Уик-энд с Остерманом (др. перевод)

— Ну уж не на вашу зарплату, Макдермотт.

— Об этом я ей и говорю. Она толкает меня на путь порока.

Эндрю тут же отреагировал на неудачную шутку Макдермотта:

— Вы мне уже жаловались на свою зарплату.

— Не может быть… Это все Дженкинс. Будьте на связи.

* * *

«Кадиллак» остановился у каменных ступеней, ведущих к массивной дубовой двери дома. Выключив двигатель, Джозеф Кардоне потянулся, уперевшись локтями в крышу машины, и, громко выдохнув, разбудил своих мальчиков — шести и семи лет. Третий ребенок — девочка лет десяти — читала книжку комиксов.

Рядом с Кардоне сидела его жена Бетти. Она глянула из окна:

— Путешествовать хорошо, но еще лучше возвращаться домой.

Кардоне засмеялся и положил крупную руку на ее плечо:

— Ты-то должна это знать.

— Так я и делаю.

— Еще бы! Ты говоришь это каждый раз, когда мы возвращаемся домой. Слово в слово.

— У нас прекрасный дом.

Кардоне распахнул дверцу:

— Эй, принцесса… вытаскивай своих братьев и помоги матери справиться с багажом. — Кардоне выдернул ключ зажигания и направился к багажнику. — А где Луиза?

— Скорее всего до среды ее не будет. Мы ведь приехали на три дня раньше.

Кардоне вздохнул. Мысль о том, что готовить придется жене, его не порадовала.

— Поедим где-нибудь, а не дома.

— Сегодня так или иначе придется. Слишком долго размораживать продукты.

Вынимая из сумочки ключик, Бетти Кардоне поднялась по ступенькам парадного входа.

Джой не обратил внимания на замечание жены. Поесть он любил, но кухонные потуги жены ему были решительно не по душе. Девицы из респектабельных и богатых семей Честнат-хилла, конечно же, не могут обрести кулинарные таланты доброй старой итальянской мамы из Филадельфии.

Примерно после часа работы кондиционера воздух в доме, застоявшийся за две недели их отсутствия, снова обрел свежесть. На такие вещи Джозеф обращал особое внимание, ибо именно все это в совокупности способствовало успеху — и положению в обществе, и финансовому благополучию. Выйдя на переднее крыльцо, он окинул взглядом большую лужайку перед домом с огромной ивой в центре. Садовники содержат все в идеальном порядке. Так и должно быть. Получают они более чем достаточно.

Внезапно она снова появилась, эта патрульная машина. С тех пор, как они свернули с трассы, она уже в третий раз попалась на глаза.

— Эй, вы! Притормозите-ка!

Двое полицейских в машине переглянулись, проезжая мимо. Но Кардоне успел добежать до поворота.

— Эй!

Патрульная машина остановилась.

— Да, мистер Кардоне?

— Что это тут полиция разъездилась? Какие-то неприятности в округе?

— Нет, мистер Кардоне. Сейчас время отпусков. Поэтому мы и изменили свой обычный маршрут, контролируя возвращение жителей. Мы с полудня приступили к патрулированию и просто хотели убедиться, что это вы. Так что ваш дом мы из списка вычеркиваем.

Джой пристально смотрел на полицейских. Он знал, что те врут, и полицейские понимали, что он об этом догадался.

— Вы честно отрабатываете свои деньги.

— Делаем все, что в наших силах, мистер Кардоне.

— Не сомневаюсь.

— Всего хорошего, сэр.

Патрульная машина рванула с места.

Джой смотрел вслед. Показываться в офисе до середины недели он не собирался, но теперь придется менять свои планы. Утром он отправится в Нью-Йорк.

* * *

Во второй половине воскресенья, примерно между пятью и шестью, Таннер уединился в своем кабинете, стены которого были обшиты дубовыми панелями, и сел перед тремя телевизорами, знакомясь одновременно с тремя разными интервью.

Элис знала, что ее мужу надо просматривать их. Он — директор отдела новостей телекомпании, и это часть его обязанностей — всегда быть в курсе дела. Но Элис постоянно казалось, что когда человек сидит в полуосвещенной комнате, глядя на экраны трех телевизоров сразу, в этом есть что-то мрачновато-серьезное, и она неизменно его поддразнивала.

Сегодня Таннер напомнил жене, что следующее воскресенье занято — приедут Берни с Лейлой, и ничто не должно помешать Остерманам провести у них уик-энд. Но теперь он сидел в полутемной комнате, прекрасно зная заранее, что предстоит увидеть.

У каждого директора службы новостей есть своя любимая программа — та, которой он уделяет наибольшее внимание. Для Таннера это шоу Вудворда: полчаса каждое воскресенье, в течение которых лучший комментатор и аналитик делового мира интервьюировал кого-нибудь, чаще всего незаурядную личность, чье имя постоянно мелькало в заголовках газет.

Сегодня Чарльз Вудворд беседовал с чиновником Государственного департамента, заместителем государственного секретаря Ральфом Аштоном. Оказалось, что на самого секретаря внезапно свалились неотложные дела, поневоле пришлось привлечь Аштона.

Со стороны Госдепа это колоссальная ошибка. Аштон не отличался умом и был скучноват, в прошлом он бизнесмен, главное достоинство его — умение делать деньги. Дав ему возможность выступать в роли представителя Администрации, трудно совершить больший просчет. Разве что на это имелись свои резоны.

Вудворду предстояло распять его.

Слушая пустые и уклончивые ответы Аштона, Таннер представлял себе, как через полчаса масса людей в Вашингтоне кинутся звонить друг другу. Предельно вежливые интонации вопросов Вудворда не могли скрыть его растущей неприязни к заместителю государственного секретаря. Чувствовалось, что как журналист он приходит в раздражение и скоро в его тоне появятся ледяные нотки, а от Аштона полетят ошметки. Сделано все это будет, конечно, очень вежливо, но Аштона он разделает, как бог черепаху.

Такие сцены у Таннера всегда вызывали чувство внутреннего смущения.

Он включил звук на втором экране. Скучным гнусавым голосом комментатор рассказывал о подноготной делегата Ганы в ООН, с которым изъявила желание познакомиться группа специалистов. Черный дипломат взирал на мир с таким выражением, словно его тащат на гильотину.

Дискуссией тут и не пахло.

Третья программа оказалась получше, но и она далека от совершенства. Остроты явно не хватало и тут.

Таннер решил, что с него хватит. Есть о чем позаботиться, а запись передачи Вудворда он посмотрит утром. Было только двадцать минут шестого, и бассейн еще освещало солнце. Он слышал голос дочери, вернувшейся из клуба, и слышал с какой неохотой Реймонд прощался с друзьями. Теперь вся семья в сборе. И скорее всего, вся троица сидит и ждет, когда он кончит просмотр и разожжет жаровню для приготовления стейков.