Удар с небес

И вдруг увидела, как во двор на своем Харли влетел Макс. Ангел тут же напустила на себя грубовато смурной вид, будто только-только со сна, встрепала волосы, сунула в рот жвачку. Готово! Можно встречаться!

И появилась именно в тот момент, когда он вошел в гостиную.

– Ну, что там было у старика?
– Закричала Тинка, - рассказывай! А то сбежал куда-то!..

– Сначала чашку кофе, - сказал Макс, - а потом рассказы. Впрочем, ничего особенного.
– Скривился он. Потом, девочки, я жуть устал. Ангел, пойдем, кофе сварим.

Они с Ангелом ушли на кухню и Макс просяще глянул на нее.

– Ангел, будь другом, свари кофе и мы посидим здесь хоть минуту вдвоем. Я уже не могу слышать эти Тинкины визги. Я только тебе расскажу обо всем. Им - он кивнул в сторону комнат, - знать всего не нужно.

– Ты не любишь Тинку?
– Спросила Ангел.

– Что значит, - люблю-не люблю... Не те понятия. Мне она не нравится, скажем так, но при стечении обстоятельств, я её трахнул, - неожиданно улыбнулся Макс Ангелу по-свойски. Но сразу же посерьезнел, - Ангел, что ты взял у старика? Ты должен ему вернуть, так он сказал. И тогда он отдаст тебе паспорт, про который ты мне не ничего не говорил. Зря. Я выглядел болваном. Ну, ладно, проехали. Пойдем вместе. Знаешь, я его не боюсь, по-моему, он просто очень старый и очень одинокий...

Ангел не отвечала, хотя собиралась расспросить его обо всем "свидании" и, главное, о рукописи Леонид Матвеича, - что с нею?

Но после чисто "мужского" признания Макса, она забыла обо всем. Иногда плохо быть парнем и слышать такие откровения...

... Неужели Макс такой же, как все? Как страшно просто он сказал о Тинке! Вроде как: мол, при случае особого голода, попробую рыбий жир. Жуть! О паспорте она не думала, так, мелькнуло, что если Макс называет её - как парня, значит, действительно - "проехали". Старик её не предал. Странно. Но дальше так продолжаться не может!

Славинск! Только он её спасет.

Она так задумалась, что лила и лила кофе, - через чашку, блюдце и вот он льется на скатерть, на пол...

– Что с тобой?
– вскочил испуганно Макс.

– Ничего, - ответила она сдавленно, - мне что-то неважно, я пойду...

– Тебе помочь?
– Услышала она, идя в ванную и желая одного - включить душ и ничего не слышать и не видеть, а стоять под горячей струей воды, смывая грязь, которая с каждым днем все больше и больше прилипает к ней.

– Сам справлюсь!
– Крикнула она и закрылась на защелку.

... Такое мог совершенно спокойно сказать юноша, в которого она влюблена, который свято и чисто, - она была уверена!
– любит другую женщину!

Что же за существа, - мужики? Ангел плакала под шум душа и ей не становилось легче от слез, - как обычно говорят, - а все тяжелее и тяжелее.

Макс был поражен. Ничего он такого не сказал! Почему Ангелу стало плохо? Ерунда какая-то... Мальчишка он еще, малец совсем, этот Ангел! А может он влюблен в эту дурочку Тинку? Ведь она и впрямь хороша.

И тут все отлетело от него...

Улита.

С ней все кончено. Они больше никогда-никогда...

Никогда.

Хотели ли они быть вместе?.. Он боялся этого вопроса. Да?.. А может быть, как сказала когда-то Марина Цветаева: "Хотеть - это дело тел. А мы друг для друга - души"?..

Надо домой. Не здесь же заснуть, как полному дебилу, а он почему-то падает с ног.

Папку с рукописью Леонид Матвеича, которую он забрал от Улиты, Макс оставил на кухне, найдут. Он позвонит девчонкам, спросит, как рукопись, уж Ангел-то прочел и знает, что это! Он и говорил, кается, что ему нравится... Казиев мог нарочно опоганить ее! А забыл из-за оливок!

Макс опять вернулся мыслями к старику. Он интересуется Улитой. Почему? Все знает, все! Он, Макс, это понял. Спросить у самой Улиты? Но она ни словом никогда не обмолвилась о таком знакомстве... Ну и что? Все она должна ему говорить, рассказывать? Странная однако история с этим стариком...

21. РЮКЗАЧОК, ПОЛНЫЙ ТАЙН...

Девчонки, конечно, наткнулись на рукопись. Тинка завизжала от радости и, выпросив у Алены сиреневый бархатный костюм и серьги с бриллиантами, позвонила Казиеву и сказала, что у неё есть кое-что ему показать.

Он был зол, - по всем параметрам, - спросонья не разобрался, кто звонит, и предупредил, что если что-нибудь зряшное, то он спустит гонца с лестницы.

Казиев открыл дверь, не глядя на того, кто там стоит и протянул руку: давайте мол, что там.

Вчерашние оливки испортили ему настроение надолго. Но главное, что рукопись оказалась просто-напросто Ленькиной и его! Старой как грех. С ума он там сошел в своем Мухосранске? Такое предлагать?..

Наконец он посмотрел на посланца и, увидев Тинку, обомлел.

Перед ним стояла, ну... Синди Кроуфорд, примерно!

Красива, элегантна, и, что удивительно!
– с чувством собственной значимости и самодостаточности ( это ей все время вдалбливала умная Алена).

Казиеву стало неловко за свой вид, - пребывал в "антистрессе". Он засуетился и как-то даже подобострастно проводил Тинку в гос - тиную, - по ходу дела, отметив что в ушах у неё бриллианты...

Кажется, я, старый козел, теряю Цыпу-Дрыпу, подумал он, разозлившись и на себя, и - опять же!
– на весь мир. Грело только то, что Тинка принесла что-то стоющее. Правда этот молодой подонок сказал, что он привез именно то, но они с Улитой такие крути - лы-вертелы, что не приведи! Почему он ривез рукопишку Улите?.. Тут явно что-то не так. Они ему подсунули ее! Может, Ленька прислал рукопись Улите? А не Макс её привез? Сейчас он узнает.

Единственная страсть, которая ещё полыхает в нем яростным огнем, - это кино.

И ещё он твердо знал, что уважающий себя режиссер из первой десятки, обязан бросить свою старую кошолку и подниматься по Звездной лестнице, - с красавицей высшей пробы.

Казиев ещё раз остро глянул со стороны на Тинку: она тянет на спутницу последних лет творчества... Тьфу, тьфу, черт те что он лепит!

Когда же Тинка из красивого пластикового пакета достала многострадальную рукопись многострадального Леонид Матвеича, Казиев позеленел.

– Но я же вчера отправил это к такой-то матери! Это вот дерьмо ты называешь "кое что есть"? Нет тут ничего! Нет! Кроме соплей и воплей! Впрочем, - уже тише сказал Казиев, - коль привезла, давай!

Он взял рукопись и небрежно кинул её на тахту, где ею тут же занялся коккер спаньель, до этого тихо дремавший в уголке.

– Как?
– закричала Тинка - ведь это то самое, за чем приезжал Родя! Это тот самый старик! Это у него взято!

– Тот старик?...
– Опять удивился Казиев и замолчал.