Уильям Шекспир — образы, как космогония мифа. William Shakespeare — Images as the Cosmogony of Myth

Поэтому критик Ларсен Кеннет предположил, что «...в «Аморетти» Спенсер часто мог использовать устоявшиеся «топосы» («topoi»), поскольку его последовательность по-своему имитировала традиции ухаживания по Петрарке и связанные с этим неоплатонические представления». (Larsen, Kenneth J. (1997): «Edmund Spenser's Amoretti and Epithalamion: A Critical Edition». Tempe, AZ: Medieval & Renaissance Texts & Studies. ISBN 0-86698-186-1).

В поэтической лирике Эдмунда Спенсера, вполне возможно от этого сложились всеобъемлющие неоплатонические представления о духовной любви исходя из философии «Идеи Красоты» Платона, в противовес физической любви, где он заимствовал конкретные образы и метафоры, в том числе те, в которых «объект любви отображался» беспощадным, а само чувство любви было преподнесено читателю, как «жестокий мучитель».

Независимо от этого, истоки «шекспировской» космогонии, все-таки взяли своё начало в древнегреческой мифологии с очевидной преемственность, при этом опирались на неповторимую лирику сонетов Эдмунда Спенсера из сборника «Аморетти и Эпиталамион» («Amoretti and Epithalamion»).

— Confer!

________________

________________

Original text by Edmund Spenser «Amoretti and Epithalamion». Epithalamion: 100

(This text of «Amoretti and Epithalamion» was prepared from Alexander Grosart's

«The Complete Works in Prose and Verse of Edmund Spenser» (1882) by Risa S.

Bear at the University of Oregon).

This text is distributed for nonprofit and educational use only.

Epithalamion: 100.

My loue is now awake out of her dreame[s],

and her fayre eyes like stars that dimmed were

With darksome cloud, now shew theyr goodly beams

More bright then Hesperus his head doth rere.

Edmund Spenser «Amoretti and Epithalamion». Epithalamion: 100.

Моя любовь пробудилась от своих (льстивых) снов ныне,

И её светлые глаза, словно звёзды, что потускнели (и остыли)

За мрачным облаком, теперь покажутся твои прекрасные лучи

Более яркие, чем у Геспера, его сверкающей главы.

Эдмунд Спенсер «Аморетти и Эпиталамион». Эпиталамион: 100.

(Литературный перевод Свами Ранинанда 10.10.2021).

(Примечание от автора эссе: греческой мифологии Геспер (др. греч. Gesperus, лат. Hesperos) — «утренняя звезда», в противовес планета Венера видна вечером. Он сын богини рассвета Эос (римская Аврора) и сводный брат её другого сына, Фосфора, также называемого Эосфором. Греческое слово «гесперос», означало при переводе с древнегреческого: «конец дневного рабочего дня, и начало вечернего».

Римский эквивалент мифологического героя Геспера (Gesperus, то есть «западный») — Веспер (ср. «вечер», «ужин», «вечерняя звезда», «запад»). По одной из версий, отцом Геспера был Кефал, смертный в то время, как Фосфор был звёздным богом Астраиосом. Другие источники, однако, утверждают, что Геспер был братом Атласа и следовательно, сыном Япета).

Знаменательно, что Джон Мильтон в своей «Ареопагитике» (Areopagitica») упоминал вклад в английскую литературу Эдмунда Спенсера, таким образом: «...нашего мудрого и серьёзного поэта Спенсера, которого, посмею сказать, что Я считаю значительно лучшим учителем, чем Скот или Фома Аквинский».

В восемнадцатом веке писатель и переводчик Александр Поуп (Alexander Pope) сравнивал Эдмунда Спенсера «...с любовницей, чьи недостатки мы видим, но любим её вместе со всеми ими». Впрочем, подобная похвала Александра Поупа точно напомнила строки из сонета 141, посвящённые Шекспиром «Тёмной леди:

«For they in thee a thousand errors note;

But 'tis my heart that loves what they despise» (141, 2-3).

«По ним в тебе тысячи ошибок я — подмечаю;

Но от этого моё сердце влюбляется в того, к кому претит» (141, 2-3).

В сборнике сонетов Quarto 1609 года поэт и драматург с необычайно искренностью «раскрыл своё сердце и чувства», а вместе с ними свои слабости будущему читателю, в ответ на это современные критики назовут лирику сонетов Шекспира: «the form of intellectual showing off», «формой интеллектуального выпендрежа». Но так ли, это было на самом деле?

________________

________________

Then let not winter's ragged hand deface

In thee thy summer, ere thou be distill'd:

Make sweet some vial; treasure thou some place

With beauty's treasure, ere it be self-kill'd.

That use is not forbidden usury,

Which happies those that pay the willing loan;

That's for thyself to breed another thee,

Or ten times happier, be it ten for one;

Ten times thyself were happier than thou art,

If ten of thine ten times refigur'd thee:

Then what could death do, if thou shouldst depart,

Leaving thee living in posterity?

Be not self-will'd, for thou art much too fair

To be death's conquest and make worms thine heir.

— William Shakespeare Sonnet 6

____________________________

2024 © Литературный перевод Свами Ранинанда, Уильям Шекспир Сонет 6

* * *

Тогда пускай потрёпанная рука зимы сотрёт (запал)

В тебе твоего лета, прежде чем ты будешь перегоняться:

Сохрани его в каком-нибудь месте, заготовив милый некий фиал

С сокровищем красоты, прежде чем оно само начнёт разлагаться.

Дабы использовать, пока не запрещено ростовщичеством,

Какое обрадует тех, кто пожелает оплатить заём;

Это, чтобы само по себе, тебя другого — породить,

Или в десять раз счастливее, будь то десять для одного;

В десять раз ты счастливее сам будешь, чем твоё мастерство,

Если твои десять, изменят тебя десять раз:

Затем, что может сделать смерть, если нужно будет тебе отбыть,