Украденный город

Рави называл кинозалы по-старому «биоскопы», наверное, так привык в семье. Он приходил перед закрытием телеграфа и ждал в стороне. Зыбкие огни дрожали над старым городом. Тонкие от недоедания бедняки с голыми ногами катили по вечерним улицам щиты с названием фильма и нарисованными героями – парочкой вроде вас.

– Пойдем в биоскоп, – говорил Рави, и Гаури шла, покорная, как раб.

Перед сеансом они пили апельсиновый «Голд спот», модный напиток, от которого щипало в носу. Теперь «Голд спот» навсегда исчез вместе с теми зыбкими вечерами, насыщенными жаркой влагой. Мировые гиганты раздавили эликсир, который звенел в стеклянных бутылках чистым счастьем. Он еще успел уколоть язык Агниджите, но не близнецам Нандине Чан и Чандине Нан.

Слон и лягушка

Вскоре выяснилось, что Рави помолвлен, а в Нилай он телеграфировал, чтоб уладить свадебные дела с помощью богатых родичей. Гаури металась и рыдала, так что сестрица и кузина держали ей руки. Она хотела облиться керосином и сгореть перед мечетью Джама Масджид на глазах у мира. Сестры гладили ее черные плечи, живот, беспокойные волосы. Волосы кололи им пальцы.

– Мы можем также смотреть картины, ничего такого, – сказал Рави на другой день. – Только нужно выбрать биоскоп подальше от дома.

Она хотела, чтоб он боролся, чтобы расторг помолвку. Каста у них была одна, он тоже был потомком раджпутов. Никаких препятствий, кроме глупой невесты!

– Она курица, дура, набитая пометом! – говорила Гаури сестрам.

Рави женился и сломал их жизни. Привычка ходить в биоскоп по пятницам осталась. Гаури продолжала путать слона с лягушкой, принимая Рави за великую судьбу. Она не думала, что жена его тоже хочет сходить в кино. Гаури считала, что только ей принадлежит этот человек. Только она вправе говорить о нем. Она одна знает Рави лучше его матери.

Виделись они всегда лишь в сумерках улицы, пока шли чуть поодаль. Во мраке кинотеатра, пахнущем влажным кирпичом и потом. Конечно, она придумала его полностью, как персонажа кинолент. Иногда пресная правда ударяла в голову, как пузырьки «Голд спота». Но ведь правда скучна. Мысли о придуманном человеке мгновенно глушили мысли о настоящем Рави.

От его звонка незамужняя Гаури забыла о том, что творится дома. Она положила красную трубку на рычаг, когда незнакомый голос из-за перелива штор произнес:

– Внешность не так важна, мадам джи, главное, чтоб ваша внучка была хорошим человеком.

Тогда Гаури, пьяную голосом из трубки, позвали, наконец, в комнату, она не узнала людей и не поняла, о чем тут речь. Жених пришел с бабушкой, у них были одинаковые лица: маленькие глаза гор Уттаракханда и высокие щеки. Жених улыбнулся, и лицо его стало открытым и наивным. Никакой тайны не было в нем – вся незатейливая жизнь сияла в маленьких глазах. «Вот такие и бывают мужья», – подумала Гаури и вспомнила, что это в его объявлении было написано «Мужчина из Дехрадуна. Простой брак».

Сестры

Тихо в хавели, коврами пыли укрыты полы. Обезьяны пробегут по галерее и уходят дальше, за Чандни Чоук, туда, где растут деревья. Вы бродите по дому, любовники, оставляете следы в пыли. Толкнули двери в невзрачную комнатушку почти без воздуха. Грязные витражи, когда-то сине-зеленые, не дают света. Окно загородила стена чужого дома.

Тесно застроили кварталы, а прежде дорога хорошо была видна из спальни девочек. Они смотрели: кто идет по улице.

У них стояла одна на троих кровать, сундук и высокий подсвечник. Электричества им не провели. Комната уже тогда была обшарпанной, средневековой – неокрашенные каменные стены, мох и папоротник в щелях. Если б не окно, так настоящая темница.

Тесно прижавшись друг к другу на кровати, сестры разглядывали фотографии с Шармилой Тагор в бикини, напечатанные в журнале «Фильмфаре». Их пышные мягкие тела напряглись, слабые мышцы натянулись. Все трое готовились вскочить в любой момент и заняться вышивкой, если кто войдет. На лице собрались складки волнения. Талика сдувала кудрявые волосы со лба, и внутри ее живота плавало щекотное облако.

Испуг фотографа, который снимал бунтарку, передался и сестрам. Они словно увидели что-то ужасное, порочное и невообразимо притягательное. Оказались в открытом космосе, смотрели на землю со спутника.

– Давайте спрячем, – наконец прошептала Даниика. Гаури с Таликой помогли ей поднять тяжелую доску в полу под старым сундуком, где хранились сари для их приданого.

Сестры не дружили до тех пор, пока однажды пакистанский братец Тарик не позвал их фотографироваться в мужских штанах в стиле Радж Капура в шляпах и с сигаретам, пусть и незажженными. Проявленные фотографии увидели взрослые.

– Те, у кого нет стыда, не колеблется, совершая неправильный поступок, – говорили их отцы.

А Мамаджи сказала:

– Три змеи сдружились, и свили гнездо в доме у голубей.

Совместный позор сблизил их. Гаури и пакистанская кузина первыми узнали о любви Даниики и Тарика. Сестрам было известно, что вместо курсов для сотрудников телеграфа сестра ходит в кино с женатым человеком. У пакистанской кузины сначала не было тайн, потому она придумала любовь к мальчику из того дома, откуда взяли Белую Лилию. Он был моложе Талики на три года, и он был там слугой.

О чудесные времена, о цветы, осыпающие девичьи постели!

«Минерва»

Тайные любовники, вы проходили мимо стен в лохмотьях штукатурки и не распознали старого кинотеатра. Теперь на его ступеньках продают папиросы и ночуют бродяги. Название покривилось и заржавело на крыше.

«Минерва» у Кашмирских ворот, где твое торжество? Забыла ты, как дядюшка Рохит, дхоби, продал быка, чтобы сходить на фильм, а потом напился с горя? Пришел домой и сказал жене:

– Утром я сам впрягусь в повозку и повезу белье на Ямуну.

А жена его сказала:

– Будь ты проклят.

А как водонос Сирас заложил кольцо из приданого дочери, чтоб послушать пение Зохрыбай 24 *?

Как владелец гостиницы получил на премьере фотографию Ашока Кумара? Жена невзначай облила карточку чаем, а он бил ее так, что Чандни Чоук дрожал?

Как молодежь бросала вызов старейшинам, чтоб сбежать на вечерний сеанс? Стены гудели от горячих споров о судьбе страны. Тени того прошлого до сих пор лежат у вечерних домов Старого Дели.

24

^* Зохрабаи Амбалевали – индийская классическая певица в кино на хинди, известна своим низким голосом.