Украденные лица, украденные имена

ЕЩЕ ОДИН НОМУН БЫЛ облачен в элегантные одеяния. Нефрит блестел в одном ухе. Его лицо было лицом Номуна, но казалось, что под знакомыми чертами скрывается череп гиены. Убийца, подумал он. Искусен в обращении с ядами, искусен в обращении с проволокой и игольчатым ножом. Он постоял немного, и другая мысль закралась в его голову. Чем мы отличаемся, он и я?

Следующую клетку занимал молодой Номун, его лицо было без отметин времени, невинное. Номун изо всех сил попытался вспомнить, откуда он взялся, но его голова была слишком забита, гудела от нарастающей тяжести воспоминаний. Как приятно будет сбросить этот груз, подумал он.

Номун протянул руку и коснулся кнопки. Молодой Номун все еще был неподвижен, но внутри темной головы зажегся мозг, постепенно оживая до уровня сна.

– Ты меня слышишь? – Спросил Номун.

Тихий, спокойный голос донесся из динамика на стазис-клетке.

– Да. Какой странный сон.

– Что тебе снилось? – требовательно спросил Номун.

Долгая пауза. Затем:

– Я пытаю себя очень эффективно. Я отказываюсь сознаваться, хотя боль ужасна. Я все сильней терзаю свою плоть огнем, ножом, плетью. Я по-прежнему молчу; возможно, мне нечего сказать, но я не признаюсь в этом. Я не сдамся, я добьюсь от себя правды или умру, пытаясь это сделать. Я…

– Хватит, – сказал Номун. – Хватит… – Он вздрогнул и схватился руками за голову. Молодой Номун улавливал мимолетные движения, бесцельные изгибы перегруженного разума Номуна. Он нажал другую кнопку, и мозг Номуна ускорился, перейдя на более высокий уровень функционирования. Теперь в глазах загорелась искра жизни.

Номун натянул на голову ленту маски приватности, стал искать выключатель. С этой маской было связано какое-то воспоминание; может быть, кто-то подарил ее ему давным-давно? Но воспоминание пропало, отданное мнемобиоту. Все, что осталось, – это маленькое ноющее пятно на том месте, где было воспоминание. В этом и был недостаток мнемобиота – однажды погребенное в кристалле, воспоминание исчезало… но не эта боль. Каждое посещение мнемобиота очищало его, но приумножало количество пробелов в его разуме.

Он нашел выключатель, и черный туман скрыл его лицо. Почему я прячу свое лицо? подивился он. Он ничего из этого не вспомнит, когда оттает. Но Номун оставил маску на голове.

Голос из динамика стал более резким и сосредоточенным.

– Где я? Кто ты? Почему ты удерживаешь меня?

Номун глубоко вздохнул.

– Ты взволнован, как и все мы. Я человек, я забрал тебя оттуда, где нашел, из-за твоего имени.

– Моего имени?

– Но это не твое имя, оно тебе не принадлежит. Ты украл его у кого-то.

– Это имя дали мне мои родители. – Недоумевающе прозвучал голос.

– Они не были твоими родителями! Они купили тебя где-то на улице, у торговца плотью, и принесли домой в сосуде. Хотя, возможно, ты был имплантирован в утробу женщины.

Пауза, как будто молодой Номун обдумывал это утверждение.

– Мне трудно в это поверить.

Номун потер лицо, запустил пальцы в спутанные волосы.

– Это правда. Десять тысяч Номунов ходят по тысяче миров. Ты всего лишь один из них. Тот, кто купил тебя, надеялся, что ты станешь таким же, как подлинный Номун, надеялся, что ты разбогатеешь и поделишся своим богатством. Где ты вырос? Нет, не отвечай, я знаю. Я не знаю названия, но это было в каком-нибудь захолустном мире, где ты вряд ли услышал бы о других Номунах, пока не оставил бы свой след. А потом, когда ты услышал, что ты подумал?

– Это верно, что новости нечасто достигают Меллюса. А другие Номуны? Слухи обо мне доходят издалека. Лестно быть источником легенд на столь раннем этапе моего пути. – Голос немного помолчал. – Так ты утверждаешь, что являешся первым Номуном?

Номун потрепал ремешок маски.

– Я никогда этого не говорил.

– Если нет, то почему тебя это должно волновать?

Хороший вопрос. Номун попытался уследить за мыслью, но она ускользнула, потерявшись в сумятице, заполнившей его голову:

– Что?

Голос стал резче.

– Я спросил: почему тебя должно волновать, что кто-то другой использует это имя. И что ты собираешься со мной делать?

Номун судорожно вздохнул.

– Мне все равно, – солгал он. – Моя цель – не месть, – снова солгал он. – Испытание. Вот что это такое. Да. Чтобы увидеть, кто из вас подлинный Номун.

Как только он это сказал, он почувствовал, что это и правда, и ложь.

– Подлинный? Что это значит?

– Кто знает? – Номун рассмеялся, но звук его смеха напугал его. Он стукнул по кнопке, и молодой Номун замолчал.

Некоторое время он постоял возле стазис-клетки, такой же неподвижный, как его пленники. Он услышал, как загремела цепь в якорной трубе; мгновение позже в трюм по трапу спустилась светловолосая женщина-капитан.

– Мы на месте, – сказала она. – Ты сойдешь на берег?

– Да. Немедленно. У тебя есть инструкции? Все ли ясно?

– Ясно, – печально ответила она. – Тебе обязательно надо это сделать?

– О да, – прошептал он, проходя мимо нее. Все, о чем он мог думать, был кристалл. Кристалл, готовый впитать столетия. – О да.

Он пошел к выходу по длинному коридору. По обеим сторонам, рядами, достигавшими потолка, стояли сотни голов, заключенные в прозрачные пластиковые блоки. Номун не отрывал взгляда от своих ног; он чувствовал давление всех этих мертвых глаз.

– Не вини себя, – пробормотал он. – Ты проиграл.

НОМУН ПРОБУДИЛСЯ С ПЕРВЫМИ лучами солнца и оторвал голову от сверкающего песка. Красный луч скользнул по пляжу, осветив неподвижные фигуры остальных, распростершихся в активной зоне. У края воды ждал Мертвый Номун.

Слабый перезвон колокольчиков разнесся над черной водой, и Номун узнал этот звук. Сигнальное устройство парусоходов, подумал он. Они не хотят пропустить развязку. Пока он смотрел, появились первые пассажиры. Они махали руками; одни казались веселыми, другие разочарованными.

Молодой Номун шевельнулся, застонав. Через мгновение он встал на колени.

– Мы добрались? – спросил он.

Номун сел.

– Возможно. – Он посмотрел на парусоходы. На палубах толпились зрители; они ждали в тишине.

Скрытный звук сзади привлек его внимание. Нефрит Номун пришел в себя; его рука схватила горло Молодого Номуна. Они упали на землю, борясь друг с другом.

Номун вздохнул. Внезапно он почувствовал усталость, слишком сильную, чтобы действовать. Но он все равно поднялся на ноги и побрел по песку.

Движения Молодого Номуна ослабевали; он посмотрел на Номуна глазами, полными отчаяния. Взгляд Нефрит Номуна был незрячим, зубы обнажились в болезненно широкой улыбке. Сухожилия на его шее натянулись, как проволока. Он дернул рукой и рассмеялся, когда Молодой Номун издал негромкий рвотный звук.