Украденная память

– Что случилось? – раздраженно спросила она.

– Все нормально, – еще больше испугалась Таня, щурясь от бьющего в глаза света.

– Зачем вы капельницу выдернули? – строго поинтересовалась Нина, проворно пристраивая иглу на место.

– Это не я... – залепетала Таня. – Она сама... Сама выдернулась. Я только хотела воды попить, – зачем-то соврала она, – я же не знала ничего про капельницу. Вечером ее не было. Мне что, стало хуже? Зачем она нужна?

– Здесь витамины. – Нина достала из кармана халата пузырек, умело выкачала шприцом мутное содержимое и добавила в склянку, прикрепленную к треноге. – Для поддержания организма. Вам же нужно восстанавливаться, правда? Вы же хотите скорее попасть домой?

– Да, да, конечно, – успокоилась Таня.

– Ну вот и чудненько. А теперь – спать. – Медсестра направилась к выходу.

– Постойте, Нина.

– Что еще?

– У меня очень кружится голова... Я не могу понять отчего. А вы не знаете?

– Завтра у доктора спросите. Закрывайте глазки... Сон – лучшее лекарство.

Нина ушла, захлопнув за собой дверь, оставив в воздухе шлейф аромата «Джангл» от Кензо. Свет погас, и вместе с гнетущим безмолвием вернулись давешние страхи. Плотный свинцовый туман возвещал о приходе очередного хмурого дня. Таня зажмурилась, но заснуть так и не удалось. Что-то мешало, что-то важное. Но что? Она мучительно пыталась понять причину тревожной маеты, не дающей спать. Тщетно. Периодически Таня впадала в беспокойную поверхностную дрему, но тут же буквально подпрыгивала в постели. «Боже, что со мной? – в отчаянии думала она. – Кто я? Что за мрачные тайны скрывает мое несчастное больное сознание?»

Внезапно из коридора донеслись приглушенные голоса. Женские. Таня вся обратилась в слух.

– Как это могло произойти? – ледяным тоном спросила первая женщина.

– Я не понимаю... Я даже предположить не могу... – оправдывалась вторая. – Но я вам обещаю, что сегодня...

– Мне не нужно сегодня. Мне нужно было вчера! Постарайтесь, чтобы подобное не повторилось. Уж кому как не вам знать, что незаменимых людей не бывает.

Раздался громкий стук каблуков, и снова воцарилась тишина. Таня почувствовала себя неловко оттого, что стала невольной свидетельницей неприятной сцены, разыгравшейся в коридоре. Она узнала голос Нины. Второй голос тоже показался знакомым, но где и когда она его слышала?

Неожиданно отворилась дверь. Совершенно бесшумно. На пороге возникла тень. Таня отчего-то очень испугалась. Притворилась спящей. Старалась дышать глубоко и ровно, хотя сердце колотилось о грудную клетку в ритме африканского барабана джемби. Сердце-предатель.

Тень беззвучно пересекла палату и остановилась рядом. Удушающий запах «Джангл» ударил в ноздри. Снова Нина! Что ей надо? Захрустела накрахмаленная ткань халата, раздался чавкающий звук высасываемой жидкости, виниловая трубка всхлипнула радостно и пустила внутрь себя новые потоки лекарства. Таня так и не успела додумать мысль. Ноги-руки отяжелели, в ушах появился странный звон, язык отчего-то распух и больше не помещался во рту. А потом мир исчез...

Глава 10

– Господи! На кого ты похожа, девочка моя? – воскликнула вместо приветствия Елена Анатольевна, открыв дверь.

– Я тоже рада тебя видеть, мама, – усмехнулась Катя в ответ и пошла следом за матерью на кухню.

– Давай хоть поешь... Ты, Катерина, совсем перестала за собой следить. Ты же молодая, красивая женщина, разве можно так? Бледная, глаза тусклые, щеки ввалились, – ворчала Елена Анатольевна, накладывая дочери овощного рагу с тушеным мясом. – Я понимаю, у тебя в жизни случилось страшное горе. Но прошло ведь уже столько времени! Ты же не вдова племени марибу, где принято заживо хоронить жен рядом с умершими мужьями.

