Удары шпаги господина де ла Герш, или Против всех, вопреки всем

– Да, я их потерял.

На какое-то время взгляды собеседников встретились: насколько нравились г-ну де ла Герш открытое и мужественное лицо и улыбка графа Вазаборга, настолько черты лица человека по имени Альберт - то ли взгляд, то ли линия рта, - внушали ему неприязнь. Однако он тотчас же надел маску благовоспитанного человека.

Граф де Вазаборг, молчаливо глядевший в окно, будто спрашивавший у ночи объяснения какой-то тайны, живо обернулся:

– Капитан Якобус? Кто этот человек и почему вы его знаете?
– спросил он, обращаясь к г-не де ла Герш.

Арман-Луи рассказал ему, при каких обстоятельствах они встретились.

– Вот как! И снова похищение?! Может, такова профессия этого капитана?
– предположил швед.
– Но, надо полагать, на этот раз он это делал не для него, не для того графа... Но ради какого графа на сей раз проник он, как бандит, в это наше убежище? Кто бы это мог быть? Вы не знаете, господин герцог?

– Нет, - сказал Альберт.

Взгляды Маргариты и герцога Альберта встретились. Чернее тучи стало лицо дворянина и, побежденный её молчаливым взглядом, он опустил глаза.

– А вы, Маргарита, вы ни о чем не догадываетесь, вы никого не подозреваете?
– обратился к ней граф Вазаборг. Маргарита, все ещё глядя на герцога, медленно проговорила:

– Нет, однако мне надо подумать.

Герцог Альберт глубоко вздохнул и сел. Капли пота выступили на его лбу.

Выражение радостного спокойствия и счастливой уверенности, только что увиденное г-ном де ла Герш, исчезло с лица Маргариты. Она стала серьезной и убрала свою руку с руки графа Вазаборга, которую сжимала. Она встала и подошла к г-ну де ла Герш:

– Храни вас Господь!
– сказала она нежным голосом, ласково глядя на него.
– Я не знаю, придется ли мне когда-нибудь в жизни ещё раз встретиться с вами... Поцелуйте меня, как брат целует сестру... Чтобы мне осталось что-то на память о вас.

Она потянулась губами ко лбу Армана-Луи. Охваченный вдруг чувством какого-то бесконечного уважения и сердечности он ответил ей своим целомудренным поцелуем, и Маргарита скрылась за длинной колышущейся драпировкой портьеры.

Альберт стал бледнее смерти.

Час спустя, после этой сцены, Арман-Луи возвратился в свою комнату в трактире "Коронованный лосось".

"Не приснилось ли ему все происшедшее?", - с мыслями об этом он упал на кровать и заснул, стиснув кулаки.

К полудню трактирный слуга вошел к нему с поварским колпаком в руке, сгибаясь в поклоне при каждом шаге.

– Гонец в королевской ливрее - у ворот, - сказал он.
– Вот что он вручил мне для вашей милости.

Слуга снова поклонился до земли и передал г-ну де ла Герш шкатулку, перевязанную тесьмой, на которой висел ключик.

Протерев глаза, Арман-Луи открыл шкатулку.

Внутри лежало золотое кольцо с рубином и привязанная к нему записка без подписи:

"Еще раз спасибо. Если вам понадобится когда-нибудь друг, смело приходите в королевский дворец и покажите это кольцо капитану гвардейцев: вас примет человек, который никогда не забудет вас".

– Черт возьми!
– прошептал г-н де ла Герш.
– Граф Вазаборг какой-то важный сеньор при дворе! ... Надо же! Он и сам как капитан гвардейцев...

И Арман-Луи надел кольцо на палец.

"Оно сослужит мне службу, если сподоблюсь стать корнетом в шведском полку", - подумал он.

Под кольцом и запиской было письмо, адресованное г-ну де Парделану, скрепленное королевским гербом.

"Вот так так!
– подумал г-н де ла Герш.
– Граф де Вазаборг - человек слова!"

Все это время трактирный слуг с поварским колпаком в руках смотрел на него:

– Ваша милость не пожелаете ли чего передать гонцу? спросил он.

– Скажи ему, что я уезжаю. Предложи ему бутылку рейнского вина за мой счет, если оно есть ещё в твоем погребке, и выпейте её вдвоем за мое здоровье.

Солнце было ещё над горизонтом, когда с радостным сердцем Арман-Луи галопом помчался по дороге к Сент-Весту. Проезжая мимо белого домика, который виднелся сквозь деревья сада, он взглянул на него и улыбнулся.

– Прощай, Маргарита! И да здравствует Адриен!
– сказал он.

И, отпустив поводья своей заржавшей лошади, он исчез в облаке пыли.

Через несколько минут уже не видны были колокольни Готембурга.

16.

Раскаты грома

Каркефу наслаждался полном изобилием в замке Сент-Вест, который он называл благородным и великолепным. Своеобразная архитектура здания восхищала его, и он благодарил всех богов за то, что здесь была такая широкая, просторная и настолько хорошо оснащенная кухня, какой он не видывал ни в одном из известных ему замков.

– Сударь, - сказал он Рено.
– Обидно видеть дом, полный прекрасных вещей, в руках таких нечестивцев.

Иногда, проголодавшись по утрам, он вздыхал; по вечерам, после вкусного ужина, он лил в свой стакан слезы умиления.

– Сударь, - снова заговорил он, обращаясь к Рено, понятно, что подобные милости Провидения не могут длиться вечно. Кто мы, чтобы быть достойными их? Бедные грешники, погрязшие в пороке!

– Говори за себя!
– ответил Рено.

– Какой хозяин, таков и слуга - говорит мудрость, её логика не позволяет мне отделить себя от вас. Однажды утром мы проснемся в какой-нибудь мерзкой конуре, обставленные ловушками, с пустым желудком и пустыми карманами. Надо молиться, сударь, и подкрепляться в ожидании дней испытания.

Рено следовал советам дальновидного Каркефу. Благодаря присутствию в замке Дианы, а также баронессы д`Игомер, Рено не так сильно скучал по Арману-Луи. Он вздыхал при виде Дианы и улыбался, когда встречал баронессу - и этому наказанию не было конца.

А однажды утром Арман-Луи, точно молния, влетел во двор замка. Очевидно, какое-то предчувствие привело Адриен в это время к окну. Увидев белую ручку за занавеской, а потом и её красивое радостное личико, Арман-Луи тотчас забыл о днях, проведенных вдали от м-ль де Сувини.

Он поднялся в замок, перепрыгивая через несколько ступенек по большой лестнице, погромыхивая шпорами и, толкнув дверь кабинета, вошел к ну де Парделану.

– Ну вот и я, господин маркиз, - улыбаясь заговорил он.
– Еще два таких поручения, вроде этого, и я, наверное, буду чувствовать себя столетним старцем.

При виде королевского герба на письме, привезенном Арманом-Луи, г-н де Парделан затрепетал:

– Сам король Густав-Адольф вручил вам это письмо? спросил он.

– Нет, господин маркиз.