Уханьский синдром

– Боже! Куда мы катимся, – посетовал он, вставая. – Миссис Хосвей, вы можете ответить мне на этот вопрос?

– Извините, сэр? – немного смутилась директор, не ожидавшая такого начала беседы. Старик вёл себя так, как будто знал её уже давно, а разговор происходил где-нибудь на кухне.

– Я про тот бардак, который творится в мире, – он подошёл к ней и, протянув руку, представился. – Лари Кросман. Можно просто Лари. Проходите, присаживайтесь. Так вот… На этот вопрос сейчас не может ответить никто. Ни госдеп, ни Пентагон, ни полдюжины мозговых центров, считающих себя супераналитиками, ни разведка, – он, опёршись на подлокотники, медленно опустился в кресло и продолжил: – И знаете, я подумал, может быть, ответ есть у вас?

– Именно за этим вы меня сюда пригласили? – Хосвей подозрительно посмотрела на старика.

– В том числе. В том числе, – задумчиво пробормотал тот, внимательно изучая свою собеседницу. – А вы в жизни выглядите ещё более э… жёсткой, чем на фото- и видеоматериалах. Особенно когда чувствуете, что вышли из зоны комфорта.

– Вы изучали моё досье? С какой целью, Лари? – вопреки приличиям, она умышленно назвала его по имени, думая, что это как-то унизит старика, но тот пропустил её укол мимо ушей. Оказавшись в непривычной роли изучаемого объекта, директор почувствовала некоторую неловкость. Обычно она изучала материалы на других людей, зачастую решая их судьбу, а тут старик чуть ли не в домашних тапочках ведёт себя так, как будто она пришла к нему наниматься в горничные.

– Не смущайтесь, пожалуйста. Должен же я знать, с кем имею дело. Про вас, знаете ли, разные слухи ходят. Мне действительно очень важно ваше мнение как главы разведки о сложившейся ситуации в Америке и за её пределами. Не кажется ли вам, что критическая масса проблем неуклонно нарастает?

– С такими выводами сложно не согласиться, – немного расслабилась Хосвей, чувствуя, что они переходят к теме разговора. – Противостояние президента с демпартией и СМИ переросло в открытую конфронтацию. Оно не даёт сосредоточиться на решении внутренних проблем, ослабляет наше внутреннее единство и подрывает глобальное лидерство, давая возможность России и Китаю нарастить своё влияние. К тому же накапливаются серьёзные финансовые риски, растущий госдолг, дефицит бюджета, падение производительности труда и сокращение промышленного производства в пользу финансово-спекулятивного сектора, – после этой фразы она с вызовом посмотрела в глаза собеседнику, ожидая его реакции на такой укол, но тот лишь чуть кивнул, приглашая её продолжить. – Всё это грозит нам серьёзным кризисом, если не экономическим крахом, который на фоне поляризации общества может привести к беспорядкам, а в худшем случае – к гражданской войне и расколу США. Это если в двух словах, сэр. Более полный анализ с выкладками и сценариями вы найдёте в годовом обзоре рисков, подготовленном ЦРУ. Я уверена, вы имеете к нему доступ.

– Читал я этот доклад. И рад, что вы тоже его изучили. Ваш предшественник не очень интересовался ни разведкой, ни вопросами национальной безопасности. Ему было важно попасть в Белый дом, чтобы каждый день мелькать своей толстой никчёмной задницей на телевидении. А вы, я вижу, к работе относитесь серьёзно. Публичности избегаете. Дела делаете тихо, но основательно. Это правильный подход.

– Безопасность Америки – мой приоритет, – ответила директор, чуть было не ляпнув «Спасибо, сэр». Это бы и вовсе поставило её в подчинённое положение. Несмотря на расслабленные манеры, старик производил впечатление опытного охотника, со знанием дела расставляющего ловушки вокруг своей добычи.

– Это хорошо. Это очень хорошо, – проговорил Кросман, задумчиво глядя на свою собеседницу, словно решая, в каком ключе продолжить разговор. – Скажите, как далеко вы готовы зайти, защищая безопасность и национальные интересы Америки?

– Настолько далеко, насколько позволяет американский закон, – уклончиво ответила директор.

– А если потребуется его э… широкая интерпретация? Ваше агентство славится своим гибким отношением к закону. Да и вы лично подходите к нему довольно творчески.

– Я не понимаю, о чём вы. ЦРУ всегда вело и ведёт свою деятельность в соответствии с законами США и основываясь на самых высоких моральных принципах, – выдала Хосвей дежурную фразу, пытаясь лихорадочно прикинуть, к чему клонит старик.

– Конечно-конечно, – понимающе улыбнулся тот. – Но всё же… Иногда трактовка закона и этих самых принципов может зависеть от того, под каким углом их рассматривать. Вот например… Два дня назад в ваши руки попала информация о проекте, который может изменить будущее Америки и всего мира. От вас зависит, как вы ей распорядитесь.

– Какую конкретно информацию вы имеете в виду, – сделала непонимающее лицо директор, приглашая собеседника полностью раскрыть карты, хотя прекрасно поняла, о чём идёт речь.

