Уходи и дверь закрой!

– Она на игле и давно, пора тебе уже смириться. Может тюрьма поможет ей. Да и с чего тебе защищать ту, которая даже не понимает того, что ты для нее делаешь? Обзывает того с кем ты живешь ублюдком.

Я побелела, наверное, потому что он осекся. Меня больше задело не то, как она назвала моего сына, а то, что она сказала о нем. Хотя чего я удивляюсь и чего от нее жду!

– И что же ты им сказала?
– поинтересовалась я у сестры, забывая обо всех.

– Правду. Он же ублюдок. Как и его папаша. Только тот тебя беременной бросил, а этот родился таким.

– Слушай ты кукла, потерявшая человеческий вид!
– я еле сдерживалась, чтобы не прибить ее - если ты еще раз вякнешь что-то о моем сыне, я тебя сама прибью.

И тут я поняла, что сказала, но уже было поздно.

– Сыне?
– переспросил Анатолий, прожигая меня взглядом в котором читался шок.

– Да сыне, а что есть проблемы, папаша?
– издевательски произнесла Лара - А когда ты ее беременной бросил, проблем не было!

– Слушай ты, шлюшка накуренная...

Договорить ему не дали.

– Анатолий хватит!
– тот же голос и на этот раз двое мужчин подошли к нам. Один взял Толю за плечо и оттянул назад - Костик уведи его отсюда, пусть выбьет свой пыл в спортзале, пока дров не наломал! Иди уже, завтра во все спокойно разберешься!

Я смотрела на второго мужчину, который говорил эти слова. От него веяло силой, и было ясно, он тут командует. Потом я видела, как второй парень почти вытолкал Толю из комнаты и как тот пытался вырваться.

– Анна Николаевна, прошу прощения за моего подчиненного, у него был тяжелый период в жизни и он еще не отошел. Давайте разберемся с формальностями, и вы сможете поехать домой.

Я только кивнула, боясь глянуть в сторону двери куда вытолкали Анатолия. А еще через два часа я подъезжала к очередной клинике.

– Опять!
– возмутилась сестра.

– Да опять!
– бросила я и вышла из машины.

Минут через тридцать, когда сопротивляющуюся сестру утащили, врач мне сказал.

– Я надеюсь, вы понимаете, что мы не сможем помочь тому, кто этого не хочет.

– Понимаю, но у меня четырехлетний сын и я не хочу, чтобы он это видел. Поэтому я готова платить любые деньги лишь бы она была подальше от нас.

Я встала и ушла. Жестокие слова, я это знала, но мне было уже все равно. Сейчас все, что меня волновало, это сын и его безопасность.

Сев машину я подумала о том, чтобы поехать домой, но у меня было заседание суда, поэтому и вместо дома перенаправив боль в гнев, я поехала работать.

Я бил по груше уже наверное с час, пытаясь выбить свое отчаянье, но легче мне не становилось. Наоборот только хуже.

Перед глазами стояло ее лицо, когда она поняла, что проговорилась. В нем был страх. Она боялась меня. Моя Анютка боялась меня!

Как же я мог так с ней поступить! Я хотел защитить ее, но вместо этого обрек на жизнь, которую вела моя мать. Стал похож на того гада, который бросил нас.

И вдруг меня по спине что-то ударило, я резко обернулся и увидел Костика, а на полу у моих ног лежали перчатки. Как всегда улыбается и смотрит своим фирменным взглядом ' А мне все пофиг!' Клоун! Мне вдруг захотелось ему врезать.

– Я вызываю тебя на дуэль, братишка - бросил он мне.

– Кость, отвали!
– ответил я, понимая, что сейчас я его искалечу.

– Я жду тебя или ты трус и боишься!

'Ну что же, сам напросился!'

Наклонившись, я поднимаю перчатки и иду к рингу. Следующие часа три я прыгал вокруг него, нанося сильные удары, а он только защищался, блокируя удары и не пропустив ни одного, при этом сам он ни разу не ударил. Не забывая меня раззадоривать своими жалящими фразами. Когда я, наконец, выдохся, он сделал резкое движение, и я оказался на мате, чувствуя, как звенит в ушах.

– Все?
– поинтересовался он, и от его веселости не осталось и следа. Я впервые видел его таким серьезным.

– Да - согласился я.

Он лег рядом, и мы просто лежали и смотрели в потолок, а потом он вдруг спросил:

– Что делать будешь?

Мы оба знали, о чем он спрашивает. Перед моими глазами снова стало ее напуганное лицо. И как она клиентов защищает с такой мимикой?

– Не знаю - был мой ответ другу.

Почему то сейчас этот клоун, которого никто и никогда не воспринимал всерьез, был мне лучшим другом и советчиком.

– Может, стоит попробовать и рискнуть?
– предложил он мне.

– Может, только она меня ненавидит.

– Карина Рому тоже ненавидела. Забыл?

Мы оба молчали, вспоминая историю друга, а потом я тихо сказал.

– Я попробую.

– Молодец - усмехнулся друг, и маска снова заняла свое место.

Только теперь ему уже было меня не обмануть. Это был образ. Я друг понял, что настоящего Костика не знал никто из нас. А он ведь знал, что Ромка в его Карину влюблен и молчал, а мы все глупцы думали... Взглянув на друга внимательно, я заметил брешь в его маске. Глаза. В них была грусть и печаль.

– Оля?
– это все, что я у него спросил.

Он только грустно усмехнулся и снова лег рядом.

– И что ты собираешься делать?
– спросил я.

– Не знаю пока, - горько усмехнулся он - ее жизнь это месть и чего-то другого она не хочет замечать.

Мы оба молчали. Жалко девчонку, многое прошла и жалко его, много с ней пройдет. Она быстро превратит эту маску в воспоминание и сменит ее стальным выражением лица. Или возможно....

– Может, попробуешь?
– спросил я его.

– Может - кивнул он.

А ведь действительно влюбился, только сам еще не осознал до конца, что без нее уже не сможет. Я таким же был, до Аниного ухода из моей жизни. Думал справлюсь, а потом понял....

Мои мысли прервал голос Романа.

– Прошу прощения, что прерываю ваш междусобойчик, но мне нужен Толик и в рабочей форме.

– Что надо?
– жестко бросил я, даже не пытаясь подняться.

– Лариса Лимонова знает, где он.
– ответил он.

Я замер будто меня ударили. Хотелось убить Романа, но я сдержался. Медленно сел посмотрел на друга, а потом тихо сказал.