– Хватит, мам. – Катя отложила вилку, не попробовав предложенного блюда.

– Ну, прости, прости. У меня сердце кровью обливается, когда я смотрю на тебя. Одета черт знает во что, ходишь как бомж какой-то, прости господи... А ведь у тебя шкафы ломятся от вещей!

– Мне нравится такой стиль, – вяло парировала Катя.

– Стиль! Не смеши меня... Какая ты была раньше! Веселая, с горящим взглядом! А теперь? Я даже вспомнить не могу, когда ты улыбалась последний раз. А ведь у тебя потрясающая улыбка!

– Мама, о чем ты говоришь? Какая улыбка? Я потеряла мужа и дочь! Забыла?

– Дочь? Катюша, опомнись, какую дочь? – Мать всплеснула руками. – У тебя была пятимесячная беременность. Да, ты знала, что пол ребенка – женский. И все! Какая же это дочь?

– Все, мама, с меня довольно. Я ухожу, сил никаких нет выслушивать этот бред! – Еле сдерживая слезы, Катя выскочила из-за стола и устремилась к выходу из квартиры.

Мать ринулась за ней.

– Подожди, – взмолилась она, вцепившись в Катин рукав, – обещаю, что не скажу больше ни слова. Просто... Я так тебя люблю, мне так жаль тебя, милая. Я так хочу, чтобы ты стала прежней.

– Это невозможно... – Катя застыла перед зеркалом. Она словно впервые увидела себя... И пришла в ужас. Действительно, мать права. Она похожа на живой труп! Катя порывисто обняла мать и прошептала: – Все нормально, успокойся...

– Не запирай перед будущим дверь... – всхлипнула Елена Анатольевна.

– Знаешь, мам, а я тут недавно Молчанова видела, – сообщила Катя спустя двадцать минут, отправив в рот последний кусочек мяса.

– Антона Молчанова? – обрадовалась мать. – Такой хороший мальчик! А как он в тебя влюблен был!

– Да ладно! – смущенно рассмеялась Катя. Почему-то ей были приятны материны слова.

– Вот именно, что влюблен! Кстати, – Елена Анатольевна поставила на стол перед дочерью чашку ароматного чая, – я так и не поняла, что же у них произошло тогда с Константином? Поссорились?

– Мам, я не знаю. Никогда не интересовалась.

– Странные отношения у вас с мужем были, – снова заворчала Елена Анатольевна. Она всегда открыто недолюбливала зятя. – У близких людей не должно быть секретов друг от друга. Недосказанность разрушает хрупкую скорлупу счастья и доверия в семье. Ну что ты так на меня смотришь? Я жизнь прожила. Знаю, что говорю... Кстати, наша арфистка, Тамара, да ты ее знаешь прекрасно, привезла с гастролей из Канады очень симпатичную курточку, главное, что теплую. Как раз твой размер, а ей она мала. Примеришь?

– Да нет, мам, – отмахнулась Катя, но Елена Анатольевна уже выпорхнула из кухни и спустя мгновение вернулась с объемным пакетом в руках. Катя почувствовала нарастающее раздражение. – Я же сказала, мне не нужно.

– Да ты только посмотри! – Елена Анатольевна, не слушая дочь, достала куртку из пакета и развернула.

Катя скользнула равнодушно глазами по темно-рыжей замше, отороченной чернобуркой, и замерла.

– Правда, красивая, – согласилась она, пытаясь скрыть охватившее ее волнение. Куртка была просто роскошной.

– А я тебе о чем? – оживилась мать. – И цвет твой, к волосам подходит. Ну, примерь.

Катя пожала плечами и как бы нехотя поднялась. Признаваться в том, что вещь ей очень понравилась, она не спешила. Провела пальцами по нежной, бархатистой замше, по мягкому, пушистому меху. Накинула на плечи. Куртка казалась невесомой. Катя всунула руки в рукава, застегнула молнию...

– Катька! – ахнула Елена Анатольевна и хлопнула в ладоши. – Шикарно! Сто процентов твоя вещь!

– Да зачем она мне? – продолжала капризничать Катя, хотя уже решила для себя, что обязательно купит ее.