Углерод

– Это не может не радовать, - обрадовался техник, - будь добр, расскажи мне...

Локоть, не дал ему договорить и зачем-то с силой пнул ногой, но не Леонида, а чернокожего. Злобно глядя на собрата по несчастью и мыча, он ударил его ещё несколько раз. Техник наблюдал за этим безобразием и жалел, что не зафиксировал Локтя так же, как и Володю.

– Ты ничему не учишься, прекрати, а не то накажу.
– попросил техник.

Но Локоть не внял совету и продолжил пинать чернокожего ногой. На самом деле, он уже понял, что нужно похитителям и таким образом пытался намекнуть соседу о благоразумии. Чем сговорчивее тот будет, тем больше шансов уже у Локтя выжить. Леонид не смог разобрать мычание авторитета, подобное рвение вызывало у него только негативные ассоциации.

– Дурак...
– коротко охарактеризовал он Локтя, затем встал и повернулся к Лизе.
– Синеглазая, закрой уши и отвернись.

– Зачем?
– не поняла она и тут же пожалела о своей нерасторопности.

Леонид уже занёс над Локтем топор. Авторитет зажмурился, ожидая удара по голове, но техник не собирался его убивать. Ударом обуха он сломал Локтю левую ногу чуть ниже коленного сустава. Положенец взвыл, но на свою беду не потерял сознание. Уже аккуратно положив топор на пол, Леонид схватил Локтя за лодыжку и одним быстрым движением провернул её и голень на двести семьдесят градусов. В этот момент, в помещении кричали практически все. Локоть кричал от боли, чернокожий пытался кричать от ужаса, Лиза от дикости происходящего. Когда Локоть стих, а вокруг воцарилась тишина, Леонид поднял топор, уселся на коробку и опёршись на верный инструмент, смотрел на покалеченного авторитета.

– Известно ли тебе, туземец, какой сегодня день?
– спросил он чернокожего, всё ещё глядя на Локтя, но пленник не смог ответить.
– Устыдись! Ведь сегодня светлый праздник, День топора, да...
– техник повернулся к нему.
– Как это будет... Вижу по-русски ты понимаешь, но говоришь ли?
– пленник, со слезами на глазах, замотал головой.
– Плохо. Очень-очень плохо. Кто бы мог подумать. Давай мы... Сейчас я, буду задавать тебе простенькие вопросы. Ответы я буду получать в виде кивков или... Ты будешь искренен, и как гениальный актёр вести диалог при помощи мимики. И, если я не оценю твоё мастерство, вот это, - он показал чернокожему рукоятку топора, - я запихну тебе, нет, не в задницу. В глотку! Ну там, пищевод, желудок... Не знаю, как именно, но я это сделаю.

– Лёня, можно мне выйти?
– встряла блондинка.
– Я не смогу на это смотреть!

– Никуда не уходи, я сейчас.
– пригрозил он пленнику, затем подошёл к Лизе и тихо, чтобы не услышал чернокожий, сказал: - Послушай меня, Синеглазая. Ты можешь вернуться домой, но видимо не сильно этого хочешь. Ты пойми, так надо...

– Надо? Кому надо? Мне не надо! Это ведь не пустая угроза. Я очень хочу вернуться домой, но Лёня, это уже перебор! Они же не мясо! Они - люди! Ни один человек не заслуживает такого! А что ты сделал с Вовой, как ты его наказал?

После манипуляций с ногой, до неё дошло, под словом "Наказать", Леонидом подразумевался не просто удар по лицу или избиение, а широчайший спектр насильственных и очень болезненных для жертвы действий.

– Если уж остановить тебя не могу, то хотя бы смотреть на это не хочу. Лёня, можно мне выйти?
– взмолилась она.

– Конечно можно.
– Леонид улыбнулся.
– Я закончу всю грязную работу, возьму тебя за ручку...
– он задумался на секунду.
– Какая всё-таки гибкая штука совесть. А ты вообще попыталась? Очень ведь удобно. Да, так и будет!

Леонид схватил девушку за плечо и потащил к двери.

– Лёня, что ты? Я не понимаю, что сделала не так...
– Упиралась она, только непонятно зачем, ведь секунду назад сама хотела покинуть помещение.