– Я имею в виду информацию об испытании на территории США человеческого вируса по проекту, который передан в управление вашего зама.

– Хм…, – Хосвей с хитрым прищуром посмотрела на старика. – Судя по вашему вопросу, мой зам очень скверно справляется со своими обязанностями. Частный подрядчик ЦРУ работает над секретной программой, и гражданским о ней знать не положено. Даже таким важным, как вы. Значит, мой зам нарушил внутренние правила со всеми вытекающими последствиями.

– Вовсе нет. Со своей работой он справляется на отлично, – не обратил внимания на очередной её укол старик. – Буду с вами откровенен. Работу Ясона над коронавирусом курирует не Дексон. Этот проект веду я.

– Вы? – не сдержала удивления директор, но тут же спохватилась. – Но у вас на это нет полномочий!

– А кто раздаёт эти полномочия? Президент с мозгами семилетнего ребёнка и амбициями Юлия Цезаря? Конгресс, беспомощно барахтающийся в болоте межпартийных дрязг? Может быть, ЦРУ, которое деградирует год от года, но тем не менее наслаждается полным отсутствием контроля, несмотря на почти непрерывную серию провальных проектов? Может, я кого-то пропустил? – снисходительно улыбнулся Кросман. – Иногда в истории наступают моменты, когда смелые люди берут на себя ответственность за будущее страны и мира. Звучит пафосно, но сейчас как раз такое время. Вы сами отметили, что внутренние и внешние проблемы нарастают лавинообразно. Если ничего не предпринять сейчас, завтра Россия и Китай сметут США на задворки истории. Хочу, чтобы вы поняли. Речь идёт не о понижении статуса нашей страны с уровня глобального гегемона, а о её выживании как государства. Мы не допустим краха Америки, даже если для этого потребуются определённые вольности в интерпретации закона.

– Довольно смелое заявление.

От фразы «мы не допустим», сказанной тоном, напрочь исключающим все другие варианты, Хосвей почувствовала неприятный холодок внутри. Интуиция настойчиво подсказывала, что такая откровенность старика означает, что он всё просчитал и не оставил ей места для манёвра или иного выбора, кроме как принять то, что последует дальше. Если бы Кросман работал в разведке, можно было предположить и самое худшее – их разговор останется в этой комнате. Сделать это можно было либо придя к общему соглашению, либо понимая, что твой собеседник живым из неё не выйдет. Директор бросила быстрый взгляд в окно, и, увидев там широкую спину одного из своих телохранителей, нервно сглотнула появившийся в горле противный мохнатый комок. Пара её личных охранников осталась за дверью. В кабинете они были одни, но в него вели ещё две двери, и за любой из них могла таиться опасность. Однако старик не работал в разведке и наверняка не был настолько беспечен, чтобы пойти на её устранение прямо здесь, в гольф-клубе. Совсем наоборот, он казался вполне доброжелательным, не проявлял агрессии, говорил спокойно и взвешенно.

– Не беспокойтесь, мэм. Вам ничто не угрожает, – видя, как напряглась его гостья, улыбнулся Кросман. – Вы занимаете ключевую позицию в американской разведке, и дальнейшее развёртывание проекта без вашего участия будет очень затруднительно. Рано или поздно этот разговор должен был состояться. Не беда, что его спровоцировали непредвиденные обстоятельства вроде утечки информации о финальной стадии испытаний вируса на полигоне в Юте. Я так откровенен с вами потому, что уверен – вы как человек разумный и настоящий патриот поймёте и примете мои аргументы.

– Во всяком случае, я готова их выслушать, – стараясь звучать как можно более спокойно, ответила она.

– Спасибо, – Кросман налил себе немного воды в длинный стакан, где лежала долька лимона, и, сделав несколько небольших глотков, продолжил: – Америка подошла к переломному моменту в своей истории. Ещё никогда со времён гражданской войны внутренние и внешние проблемы не угрожали самому её существованию. Вопрос в том, что подвело нас к этой роковой черте. Тупость политиков? Вера в собственную исключительность, или в могущество нашей экономики, или в то, что авианосцами и «Томагавками» можно решить все наши проблемы? А может, банальная неспособность просчитать последствия своих действий? Дилетант ответит «да» на каждый из этих вопросов. На самом деле причина печального положения катящейся под откос, так и не состоявшейся империи под названием «Pax Americana» чисто экономическая. В её основе лежит смена промышленных укладов. Мир стоит на пороге колоссального прорыва, по сравнению с которым индустриальная революция начала прошлого века покажется событием незначительным и неважным. То, что нас ждёт, сравнимо с открытием энергии пара, электричества, расщеплением атома и запуском Интернета вместе взятыми. Новый уклад будет основан на совмещении возможностей искусственного интеллекта и скоростной связи, позволяющей передавать информацию в реальном времени. Эта комбинация приведёт к тотальной автоматизации и роботизации процессов и обеспечит невиданный рывок в науке и технологиях. В ближайшие десятилетия человеческий труд будет вытеснен из большинства современных сфер деятельности, которые сейчас без него немыслимы. Развитые страны стоят на пороге тектонической трансформации общества, которая произойдёт в течение следующего поколения. И Америка как государство и как нация к ней не готова.