Ухожу... пока не поздно

– Неаполь.

– А звать как?

(не выдержал, право, не выдержал – шаг навстречу и прикипел стальным взглядом: сейчас ты мне все расскажешь, выложишь, как на ладони)

… давно уже не использовал гипноз на людей;

с ними намного проще, чем с вампирами и полукровками –

как раскаленным ножом по маслу,

несмотря даже на мое хмельное состояние, все прошло очень легко и безболезненно:

от а до я, без уловок и интриг, как есть – так и выдала.

– Уехала, на кладбище.

– Cimitero Acattolico? Близ Тестаччо?

– Да не, чего бы. На свое… Верано, участок для иностранцев, там у нее кто-то из близких лежит.

Глава Восемнадцатая

***

(Асканио)

Идти? Я просто не мог идти. Я бежал, БЕЖАЛ, как голодный, взбешенный зверь, чуя добычу.

Моя. Моя. МОЯ ДЕВОЧКА!

Я нашел, нашел, нашел тебя

нашел?

Между могилами, едва не спотыкаясь о надгробия, пробираюсь вперед.

Черный, печальный силуэт… словно маяк одинокий в ночи… среди угрюмых скал, серых каменных лиц мертвых. Ушедших.

Рванул, рванул с последних сил…

(приближаясь, сбросил скорость – принимая вид… человека)

– Амэли, Амэли! – жадно закричал ей в спину.

Еще шаг, еще…

Дернулась, дрогнула, но так и не обернулась.

(а в груди кто лезвием вычерчивает больные узоры)

– Амэли, - едва слышно позвал.

(рабочие, которые памятник, надгробие устанавливали, невольно застыли, с интересом всматриваясь на меня)

– Амэли, - стал вплотную, замер за ее спиной.

Несмело попытался дотронуться, схватить за локоть и обернуть к себе, лицом.

НО в этот же миг, словно предчувствовала, услышала,

дернулась, дернулась от меня.

Увернулась и вмиг быстро, нелепое подобие бега, пошагала прочь.

– Амэли, - ошарашено, возмущенно закричал я и тут же кинулся за ней.

Еще, еще ее, мои спешные шаги.

Едва не наступала на могилы, шатаясь из стороны в сторону, глупая попытка бежать – и вдруг упала.

Я только и успел подхватить ее, когда ноги согнулись, и едва не расселась, развалилась на земле.

Нервно дернулась – что-то хрустнуло под нами…

… черные очки.

– Амэли, что происходит???

Вмиг обернулась.

Твердый, жестокий взгляд…

Но куда-то мимо меня.

Стеклянные глаза… потеряли эмоции.

Слезы, болезненные слезы срывались с ресниц и бежали по расцарапанному, немного опухшему лицу.

Нервно дернулась, вырвалась – а я замер в шоке.

Не мог поверить в то, что вижу…

Быстро сорвалась (кое-как) на ноги, и все еще смотря куда-то вдаль, мимо меня,

(хоть и пыталась, пыталась нащупать взглядом…)

дико закричала…

– РИТА! РИТА - Я!!! РИТА!

НЕТ АМЭЛИ!

НЕТ!

И НИКОГДА НЕ БЫЛО!!!

Резкий разворот и спешно пошаркала к дороге.

Я смотрел ей вслед, но не мог ничего сделать.

Душа рвалась догнать, а тело оцепенело

… от шока,

не слушая меня, не поддаваясь.

… что это было?

ЧТО, я спрашиваю вас, ЧТО????

Я… я не могу произнести это слово ни вслух, ни про себя. Не могу.

Что с моей девочкой??

***

(разум стал приходить в себя, справляясь с хаосом эмоций)

… неспешно встал.

Уехала, давно уже уехала в такси …

Дурак ты, Асканио…

(несмело обернулся, прошелся к могиле)

Работа уже почти завершена. Памятник установлен.

Каменный Ангел лежал на мягкой, просторной постели,

усеянной множеством маленьких, ажурных подушечек.

Спящий Ангел. Спящий? Или просто… устал и прикрыл свои веки?

Взгляд невольно скользнул вниз, к эпитафии:

«Спи,

Спи мой Ангел, я знаю - устала.

Жизнь без жалости

Вечно… тобою играла.

Спи,

тебе нужен покой…

Помни, я сердцем –

… вечно с тобой,

дорогая, любимая мама.»

« Елена Бренская

10.10. 1962 – 14. 02. 2005 »

Глава Девятнадцатая

***

(Рита)

Слепая.

Будто кто лампочку в туалете выкрутил. И я теперь сижу, сижу, забитая в маленькой комнатке, метр на два,

и не могу выбраться, вырваться наружу.

Страшно, безумно страшно

… жить в темноте.

Страшно и больно.

Первое время… я чувствовала себя маленьким, испуганным ребенком,

забытым мамой в темном, черном, беспроглядном чулане.

Забытой, на время. Ошибка. Недоразумение. Глупость…

Я ждала, ждала, что вот-вот гадкий сон закончится, вот-вот – и я проснусь. Очнусь – я снова увижу солнце, небо, деревья…. Мир вокруг. Увижу людей.

Но нет. Нет. Мой телевизор неисправен….

… И я самолично отказалась его «чинить».

Выбор. Тяжелый – или легкий?

Выбор. Между миром красок, света, радости

(о, Господи! я даже и не подозревала, какое это... счастье – созерцать весь этот чертов мир!)

– и своей мечтой.

Когда-то, два года назад (когда более менее пришла в себя, окончательно осознала, признала, что случилось) я дала маме слово, – слово, что ее могила не будет обезличена. Что ее место на этой планете, в этом мире – будет законно отпечатано и закреплено на земле. Ни крестом, ни курганом, ни гранитной плитой.

Ангелом. Ангелом неземной красоты,

уникальным, ИДЕАЛЬНЫМ ангелом

… будет увенчана ее жизнь – ведь именно им, таким она была для меня. Таким.

День у день я старалась, старалась ради этой клятвы – откладывала деньги, копила, копила, работая не жалея сил,

и когда оставалось совсем чуть-чуть… немного,

мне говорят, что я должна отдать все это - … на операцию. Операцию. Зрение?

Не факт, что все это мне поможет.

Отказаться от мечты?

От такой БЛИЗКОЙ???