Он молча дотащил её до двери, дотронулся до пиктограммы и швырнул в дверной проём с такой силой, что та, ударившись о стену напротив, упала на пол. Леонид исчез за дверью, а она, оклемавшись, поднялась на ноги. Лиза попыталась вернуться в комнату, но дверь не отреагировала на прикосновение к пиктограмме, видимо её заклинили топором. Стук в дверь и просьбы впустить обратно тоже не принесли результата. Лиза уселась, напротив двери.

Такой поступок точно не был следствием черепно-мозговой травмы, значит она сказала или сделала что-то не то. Буквально в нескольких метрах, её спутник, получал информацию самыми негуманными методами, которые только она могла представить. Из-за двери доносился знакомый голос, но не было понятно ни слова.

Не склонная к анализу блондинка снова была вынуждена предаться рассуждениям. Раз за разом прогоняла в голове события последних нескольких часов. Похищение человека, попытка обойтись без насилия, вспышка ярости, второе похищение, растерянность, снова насилие, но уже без эмоций, угрозы второму пленнику, грязная работа, её совесть и желание вернуться домой. Что он имел ввиду, говоря про удобство? Ну не хотел же он заставить её участвовать в этом кошмаре? С другой стороны, она и так уже соучастница. Может быть, она была нужна ему там, но зачем? Судя по всему, сейчас Леонид прекрасно справляется в одиночку.

Дверь распахнулась. В кои-то веки техник смотрел на неё сверху-вниз.

– Заходи.
– сказал он и сразу же исчез в комнате.

Лиза поднялась с пола и нерешительно зашла внутрь. Она ожидала увидеть залитый кровью пол, уже мёртвого Локтя и умирающего чернокожего, однако реальность не оправдала ожиданий. Локоть хоть и не пришёл в сознание, но был жив, а чернокожий пленник цел. Лиза уже хотела поинтересоваться, где оступилась, но техник не дал ей даже открыть рот:

– Даже не вздумай. Заткнись!

Освободив чернокожего, Леонид помог ему подняться. Развернув к себе спиной, завязал петлю вокруг шеи пленника потратив на это остатки верёвки. На другом конце верёвки, завязал петлю поменьше и продел в неё своё левое запястье.

– Ну как, не жмёт?
– спросил он.

Чернокожий не успел даже понять вопроса, а техник схватил его левой рукой за петлю на шее и повернул запястье на сто восемьдесят градусов перекрыв кислород. Чернокожий задыхаясь упал на колени.

– Запомни, Патрис Лумумба. Попытаешься сбежать, выдать нас или завести куда-нибудь не туда... Рядом с тобой всегда будет находиться злобный и уставший от всего на свете тип с острым ножичком наготове. Отволоку в уголок поукромнее, и ты, дитя Олипмиады, горько пожалеешь... За что ты мне только не ответишь!

Техник отпустил петлю и скомандовал подъём.

Ты, - кивнул он на Лизу, - идти за мной, рот не открывать и голову обвяжи.
– он бросил ей кусок ткани, хоть и запоздало, но любезно предоставленный Локтем.
– Твоя белобрысая черепушка может сдать нас.

– А как же он?
– всё-таки спросила Лиза, имея ввиду положенца.

– А, "что", он?
– не понял техник.
– Он сам сказал, что его ищут, так пусть дожидается, когда найдут.

Леонида напротив, судьба Локтя уже не волновала.

– Но это неправильно!

– Лицом к стене, на колени, ноги скрестить, смотреть в пол!
– рявкнул он на пленника.

Тот покорно исполнил требование, а Леонид повернулся к блондинке и больно ткнул пальцем в грудь, заставив сделать шаг назад.

– Вперёд! Что ты на меня вылупилась? Вот тебе не какой-нибудь там кусок мяса, а мыслящий индивид. Человек! Развяжи его, окажи первую помощь, отведи к своим.

– Я не...

– Не хочешь оказывать помощь? Почему же? А как же разумное, доброе, вечное? Хорошо, просто развяжи его. Посуди сама. Где гарантия, что он доживёт до того момента, когда его найдут? Где гарантия, что его вообще найдут? А так он, может быть, доползёт до своих корешей, они окажут ему помощь, а потом, кодла моральных уродов, будет гонять нас по всему городу, сутками.