Украденная память
Шрифт:
– Мы уже не раз рассказывали в нашей передаче о подобных случаях, – проникновенно вещал тем временем с экрана известный актер, – и вот еще одна такая история. Посмотрите, пожалуйста...
Камера проехалась по бледно-зеленым стенам, скользнула по грязному окну, явив на секунду унылый осенний пейзаж, и остановилась на растерянном мужчине с опрокинутым лицом.
– Не может быть... – прошептала Катя и закрыла рот ладонью.
– Этот человек обнаружил себя две недели назад на железнодорожном вокзале города Самары, – повествовал тем временем голос за кадром, – он долго
Конечно, Катя его узнала.
Глава 3
Боль... Вязкая, липкая, как конфета-тянучка, склеившая зубы. Обволакивающая и топкая, как стоячая вода в болоте.
– Она очнулась! Быстро зовите Владимира Алексеевича. Да, и позвоните ее мужу. Сергею, пусть едет!
«Что же они так кричат? – подумала женщина и открыла глаза. Яркий свет миллионами острых игл вонзился в иссохшую роговицу. Она тут же зажмурилась. – Я так устала, мне надо поспать, просто поспать, а они так кричат...»
– Таня, вы меня слышите? – Кто-то холодной рукой коснулся ее лба.
«Таня? – кольнула мысль. – Какая Таня? Кто это – Таня?» Раздался скрип двери, торопливые шаги...
– Ты не ошиблась, Нина? Она действительно пришла в себя? – требовательно спросил мужской голос. Твердые пальцы уверенно забегали по ее телу, как по клавиатуре: прощупали запястье, оттянули веки, пошарили по шее, похлопали по щекам. – Таня, моргните, если вы меня слышите.
«Отстаньте, – хотелось крикнуть женщине, – оставьте меня в покое. Никакая я не Таня. Я... А кто я?» – От накатившего ужаса она распахнула глаза и увидела склоненные над ней расплывчатые тени.
– Я не знаю, кто я, – попыталась сказать, но распухший язык не желал повиноваться.
– Что? Что вы говорите? – воскликнул мужчина и стальным браслетом сдавил ее руку. – Черт, у нее пульс зашкаливает. Быстро, Нина. Мы можем снова ее потерять... Да быстрее же!
В вену влили тепло. Оно заструилось, потекло речным потоком. Вены-реки, реки-вены-руки... Голоса, поначалу очень громкие, оглушающие, звучали все дальше, все тише, пока не исчезли вовсе.
Женщина глубоко вздохнула и закашлялась.
– Пить... – прошептала она. Ей дали воды. А почудилось, что эликсир жизни.
– Танечка, милая, – горячие влажные руки вцепились в ее ладони, – ты проснулась? Боже, как же ты нас напугала, родная!
Незнакомый мужчина с тревогой вглядывался в ее лицо.
– Вы кто? – спросила она.
– Как кто? – отшатнулся он. – Ты что, меня не узнаешь?
– Отойдите, прошу вас. – Рядом возник другой незнакомый мужчина. – С возвращением, Таня. Меня зовут Владимир Алексеевич Кречетов. Я ваш лечащий врач.
– Здравствуйте, – попыталась она кивнуть головой, – только я не Таня.
– Да? – скептически отреагировал Владимир Алексеевич. – А как вас зовут?
– Я не знаю, – пробормотала она, – я не помню... Я очень устала...
– Хорошо, хорошо. Вам непременно надо поспать. А мы пока побеседуем с вашим супругом.
Супругом?
Чушь какая-то. Нет у нее никакого супруга... И никакая она не Таня. Они все перепутали.– Вы все перепутали, – заплетающимся языком пробормотала Таня-не-Таня, но ее никто не услышал.
– Вонючий ублюдок! Мразь! Гнида! – выругалась женщина и со всей силы ударила ладонью по рулю. Рука отозвалась резкой болью.
– Интеллигентные девочки не употребляют в своей речи такие нехорошие слова, – произнес кто-то в ее голове голосом отца. Ласково так произнес.
– Нельзя так выражаться, милая, – укоризненно добавил этот же кто-то голосом матери.
– Замолчите! – закричала женщина и замотала головой. Дрожащими пальцами прикурила сигарету, глубоко затянулась. – Молчите, – попросила она, немного успокоившись, – я сама знаю, что курить нехорошо. И что интеллигентные девочки из приличных семей никогда не курят.
Как же так получилось, а? Что этот вонючий ублюдок возомнил о себе? Жалкое ничтожество! Ведь все шло так хорошо, она придумала все гениально. Ни с какой стороны не подкопаешься... И вот, на тебе! Из-за какого-то тупого кретина они оказались на волосок от гибели.
К счастью, ничего страшного не произошло. Она вовремя позаботилась и устранила досадное недоразумение. Но осадок в душе остался. Вдруг он успел поделиться с кем-нибудь своим знанием?
«Черт возьми! Так даже интереснее!» – усмехнулась женщина, нагло подрезала серебристый «Мерседес» и умчалась прочь.
Глава 4
Катя прикрыла на секунду глаза и решительно нажала на кнопку звонка. Дверь сразу же распахнулась.
– Ты-ы? – хрипло выдохнула женщина, возникшая на пороге.
– Здравствуй, Марина, – усмехнулась Катя. – Не очень-то приветливо ты встречаешь бывшую родственницу.
– Извини, просто никак не ожидала увидеть тебя. Проходи, – шаркающей походкой Марина прошуршала на кухню.
Катю бил озноб. Видимо, опять поднялась температура.
– Чай будешь? – устало спросила Марина.
– Угу, с удовольствием. – Катя устроилась на краешке стула и внимательно посмотрела на хозяйку. Она вряд ли узнала бы ее на улице – так Марина изменилась за прошедшие годы. Постарела, потускнела, утратила жизнерадостность и внутреннюю силу. Только глаза остались прежние: синие, яркие, такие же, как у Катиного любимого.
– По телевизору видела? – прошептала Марина и закурила. Катя молча кивнула. Отхлебнула горячего чаю. Чтобы унять дрожь. То ли нервную, то ли лихорадочную. – Что же они с моим Савельевым сделали, сволочи?
– Кто, Мариша? Кто сделал?
– Не знаю, – всхлипнула Марина. Уколола взглядом и тут же отвернулась. – Он пропал месяц назад. Ушел из дома вечером. Сказал, что у него встреча. И пропал. Исчез, растворился... Я думала, что уже все... Похоронила его, понимаешь? И вдруг Варька прибегает на кухню. Я у окна как раз стояла. Я теперь, знаешь, все время у окна провожу. И тут Варька: «Мама, папу по телевизору показывают!» Так я в обморок грохнулась, поверишь?
– Поверю...
– Вчера целый день в институте Сербского проторчала.