Угасающее солнце: Кесрит

— Я благословляю вас, — помолчав, сказала она.

— Благодарю, госпожа, — ответил он.

И это было все. Он ушел; Ньюн смотрел, как скрывается его высокая фигура во мраке холла, и каждая мышца юноши дрожала.

Они умерли, Эддан и Сатель. Они сами выбрали это: Сатель — по обычаю своей касты, и Эддан, которому было тесно в своей касте, пошел за ним в долгий путь. Ньюн видел лицо Эддана и не находил в нем ни горя, ни страдания. Он слышал, как легко и быстро сбегает кел'ант по винтовой лестнице, как открылась и затем захлопнулась дверь, и ему стало ясно, что эдун лишился двух своих братьев, двух великих братьев.

— Сядь со мной, — сказала Интель.

— Госпожа, я приготовила питье, — сказала Мелеин звенящим голосом. — Пожалуйста, выпей.

Она протянула поднос, который дрожал в ее руках. Интель взяла чашку, выпила и затем поставила обратно, откинувшись на подушки. Ньюн и Мелеин сели рядом, справа и слева от госпожи.

Так они провели много ночей со дня смерти Медая: сон Интель был очень беспокойным, и она не могла уснуть, если в комнате никого не было.

В этот вечер Ньюн не смотрел на нее, пока она ждала, когда подействует наркотик. Он опустил голову, глядя на свои руки, лежащие на коленях. Эти руки дрожали от напряжения.

Эддан и Сатель. Они были частью его жизни. Он плакал и слезы катились по его не скрытому вуалью лицу. Он не мог поднять руки и вытереть слезы: ему было стыдно от того, что он плачет — ведь келы не могут плакать.

— Сатель был очень болен, — мягко сказала Интель. — Он хорошо знал, что делает. Не думай, что мы расстались со злобой. Мелеин знает. И Эддан знает. Сатель хороший старик, у нас с ним старые разногласия. Он часто не соглашался со мной, но все сорок три года давал мне мудрые советы. Я не сержусь. Мы были друзьями. И я не думаю плохо об Эддане. Я бы удивилась, если бы он поступил по-другому.

— Ты жестока, — сказал Ньюн.

— Да, — ответила она. И ее легкая рука скользнула по его плечу под укрывающую голову зейдх. Ньюн движением плеча сбросил руку и плотнее запахнулся в мантию. Голова его была опущена, в глазах стояли слезы.

— Мой последний сын, — сказала Интель. — Ты любишь меня?

Этот прямой вопрос как молотком ударил Ньюна. Он не мог ответить просто: «Да, Мать». На это ему не хватало смелости.

— Мать, — с горечью произнес он один из многих титулов, самый дорогой для Келов.

— Ты любишь меня, Ньюн? — ее мягкие пальцы пробежали по волосам, коснулись его уха — так ласкает родная женщина и возлюбленная. «Здесь тайна, — говорили эти прикосновения, — здесь кроется тайна: будь внимателен."

Ньюн не был готов к тайнам. Он смотрел на нее, пытаясь найти слова для ответа. Спокойное лицо было обращено к нему.

— Я знаю, — сказала она. — Ты здесь. Ты выполняешь свой долг. Ты очень послушен, сын мой. Я знаю, что лишила тебя многого.

— У тебя были свои причины для этого.

— Нет, — оказала она. — Ты кел'ен. Ты не знаешь, ты веришь. Но ты прав, когда говоришь так. Завтра… завтра ты убедишься в этом, когда увидишь «Аханал». Мелеин…

— Да, госпожа?

— Ты оплакиваешь Сателя?

— Да, госпожа.

— Ты не осуждаешь меня?

— Нет, госпожа.

— На «Аханале» прибудет госпожа, — сказала Интель. — Эта госпожа может распорядиться не так, как я.

— Мне двадцать два года, — запротестовала Мелеин. — Госпожа, ты должна подчинить «Аханал» своей воле. Но если они пришлют вызов, если они посмеют прислать вызов…

— Ньюн защитит меня. И он защитит тебя, когда придет время.

— Ты передашь его мне? — спросила Мелеин.

— В свое время, — ответила Интель. — Я сделаю это. В свое время.

— Я не знаю все, что я должна знать, госпожа.

— Ты убьешь любого, кто захочет отобрать у тебя Пана. Я старейшая из всех Матерей, и я сама подготовлю себе преемницу.

— По совести говоря… — запротестовала Мелеин.

— По совести говоря, — сказала госпожа, — ты должна повиноваться мне и не задавать вопросов.

Наркотик начал действовать. Глаза ее затуманились, она опустилась на подушки и затихла.

Вскоре она уже спала.

Среди келов говорили, что во время разрушения Нисрена земляне полностью уничтожили эдун, и они не обращали внимания на все попытки мри вызвать их на а'ани. Это была самая первая и горькая ошибка мри, которую они совершили в войне с землянами. Земляне проникли в эдун, и каты в ужасе пытались спастись бегством. И тогда Интель встала между землянами и катами. Ее руки исторгли огонь, и холл запылал. Сама ли Интель, или огонь вынудили землян остановиться — этого никто не знал, но, во всяком случае, земляне не пошли против нее. Она стояла так до тех пор, пока не спаслось большинство катов, а подоспевшие келы не увели ее в безопасное место, на корабль регулов.

Ньюн знал это, но до сегодняшнего вечера не мог себе представить, как мягкая Интель могла быть такой стойкой и непреклонной.

14

Дункан услышал шум машин. Он тут же проснулся, решив, что его вызывает Ставрос. Он вскочил с дивана и стоял, пытаясь собраться с мыслями. Он спал не раздеваясь. Ставрос тоже не пожелал ложиться в постель. Ночью разыгралась буря и по системе сообщений все время передавали штормовые предупреждения.

Он услышал, как в комнате Ставроса откинулись штормовые экраны. Дункан вошел к нему в комнату, освещенную проникающим сквозь окно хмурым светом.

Ставрос сидел в своем подвижном кресле, стоящем в центре комнаты. Он с любопытством взглянул в лицо Дункана. Засветился переговорный экран.

«Посмотри в окно."

Дункан подошел к покрытому брызгами окну и стал осматривать пустынное пространство, где не было ничего, кроме песка и камней, моря и башни завода для опреснения соленой морской воды. В очертаниях башен было что-то неправильное, чего-то не хватало. Там появилось пустое пространство.

Экран Ставроса снова ожил.

«Регулы только что передали предупреждение: воду использовать только для питья и пищи. „Небольшие повреждения на станции очистки воды“. Они просят проявить терпение."

— Но ведь скоро здесь будут земляне, — запротестовал Дункан.

«Похоже, что есть повреждения и в порту. Регулы очень встревожены. Бай никого не принимает."

Дождь почти прекратился, лишь редкие капли постукивали по стеклу. Хмурый серый цвет на мгновение стал красным: это сквозь просвет в тучах показался Арайн.

А на горном хребте, который возвышался далеко за городом, замаячили движущиеся тени. Дункан вгляделся в них.

— Там что-то есть, — сказал он.

«Да, — отозвался экран. — Много. Много. Может быть, буря выгнала зверей из нор."