Украшение и наслаждение

— Скоро вернемся в дом, — сказал он.

Она пожала плечами:

— Мне все равно. Я люблю смотреть на лошадей. Не стоит возвращаться из-за меня.

Он кивнул, потом подъехал к воротам изгороди. Поднял щеколду и выехал. Достаточно было его едва заметного сигнала, чтобы жеребец помчался галопом через поле за воротами.

Эмма подошла к деревянной скамье и села неподалеку от конюшни. Скамья была слишком высокой, и ноги Эммы болтались в воздухе, выглядывая из-под подола платья. Она опустила глаза и рассмеялась над собой — совсем забыла, как странно сегодня выглядела. На ней были короткие сапожки одной из служанок, а платье, слишком короткое для нее, дала ей на время другая служанка. Шляпка же была найдена в спальне Лидии и, поскольку была очень простенькой, прекрасно подошла к нынешнему наряду Эммы. О, как они с Саутуэйтом смеялись, когда она напялила на себя эти чужие вещи!..

Она потом намекнула Дариусу, чтобы он отправил кого-нибудь в ее дом за одеждой. Но он отказался, сказал, что для него она и так хороша. Ах, это звучало очаровательно! Однако отказ его был столь решительным, что стало понятно: для этого у него имелась весьма серьезная причина.

Но граф не собирался оставаться здесь с ней целую вечность и продолжать идиллию неделя за неделей. Эмма поняла, что он останется здесь до тех пор, пока не сочтет, что ей не угрожает опасность. И она догадалась, что он чего-то ждал, — очевидно, что-то должно было случиться…

Тут граф направил коня в ее сторону, потом вдруг резко остановил его — теперь он не обращал внимания ни на жеребца, ни на нее.

Оказалось, что через поле галопом мчался какой-то всадник. Он направлялся к конюшне, но, увидев Саутуэйта, повернул в его сторону. Они встретились, поговорили о чем-то, потом поскакали к Эмме. И тут она узнала во втором всаднике виконта Эмбери.

Саутуэйт спешился и позвал грумов, чтобы оседлали его гнедого жеребца. А Эмбери, поздоровавшись с Эммой, сказал:

— Надеюсь, ваш визит был спокойным, мисс Фэрборн?

— Конечно, спокойным, уверяю вас. А вы тоже прибыли сюда, чтобы отдохнуть? Должно быть, сезон был очень утомительным…

Эмбери криво усмехнулся и кивнул:

— Да, очень. А я приехал посмотреть, как Саутуэйт объезжает своего нового жеребца.

Тут грум вывел гнедого коня, и граф сказал:

— Мы с Эмбери собираемся проехаться верхом, а вы, мисс Фэрборн, поедете в карете. — Он взял Эмму за руку и подвел к экипажу. Казалось, он был чем-то весьма озабочен.

Эмма посмотрела на Эмбери и спросила:

— Что-то случилось?

— Ничего особенного. Объясню позже, — ответил вместо виконта Саутуэйт.

Эмбери же старался не смотреть в ее сторону.

Тут граф вскочил в седло, и они с Эмбери ускакали.

— Что ты все молчишь? — спросил Дариус.

Друзья ехали по подъездной аллее Краунхилла, и Эмбери как-то неодобрительно поглядывал на графа. Тот нахмурился и проворчал:

— А теперь у тебя вид человека, собирающегося отпустить критическое замечание.

— Не мне критиковать твое поведение, особенно в том, что касается мисс Фэрборн, — сказал Эмбери. — Я предоставлю это Кендейлу, который не обрадуется, узнав, что она здесь, а не там, где должна находиться.

— Я сам поговорю с ним.

Саутуэйт прекрасно знал, что Кендейл обвинит его в том, что он поставил под удар все предприятие. И он, Дариус, в самом деле был в этом повинен.

— К тому же леди еще не знает о том, что мы задумали, не так ли?

Граф утвердительно кивнул:

— Да, еще не знает. Скоро я все объясню ей.

— Не мне указывать тебе, что в своих письмах ты потребовал от меня того, что мне глубоко претит. Мне пришлось отправиться к Пенхерсту и попросить его взять на себя посредничество в деле с министром.

— Мы оба знаем, что Кендейл никогда бы не взял это на себя.

— Как тебе повезло, что я такой покладистый… Я сердечно тронут, что ты считаешь мой нрав подходящим для твоих целей.

Дариус решил, что друг, перечислив свои обиды, успокоится. Но тот продолжал хмуриться, и граф сказал:

— Мрачность не идет тебе, Эмбери. Ты сейчас выглядишь как моя тетя Эмилия, когда поджимает губы.

— Я не поджимаю губы. И даже не выражаю неодобрения. И все же готов признать, что сбит с толку. Возможно, даже изумлен.

— Чем?

— Тобой и мисс Фэрборн.

— Я никогда не судил тебя, Эмбери, из-за твоих романов, так как знаю: опасно говорить джентльмену, что его леди ему не пара…

— Романов?.. Я не могу критиковать роман, о существовании которого даже не подозревал. Уверяю тебя! Я думал, ты просто сочувствуешь мисс Фэрборн и отдаешь ей должное. Но я не догадывался, что ты добился такого успеха, как роман. А что, это было так необходимо?

— Возможно, ты считаешь, что мне не следовало оказывать ей внимание — независимо от того, есть ли у нас роман или нет. А может, ты хочешь отдать ее на растерзание мерзавцам из министерства внутренних дел за то, что она сыграла некую роль в этой истории? Но я готов к тому, что Кендейл пожелает довести до конца эту нашу игру, чтобы мы захватили всю шпионскую сеть.

— Я тоже надеюсь, что мы захватим их всех, хотя, возможно, дело станет весьма опасным. Но поверь, в этом случае я не стану настаивать на том, чтобы привлекать женщину к этому делу.

Они остановились перед Краунхиллом и спешились.

— Если уж хочешь знать мое мнение, Саутуэйт, то могу сказать: я в ужасе от того, что ты позволяешь этой бедной женщине так одеваться. Правда, следует заметить, что она умеет носить эти уродливые тряпки так, будто это тончайшие шелка.

Дариусу вовсе не казалось, что Эмма выглядела безобразно в таком наряде. Он даже не заметил, какое на ней было платье, пока они оба не посмеялись над ним.

— Нам пришлось использовать эти тряпки.

— Тебе бы следовало быть умнее… — Эмбери сокрушенно покачал головой. — Бедная женщина.

Они тут же прошли в библиотеку, где их уже ждал Кендейл. Вдобавок их дожидался небольшой арсенал — все столы были завалены пистолетами, мушкетами и мешочками с порохом.

— Нас трое, а мушкетов пять, — заметил Дариус, оглядев оружие.

— Предпочитаю иметь кое-что в запасе. И я позаботился о том, чтобы все они были заряжены и находились на месте, — сказал Кендейл. — У меня в карете еще кое-что осталось.