Угроза

–  Сотню смертоносцев?
– ахнул впечатлительный Стас.
– А они вас разумом своим не били разве?

–  Нас на это не возьмешь, мы заговоренные… - Стефан посмотрел на пришельца с далекого запада с превосходством.
– Ни один паук приближения джета не почувствует. Так же как и ваши приятели не смогли… Но хватит болтать, у меня дела.

Вожак поднялся на невысокий мостик и оттуда стал выкрикивать громкие команды. Олаф и Люсьен в меру своих способностей попытались понять их смысл, но успеха не достигли.

–  Чего он петляет?
– покачал головой стражник, когда ладья в очередной раз круто развернулась и поплыла вбок, немного даже удаляясь от островов.

– Гребцов своих загнать решил?

–  Тут очень мелко, - пояснил Стас, вдоволь поплававший по реке Хлое в рабах.
– Вон, кое-где даже камни из воды торчат. Надо аккуратно пробираться, чтобы не застрять где-нибудь.

–  Так вот почему они так легко восьмилапых перетопили!
– догадался Олаф.
– Пока люди брод искали… То есть не брод, а как там по-речному?

–  Фарватер, - подсказал островитянин.

–  Вот, в это время повстанцы… Джеты подплыли поближе и с ладей из луков всех убили.

–  Он сказал: утопили, - напомнил Люсьен.

–  Может быть, лодки подожгли, - догадался Стас.
– Я видел однажды, как двое богатых речников на галерах повздорили. Горящими стрелами пулялись, да еще к каждой тряпочку масляную привязывали. Тогда раскоряки попрыгали в воду и

–  Никогда их так не называй!
– строго сказал стражник, показывая островитянину кулак.
– Говори: смертоносцы, или восьмилапые.

–  Но Олаф тоже часто говорит "раскоряки"!

–  Это я от частого общения со всякой сволочью, - усмехнулся Олаф.
– Не бери с меня пример.

Ладья, то и дело рыская носом, будто принюхиваясь, понемногу приближалась к группе небольших островков, густо заросших зеленью. Оттуда им навстречу быстро выскользнули две такие же лодки, и тогда Стефан, громко ругаясь, стал махать руками. С палуб встречных ладей ему ответили таким же непонятным посторонним образом и заплыли обратно в какие-то крохотные бухточки.

–  А ведь нам самим отсюда не выбраться, - заметил Люсьен.
– И хорошо бы, чтобы Повелитель не узнал, где мы - только попусту отряд положит.

–  Что же ему делать, как ты думаешь?

–  Ну… - замялся стражник.
– Наверное, пойти к местным восьмилапым. Обратиться за помощью…

–  Ты меня удивляешь, горец! Просидел всю жизнь в своем Хаже, клянешься в верности Повелителю… Кстати, у тебя и Смертоносца Повелителя теперь нет, остался только Иржа, но он лишь Око Повелителя. Удивляюсь не этому - удивляюсь, как мало ты знаешь о восьмилапых!
– Олаф всплеснул руками и едва не упал при очередном неожиданном маневре Стефана.
– Обратиться за помощью - надо же такое придумать! Да куда вероятнее, что смертоносцы затеют драку между собой, отложив на время войну с повстанцами. Мы - чужие здесь, строим город без спроса, да Повелитель ни у кого и не собирался спрашивать. Зато нас не оставят, ты прав, Зижда получит отряд и вернется к берегу. Что дальше - мы все понимаем, никто из них не уйдет живыми.

–  Я не смогу смотреть, как их убивают!
– набычился Люсьен.

–  Ладно, не торопи события…

Олаф на нервы не жаловался, и смотреть мог на что угодно. Тем не менее сотник и в мыслях не держал возможности измены Повелителю: с детства он привык всегда рассчитывать на помощь смертоносцев, предать их означало потерять всякий смысл существования. Но гораздо выше показного геройства Олаф ставил готовность принести конкретную пользу, пусть и с помощью человеческой хитрости, которой так не хватало паукам.

Ладья наконец пошла быстрее, видимо, проскочив опасный участок. За бортами кишела жизнь: множество жуков, рыб, средних и малых раков увлеченно пожирали друг друга. В воздухе кружились тучи мух, с риском для лап опускавшихся к воде, чтобы урвать кусочек чужой добычи, на них в свою очередь охотились стрекозы. Такие же, как те ненавистные летучки, что завладели степью, только гораздо меньше.

–  Говоришь, людей в воздух поднимают?
– будто прочел мысли Олафа Стефан, спускаясь с мостика.

–  Сам летал, - спокойно подтвердил сотник.

–  Летал?
– удивленно покачал головой джет.
– Так ты им служил? Воевал с раскоряками?

Сотник нагнулся подтянуть сапоги, чтобы выиграть немного времени. Похищенный стрекозами, которые набирали таким образом двуногих бойцов для своего нового города, он и правда участвовал в одном из полетов. Подвешенный в сетке под брюхом стрекозы, вооруженный дротиками, Олаф не отказался от удовольствия испытать счастья в охоте на смертоносцев. Себя он оправдывал тем, что летел не один, а в составе эскадры, то есть не мог бы ни помочь восьмилапым, ни донести своему Повелителю правду о стрекозах, если бы выдал себя. Решающим обстоятельством, правда, была принадлежность пауков к чужому городу - люди часто принимали участие в рейдах смертоносцев и большим грехом это не являлось.

–  Нет, не воевал. Просто когда меня похитили, то пришлось полетать, - сотник решил пока не вдаваться в подробности своих подвигов. Потом, если потребуется, он объяснит, чем летучка с лучником под брюхом страшнее летающих смертоносцев.
– Позже мне удалось бежать… Скажи, а восьмилапые берут с собой людей? Лучников, например?

–  Берут, да толку мало, - улыбнулся вожак.
– Чтобы попасть не в ладью, а в человека, надо опуститься пониже. А уж тут нам снизу проще их достать, нас-то не качает, да и мишень побольше.

–  Паук?

–  Нет, шар, конечно!
– ответил Стефан и нахмурился: - Уж не выспрашивать ли ты меня собрался? Совету задашь все свои вопросы.

Ладья подплыла к берегу. Встречать ватагу вышли несколько так же одетых человек, они приняли канаты, привязали нос лодки, помогли установить сходни. Стефан подтолкнул пленников и они первыми сошли на остров.

–  Привет тебе, Важель-толстяк!
– Стефан обнялся с высоким, дородным мужчиной.
– Все ли ладно в Джемме?

–  Не пустой оставлял, что ей сделается, - хмыкнул Важель.
– Кто это с тобой?

–  На обратном пути раскоряка нас выследил, спрятались в протоке до темноты. И тут заметили огонь на берегу! Пошли, а там пауки и вот эти, ужинают.

–  Рабы, значит?

–  Да не пойму… Говорят, пришельцы из-за гор, раскоряк через снежные перевалы тащили. Промашка вышла - один паук ушел. Нырнул в темноту, и не отыскали.

–  Раскоряка бой не принял?
– раскрыл рот от удивления Важель.
– Его друзей убили, а он струсил и удрал?

–  Выходит, что так.

Олаф чуть скривил губы. Зижда ни за что не ушел бы без боя, если бы не приказ человека, которого Повелитель назначил своим Оком в экспедиции.