Уездная учительница магии

* * *

На крыльце коттеджа нас встретил угрюмый мужчина в рабочей одежде. Его лицо было помятым, с недельной небритостью, волосы всклокочены.

— Виктор, школьный уборщик, дворник и истопник, — представил его директор и добавил вполголоса, когда мужчина отошел, не сказав мне ни слова: — Горький пьяница и драчун. Раз в месяц уходит в запой на три дня, тогда мы вынуждены сами заботиться о помещениях. Но в остальное время он ведет себя тихо, трудится исправно, очень аккуратен. Но его… не любят в городе. Другую работу найти ему трудно.

Я покачала головой. Разве не опасно держать такого человека в школе, где он будет подавать дурной пример детям? Но высказывать вслух свои мысли не стала.

В коттедже было две комнаты, спальня и гостиная. Мебели мало, только самое необходимое: стол, книжный и платяной шкафы, кровать, стулья, несколько полок — но все новое и добротное. На стенах зеленые обои в цветочек, нарядные занавески на окнах. Пол деревянный, выскобленный до желтизны, у входа коврик. Абажур с бахромой заливал комнаты приятным оранжевым светом.

И тут было тепло, в камине трещал огонь, пахло дровами, воском и свежим бельем.

— Чудесный дом! — сказала я с удовольствием.

— Он построен на средства господина Роберваля, и он же оплачивает учителям воду и уголь, — напомнил директор, убив мою радость.

Значит, я обязана этим великолепием господину-мертвые-глаза. Видимо, я должна неустанно благодарить его за щедрость при каждой встрече.

Ладно, поблагодарю, мне не сложно. Но совету его все равно следовать не стану. Ему не удастся выжить меня из этого города.

— В шкафу есть спиртовая горелка и чайник. Бутерброды госпожа Барбута вам дала… завтра она покажет, где покупать провизию и найдет приходящую девушку для помощи по хозяйству. Прислугу тоже оплачивает господин Роберваль.

— Спасибо, помощница не понадобится. Я сама могу о себе позаботиться.

— Мыть, готовить и убирать? У вас и так забот будет полон рот. Плохо, что вы приехали поздно, накануне первого учебного дня. Отдохнуть как следует не получится, придется готовиться к занятиям. Завтра проведете три урока. Урок словесности в начальном классе, урок истории в среднем классе и. то самое дополнительное занятие. Познание сверхприроды, — директор испустил очередной тоскливый вздох. — Однако теперь я вижу, что из моей затеи ничего не выйдет. Вряд ли к вам придут ученики. Родители им не позволят.

— Обязаны позволить. Этот курс рекомендован Департаментом образования.

— Где Департамент и где мы!

— Говорят, со следующего года этот курс станет обязательным. А пока я что-нибудь придумаю, чтобы завлечь учеников и уговорить их родителей.

— Надеюсь на вас. По всему видно, вы барышня предприимчивая и упорная, — директор хитровато прищурился. — И вам палец в рот не клади. Мы с вами сработаемся.

Он дружелюбно похлопал меня по плечу и распрощался.

Я закрыла за ним дверь и без сил опустилась на ближайший стул.

Ну и денек выдался!

Но рассиживать было некогда; часы на городской башне пробили девять. Их звук показался мне тоскливым.

...Как бой часов на церквушке во дворе психиатрической лечебницы святого Модеста. В палатах лечебницы были голые стены с ободранной краской, зарешеченные окна, крепкие засовы на дверях, жесткие матрасы на продавленных койках. Милостью моего дяди и бывшего жениха я провела в лечебнице два дня, но запомнила на всю жизнь давящее чувство безысходности...

Ни за что не вернусь туда. Я сбежала из столицы. Меня не найдут.

Я вздрогнула и усилием воли отогнала неприятные воспоминания. Потерла виски, затылок.

Хотелось спать; глаза слипались, челюсти раздирала зевота, но отправляться в кровать пока рано.

Согрела немного воды на спиртовой горелке, добыла тазик и кое-как помылась. Переоделась в удобное и принялась разбирать саквояж. Развесила в шкафу одежду — вещей немного, но все из дорогих магазинов. Завтра в класс явится элегантная учительница, одетая по последней столичной моде.

Разложила на столе книги, тетради и письменные принадлежности, прислушиваясь к далекому гулу и треску, что доносились из дома моего соседа-изобретателя.

Надеюсь, его механизмы не станут слишком уж громко шуметь и не потревожат мой сон.

Прошлась по комнате в поисках следов прежней обитательницы коттеджа. Ничего не нашла: моя предшественница забрала личные вещи. Но потом в одном из ящиков комода обнаружилась тетрадь...

На первой странице аккуратным старушечьим почерком были записаны в столбик фамилии под заголовком «Мой начальный класс». Рядом с каждой фамилией стояли пометки: «Светлые волосы, коса, курносый нос». «Веснушки, рыжие вихры. Грызет ногти». «Очки, нет переднего зуба».

Понятно! Старушка не полагалась на свою память и при знакомстве с учениками записала их приметы и привычки. Полезная информация. Стоит ее изучить. Завтра я приду в этот класс и встречусь с этими самыми детьми.

Я согрела воды, заварила чай — в буфете нашлась заварка, достала из сумки пакет с бутербродами, который дала заботливая госпожа Барбута. И обнаружила, что она также свернула кулек из листа, вырванного из старой ученической тетради, и доверху наполнила его печеньем.

Отличное печенье: с корицей и медом, покрытое апельсиновой глазурью. Я позволила себе съесть одно, но потом спрятала кулек обратно в сумку. Мне пришла в голову отличная идея...

А затем села за стол и принялась изучать список и пометки, которая оставила моя предшественница.

* * *

Ночь пролетела, как один час.

Укладываясь в незнакомую кровать вечером, я думала, что не усну. Слишком много событий произошло за день. Слишком много пищи для размышления я получила. Кроме того, меня беспокоили звуки из дома моего соседа. К полуночи они усилились.

Но с каким удовольствием я вытянулась на чистых, пахнущих свежестью простынях, под тяжелым одеялом! В мускулах приятно гудела усталость.

В очаге потрескивали дрова, желтые отблески плясали на деревянных досках пола, на обоях в цветочек, на белоснежных боках чашек на полке. Мне было тепло, радостно и уютно.

Какое удовольствие — иметь свой дом!

Я уснула быстро, да так крепко, что не сразу услышала будильник.

Утром мое настроение было уже не таким радужным.

Очаг погас ночью, комната выстыла, и я закуталась в одеяло, стуча зубами. Пришлось долго искать среди темной массы в камине тлеющий уголек. Я ворошила кочергой, держа наготове смолистые щепки. Уголек никак не находился; спичек также не было поблизости. Вчера я куда-то засунула коробок и не могла вспомнить, куда именно.