Уха из золотой рыбки

Едва эта мысль промелькнула у меня в голове, как я обозлилась на себя. При чем тут Лика! Но пришлось признать, убийца очень похожа на мою несчастную подругу. Такие же длинные белокурые волосы, спускавшиеся ниже плеч. Правда, Лика никогда не заплетала косу, она носит кокетливые локоны, на мой взгляд, слегка неуместные для дамы, перешагнувшей сорокалетний рубеж. Женщина, которую я приняла за Лику, стояла в пол-оборота. Хорошо был виден коротенький, слегка вздернутый носик и пухлая нижняя губка, чуть выпяченная вперед. Она была молодой.

Мой взгляд заскользил по фигуре девушки. Так, теперь понятно, отчего Савелий Петрович поместил снимок в свой альбомчик. По набережной часто гуляет ветер, и «папарацци» щелкнул затвором в тот самый момент, когда очередной порыв «борея» поднял вверх широкую юбку сарафана. Подол завернулся почти до пояса, и оказались великолепно видны две стройные, изумительно ровные, красивые ножки и круглая попка в крохотных трусиках-стрингах. Ступни девицы украшали босоножки на каблуках, левая щиколотка была замотана бинтом.

Я медленно отодвинула от себя альбом, в последние годы у меня начала развиваться дальнозоркость. Впрочем, как говорит иногда Дегтярев, держа газету на расстоянии метра от носа: «Глаза видят отлично, просто руки короткие».

Так, теперь совершенно понятно, что на набережной была не Малика Юсуповна. Но, с другой стороны, я теперь получила и доказательство того, что с Евгением был кто угодно, но не Лика. Впрочем, волосы и та часть лица, которую видно, вполне могут быть приняты за Ликины, но вот ноги… Ликуша всегда носит либо брюки, либо длинные юбки. В далекой юности, зимой, еще будучи студенткой, она поехала в Домбай кататься на горных лыжах и, упав, сломала правую ногу.

Первую помощь ей оказали на месте, причем неудачно. Потом, в Москве, пришлось ломать ногу снова и собирать заново. В результате сразу под коленкой у Ликуси начинается довольно некрасивый шрам. Толстый келоидный рубец проходит через все бедро и убегает к тазобедренному суставу. Одно время Лика очень расстраивалась от того, что не может, как все девочки, надеть мини-юбку. Впрочем, у Лики никогда не было таких красивых, стройных, длинных ног. Ее «ходули» значительно короче, толще в бедрах и не имеют совершенной формы, а тут просто супермодель стоит. Еще каблуки! Ликуша предпочитает обувь на плоской подметке, а все из-за того падения. Хоть происшествие и случилось много лет назад, но больная нога начинает ныть к любой перемене погоды, какие уж тут каблуки, если больно ходить даже босиком. А уж трусики-стринги Лика бы никогда не нацепила.

Очень хорошо помню, как Зайка на какой-то праздник преподнесла ей комплект роскошного белья. Лика открыла коробку и принялась старательно изображать восторг, но мне стало понятно, что подруга просто не хочет обидеть Ольгу.

– Не понравилось бельишко? – тихонько поинтересовалась я, когда Зайка на минутку вышла из гостиной.

– Жуть, – шепотом ответила Лика, – в особенности эти трусы, у которых вместо задней части нитка. Вот уж отвратительно неудобная вещь, ни за какие деньги не стану носить такие.

Ладно, пусть Лика изменила своим привычкам и влезла в стринги, но за каким чертом надевать эту действительно не слишком комфортную, на мой взгляд, модель под широкую юбку? Стринги оправданы в сочетании с брюками или обтягивающим платьем. Вот тогда понятно, зачем мучиться. Вам просто не хочется, чтобы под тонкой, плотно прилегающей к телу одеждой проступали валики и складки, но под «солнце-клеш» можно надеть что угодно, и Ликуся со стопроцентной вероятностью нацепила бы трикотажные плавочки, она их обожает, такие самые простые, беленькие, без кружев, оборочек и цветочков.

– Как вы делаете снимки? – налетела я на Савелия Петровича.

Дедушка молча ткнул пальцем в дорогой фотоаппарат «Canon», лежащий на буфете. Я уставилась на прибор. Да уж, живет на крохотную пенсию в квартире, где давно требуется ремонт, сидит на продавленном стуле, ест на колченогом столе, а купил одну из самых роскошных моделей, выпускаемых для профессионалов.

– Почему вы не показали фото судье?

– А меня никто о нем не спрашивал, – гадко ухмыльнулся Савелий Петрович, – да и зачем? Девку я сразу узнал: белобрысая, нос вздернут, глаза голубые.

– Откуда знаете про цвет глаз? Их на снимке не видно.

– Так они должны быть светлыми, – безапелляционно заявил Савелий Петрович, – какими же другими? Девчонка светлая, глаза голубые.

Я чуть не стукнула его кулаком по крысиной мордочке. Хорош свидетель, на основании показаний которого Ликуся загремела за решетку!

– И платье опознал, – не замечая моего негодования, мирно говорил дальше Савелий Петрович, – меня следователь к столу подвел и одежу показал. Много всего лежало, но я сразу на правильное указал, уж больно приметное, такое не перепутаешь.

Я опять уставилась на снимок. Согласна, сарафан Ликин, но на фото запечатлена не моя подруга.

– Отдайте снимок!

– Пятьсот долларов, – мигом отозвался Савелий.

– С ума сошел.

– Ты поосторожней, – приосанился старичок, – я ветеран войны!

И тут у меня, как говорит Машка, снесло крышу. Я вскочила на ноги и уцепила мерзкого старикашку за грязный воротничок давно не стиранной рубашки.

– Ты похотливый козел, – заорала я, одной рукой тряся деда, а другой выдирая из альбома снимок, – мерзкий, грязный идиот, который отправил на зону ни в чем не повинного человека!

– Эй, эй, эй, – забубнил Савелий, пытаясь вывернуться, – ща милицию позову.

Я отпустила сальный воротник, сунула фотокарточку в сумку и пошла к двери. Старик остался сидеть, очевидно, он решил, что в случае драки перевес окажется на моей стороне.

Выскочив на лестничную клетку, я изо всей силы шарахнула дверью о косяк, спустилась вниз, открыла багажник, добыла оттуда бутылку водки, которую вожу с собой на всякий случай, и вылила «Русский стандарт» на руки. Было противно браться за руль «Пежо», не продезинфицировав ладони.

Закончив процедуру, я подняла голову. В одном из окон последнего этажа что-то бликовало. Савелий Петрович наблюдал за мной в бинокль. Не сумев удержаться, я сначала показала ему язык, а потом погрозила кулаком, но блики не исчезли. Ах так, ну погоди! Я вытащила из бардачка блокнот и написала записку: «Уважаемые жильцы! Савелий Петрович, жилец из сто двадцать второй квартиры, обладатель высококачественной оптики, сделал коллекцию ваших фотографий самого интимного свойства. Кто хочет получить свои снимки, может сегодня подняться к нему в квартиру, альбом лежит в комнате, в шкафу». Потом, налепив дацзыбао на стену около лифта, уехала прочь.