Украденные лица, украденные имена

– Остановись, – сказал Номун. – Прекрати, если хочешь жить.

Нефрит Номун снова рассмеялся, его глаза пылали триумфом.

– Сейчас я живой! – Он подмял Молодого Номуна под себя и впечатал его лицом в разбитые алмазы.

Номун пнул его ногой и почувствовал, как ломаются ребра. Но хватка Нефрит Номун не ослабла.

– Ну и ладно, – пробормотал Номун и, наклонившись, схватил рукой подбородок Нефрит Номуна. Он ощутил жизнь, пульсирующую под кожей. Он опустил колено на шею Нефрит Номуна и одновременно дернул подбородок вверх. Шея Нефрит Номуна сломалась, голова повернулась без сопротивления. Его глаза, уставившиеся на Номуна, горели еще мгновение, а затем погасли.

Молодой Номун высвободился и, задыхаясь, растянулся на песке.

Хорошо, подумал Номун. Хорошо, что он жив. Он отпустил голову Нефрит Номуна и встал.

Когда мех-убийца приблизился, чтобы забрать свой трофей, он отвернулся и спотыкаясь, подошел к кромке воды. Пока солнце не скрылось за горизонтом, он стоял там в ожидании, уставившись на ближайший парусоход. Номуны на нем казались ему не стоящими внимания призраками, он игнорировал их.

На палубу вышла светловолосая женщина-капитан; увидев его, она ослепительно улыбнулась и помахала рукой

– Позади тебя, – прохрипел Молодой Номун. Номун обернулся и увидел Мертвого Номуна. Мех-убийца был совсем близко; в металлической руке он держал какой-то острый блестящий предмет. Номун отпрыгнул в сторону судорожным движением и упал на спину в воду.

– Нет! – крикнул он. – Назад!

Но мех вошел в воду и приставил оружие к его шее, прежде чем он смог увернуться.

– Ваш приказ, Хозяин, – сказал он. Мех взял его за руку и помог выбраться из воды. Он увидел, что «оружие» – это наркоинъектор.

– Антидот, Хозяин. Для мнемонического блока.

Он порылся в памяти и нашел только одно новое воспоминание. Оно затопило память.

ЗА ЧЕТЫРЕ ДНЯ, ДО того, как другие Номуны начали умирать, он открыл глаза и обнаружил, что его голова восхитительно пуста. Светловолосая женщина сняла жгут эмоциоупряжи и передала его одному из мужчин, стоявших рядом.

– Сейчас тебе легче, Номун? – спросила она с еле заметной улыбкой. – Номун, это твое имя, и это все, что ты будешь помнить, после того, как я сделаю тебе вот это.

Она взяла в руки инъектор.

– Мнемонический блок. Ты приказал мне поставить его тебе, прежде чем мы поместим тебя и других Номунов на терминальный пляж.

Номун огляделся. У всех мужчин было одно и то же лицо – жесткое, холодное, решительное. Его лицо.

– Твои братья, Номун. Плоть от твоей плоти. Но они не носят твоего имени. Это важно для тебя. – Женщина больше не улыбалась; какая-то невеселая эмоция проступила на ее гладком лице. – Ты просил меня сказать тебе все это, а затем заставить тебя забыть об этом, пока ты не закончишь свою маленькую войну. Если ты когда-нибудь ее закончишь. Ты знаешь что-нибудь?

– Нет.

– Я не удивлена, – сказала она. – Никто больше не знает. Но слушай: ты только что отдал сто тридцать лет твоих неприглядных воспоминаний в бионакопитель. Все, что у тебя осталось – это рефлексы твоего тела и твое имя. – Она погладила его по щеке прохладными пальцами и снова грустно улыбнулась. – Хотя не все твои воспоминания были неприятными, я знаю это, потому что у нас с тобой было несколько приятных. Но все равно. Так ты относишся к своей жизни – и ты просил меня ничего не скрывать. Я не знаю, почему она не может измениться, но она не может, или ты так говоришь. – Она вздохнула. – Через некоторое время мы отвезем тебя на другой конец мнемобиота и положим на песок рядом с девятью твоими клонами. Это будут те клоны, которые использовали твое имя; ты собирал их в течение последних нескольких лет.

Он заволновался, при виде инъектора.

– Я действительно ничего не понимаю. Подожди… Может, я передумаю.

Он попытался подняться, но сильные руки удержали его, хотя и не грубо.

– Нет. У меня есть твой приказ, Номун. Ты предупредил меня, что у тебя может случиться приступ здравомыслия после того, как ты потеряешь воспоминания. Будь моя воля, я бы забрала тебя обратно на корабль, но твой мех-убийца и твои братья не позволят этого. Так что ты пойдешь, ты будешь рисковать своей жизнью среди этих животных, которые носят твое лицо.

– Почему? Ты знаешь?

Она наклонилась вперед, погладила его по щеке, а затем сработал инъектор.

– Потому что ты грандиозный дурак, – сказала она с горькой нежностью, и в ее глазах блестнули слезы.

НОМУН ВЗДОХНУЛ. МОЛОДОЙ НОМУН стоял рядом с ним, глядя, как шлюпка стрелой несется по воде к пляжу. На носу стояла светловолосая женщина, ее лицо сияло.

– Я буду жить? – Спросил Молодой Номун.

Номун повернулся, посмотрел на гладкое лицо, теперь гораздо более старое, чем раньше, и почему-то более темное.

– Да, – ответил он. – Да, если ты откажешься от имени.

Молодой Номун пожал плечами.

– Конечно. Думаю, жизнь гораздо важнее любого имени.

Номун улыбнулся через силу.

КОГДА ОНИ НАПРАВИЛИСЬ К шлюпке, молодой Номун тихо спросил:

– Ну, теперь-то ты мне скажешь? Ты первый Номун?

На мгновение все прожитые Номуном годы вернулись, вся эта убийственно давящая тяжесть. Номун остановился по колено в черном океане и почувствовал, как песок сминается под его ботинками.

Наконец он ответил.

– Откуда мне знать?