноги вскочила. — Я почти все свои походные запасы оставила. Иголки купим, хорошие нитки, полотно, у них даже пеленки шерстяные, представляешь? — Это Кира? Это моя Кира, которая эмоции цедила, как драгоценный елей? Не зря съездила!

Гости отбыли, а с ними и мой Дораш, еле оторвала от него Тишку.

Кира обнаружила на своей кровати аккуратно сложенную городскую одежду степняка. Я восприняла это как символ, он вернется к нам.

— Тишенька в бассейне. — Отрапортовала материализовавшаяся Сара. — Плачет. Не трогай! — Пресекла подруга мой порыв немедленно кинуться утешать и обещать, что Дораш вернется. — Гунару надо объяснить про Тита, а малыш пусть побудет один.

Наша, когда-то казавшаяся огромной, кухня неожиданно стала тесной. Появились еще кресла. Тишка присоединился к нам довольно быстро. Трудно это для человека, быть одному, когда рядом общаются. За разговорами я довязала свитер Дорашу.

Часть 41

Тит так и задремал, скрутившись в кресле ужиком. Сам разговорный процесс боженёнку неинтересен — ему ведь не только в моей голове вольготно. А вот на новых людей посмотреть да порадоваться их изумлению, это да, внимание наше солнышко любит.

Гунар поначалу с удивлением всматривался в нового для него персонажа. Ох, как я его понимала, вот это кудлатое-конопатое, сидящее в кресле с ногами — огненный бог? Но Тит на такие мелочи, как недоверие, внимания не обратил. Репортаж из храма о «божественных деяниях» прямо в мозг кого хочешь убедит. Я даже немного насмешничала над дядюшкой, в глубине души. Сколько событий свалилось на беднягу, но ведь он и сам этого хотел, правда же? Это ли не пища для его изнывающего любопытства. И я — вся такая неместная, и Сара, и степняки, и Кира с ее поводком, а теперь еще и бог, да не какой-нибудь, а, можно сказать, опальный. Повезло так повезло.

Кстати, когда я вместе со всеми просматривала «видео» из храма, меня неприятно царапнули две вещи: мой собственный внешний вид, срамота позорная, и то, как неловок Тишка в оценках поведения людей. Почему он глаза закрыл? ну, огонь, что тут страшного? ну умрет и что? ребенок — это хорошо? что такое падаль?

Это ж на какую глыбу я замахнулась так опрометчиво? Да, у меня есть огромное желание помочь Гунару освободится от его обязательств, но это вопрос времени. Да, у меня неизбывный долг перед Николаем Арефьевым. Хотя бы потому что он — фронтовик. Но Тишка уже непросто всеми нелюбимый Раштит, которому я должна за вторую жизнь, хоть и не просила ни о чем. Он залез мне в душу, такой солнечный и наивный, как щенок лабрадора. Теперь это мой крест, возможно, на долгие годы. Но это радостный крест.

Кирочка сидела на полу и перебирала несшитые детали свитера. Впервые вижу, что ее увлекло мое незаконченное рукоделие, обычно она интересовалась только результатом. До сих пор забавляюсь, вспоминая, как она мягкие меховые тапочки-шлепки носить училась, коньковым ходом, ага.

— Связать тебе такой? У меня есть еще белая пряжа и зеленая. Хочешь?

— Хочу, а когда? Может, сначала ему?

На спящего боженёнка Кира смотрела с добродушным недоумением. Оно и понятно, столько людей вдруг оказались в ее ближнем круге, а раньше была только казарма и тот, кого почитала, как спасителя.

— Тит мне нравится. Славный.

— Ты Тиш-шеньке тош-ше нравиш-шься, — Сара наслаждалась: все дома, все довольны, все хорошо. Она уже нашептала мне, что эти двое приглянулись друг другу сразу и безоговорочно. Обаянию Тита сопротивляться бесполезно, особенно когда он так искренне радуется, Кира была обречена, так же как и я, и Ваен, и Дораш. И даже Сара. Тишка же к любой симпатии тянулся ответной привязанностью. А обмануть его не в человеческих силах.

Похоже, каждый погрузился в свои думки, беседа иссякла, даже крепкий Ваен уже деликатно позевывал.

— Давайте договоримся, что делаем завтра и спать, поздно совсем. — Сонливость накатывала все настойчивее, и не только на меня, — Гунар, ты сможешь сходить с Титом в храм? Там девочку могут привести.

— А, да, точно, ту, которую молочаем травили. Где и взяли только. Зима ведь, хоть и на излете.

— На подоконнике рос, в горшке, — открыл один глаз Тит, — красивенький такой, пестренький. Но Нинина картошка красивее.

Мой комнатный огородик мы уже обсудили со всех сторон, я только жалела, что не догадалась Халаху его показать.

— А мне, что поручишь, мамочка, — Кира немного ёрничала, но совсем чуточку, нам обеим нравилась эта игра.

— Подарки нужно купить. Рассчитываю на тебя. Не откажешь?

— Это ты по моему плащу соскучилась, тяжести таскать, — Кира подначивала меня так непринужденно и с таким наслаждением, что Сара захихикала.

Да, она научилась хихикать, развлекаясь за Тишкин счет. Даже кормление синенькой силой теперь было скорее данью нами же заведенной традиции, чем насущная необходимость. Насколько я поняла, дом теперь в образцовом порядке, силу особенно девать некуда, а на пропитание ей и наших эмоций хватает. Семейство-то не маленькое образовалось. И разнообразное.

— Ха, — фыркнул Ваен, — с тяжестями у нее проблем не имелось, даже меня умудрялась впрячь. — И столько в этом было обиженного недоумения, что прыснули все.

За покупками решили отправиться полным составом. Но сначала разделимся. Ваен и Гунар идут в храм с Тишкой, мы с Кирой на наш «Предгорный», я к степнякам, амазонка — в кузню. Потом встречаемся и едем на большой рынок с рыбным привозом. Там и галантерейную мелочевку прикупим, у нас с этим скудно.

Дядька Тулак ликовал, показывая промасленный мешок с мясом — мою долю от торга с кочевниками. Даже пытался от денег отказаться, еще чего, я за дружеский совет плату не беру.

— А что алтарь Раштиту, не готов еще? — попытку перевести тему можно считать провальной, оружейник лишь с досадой плюнул, очень непристойный жест, по мнению местных.

— Та не знаю я, как и подступиться! Нашли умельца, да он такую деньгу заломил, как будто дворцовый фонтан украшать собрался.

— А статуя, это обязательный канон? Ничего другого нельзя?

— А что другое-то? — Казалось, что подобный вариант не рассматривался оружейниками в принципе.

— Ой, дядь Тулак, да что угодно, хоть вечный огонь в солнечном круге. Чем не Раштитов символ?