Украсть Ленина

— Меняются? Ради чего? Ради этих самозванцев?

— Откуда ты знаешь, что они самозванцы? Докажи.

— Да пусть даже нет! — воскликнула Екатерина Вилоровна, подбоченясь. — Пусть это действительно он! Пусть это сам папа римский! Что это меняет, Цезарь? Если хотите знать, то он живой нам только помешает. Мы что с вами раскручиваем? Мы с вами бренд раскручиваем: «Заветы Ильича», помните? Заветы! А что значит «заветы»? «Заветы» значит, что сам Ильич уже помер — давно и надежно. Помер и завещал. Нам с вами, конкретно, он завещал большой бизнес. Очень большой!

Она стала загибать пальцы.

— Банкеты Ильича, пинцеты Ильича, паштеты Ильича, брюнеты Ильича, кастеты Ильича… и все пополам, помните? В дополнение к вашей стопроцентной доле в валетах Ильича и минетах Ильича! Это же огромный доход, Цезарь! Настоящее предприятие! Вы понимаете, чему угрожает этот воскресант? Кому он сейчас сдался? На что годен? Разве что на чучело! Вот и Коля предлагал… Давайте, изготовим из них чучела и на этом…

— Чучела?! — закричал Вовочка. — Чучела?! Вы уже давно изготовили из него чучело! Чучело — из великого человека! Чучело — из великой идеи! Вы столько лет зарабатывали на этом чучеле… вы только и знаете, что загребать деньги, деньги, деньги… деньги и власть! Будьте вы прокляты! Минеты Ильича!

— Погостите, товаищ Вознесенский, — заинтересовался коротышка. — Я не ослышался: вы сказали «минеты Ильича»?..

— Да, Владимир Ильич! — возбужденно подтвердил Вовочка. — Вы не ослышались!

— Гм… и где же это… — начал было коротышка, но в этот момент кипение оскорбленного Вовочкиного разума достигло высшей точки. С воплем: «А вот я вам покажу чучело!» полковник сорвался с места и бросился на несчастную Екатерину Вилоровну с недвусмысленным намерением придушить ее, а вместе с нею — и саму идею минетов Ильича и связанного с ними бизнес-плана. При этом на помощь директрисе пришел только муж Владилен, в то время как Цезарь продолжал задумчиво разглядывать мумию, а Колян и остальные «быки» и пальцем не шевельнули для того, чтобы унять разыгравшиеся не на шутку идеологические разногласия. Уже в одном только этом можно было усмотреть несомненный успех революционной пропаганды.

— Чуйки! — крикнул коротышка, указывая на супругов Степаненко, из последних сил отбивающихся от наседающего Вовочки. — Деянь неузкая!

— Мы русские! — пропищала Екатерина Вилоровна.

— А чем докажешь? — азартно отвечал ей Колян. — Чем? Дрянь нерусская!

Идея овладевала массами прямо на глазах.

Наконец Цезарь вышел из задумчивости.

— А ну, стоять! — заорал он. — Всем! Стоять!

Все встали.

— Здесь каждый камень Ленина знает, — с неожиданно сильным грузинским акцентом произнес император. — Кто не с нами, тот с этим камнем…

— …на шее, в озере! — радостно дополнил Колян.

Коротышка довольно сощурился. Дела явно шли на лад. Теперь у него появился крепкий отряд готовых на все единомышленников, ядро будущего племени снами. Конечно, назвать его армией пока было трудно, но лиха беда начало. Еще пять раз постольку и вполне можно будет окружать и брать Питер. Дрянь нерусскую, супругов Степаненко закопали на заднем дворе.

9

На встречу с Вильямом Гранатовым, лидером и основателем Русской национал-коммунистической партии большевиков-ленинцев ехали солидно, кортежем из десяти черных автомобилей. Милиционеры на шоссейных постах, завидев «хаммер» Цезаря, брали под козырек.

Коротышка, с аккуратно подстриженной бородкой и выровненными, как по ниточке, усами, восседал на самом почетном месте, уступленном ему хозяином джипа. Теперь он был облачен в дорогую тройку английского сукна. Из-под нее виднелась белоснежная сорочка стоимостью в завод средней руки и галстук, по цене которого можно было бы приобрести, как минимум, пять депутатов государственной думы — конечно, не в период сессии, а во время каникул, когда депутаты естественным образом дешевеют. Поверх всего этого скромного великолепия красовалось легкое пальто из мягкого черного драпа. В кулаке коротышка комкал большую, в тон пальто, кепку.

Картину дополнял бант. На этом особо настаивал Вовочка, узурпировавший звание верховного дизайнера и визажиста. В его горячечном воображении рисовалась виденная когда-то картина, изображавшая вождя в банте, кепке, усах и пальто на набережной Невы. Подаваясь вперед упрямым бурлацким наклоном супротив предательского буржуазного ветра, вождь неотвратимо вытягивал инертную Россию в бурное море революции. Против банта коротышка не возражал, хотя решительно забраковал первый вариант цвета, потребовав заменить красную ленту на георгиевскую. За последнюю ночь мумия вытянулась еще больше и заметно переросла остальных членов компании, даже высоченного Коляна. И хотя мысленно Веня по старой памяти все еще именовал вождя коротышкой, ему давно уже приходилось поглядывать на него снизу вверх.

Из-за ремонта шоссе пришлось сворачивать в объезд, а потом и вовсе остановиться. Посланный на разведку Колян объяснил: впереди менты не то охраняли, не то разгоняли большую демонстрацию геев. Так или иначе, дорогу перегородили и пропускали скупо, как прокурор на свободу. Коротышку задержка не взволновала: он все так же безучастно смотрел в окно, едва слышно бормоча себе под нос победные кличи большой индейской войны. Вождь заметно оживился лишь несколько позднее, когда дергающийся короткими рывками кортеж сладострастно вдвинулся в розово-голубое тело гейского праздника.

О, там было на что поглядеть! Вокруг машины напудренными бутафорскими шарами подпрыгивали груди — искусственные полностью или частично, вились затейливые кудри пергидрольного перманента, экзотические жеманницы женственно вздымали свои мужественные коленки, суровые усачи с немалым достоинством демонстрировали поросшие густым волосом татуировки своих немалых достоинств.

— Глаза бы не смотрели… — скрипнул зубами Вовочка. — Владимир Ильич, ну могли ли вы когда-либо подумать…

— Остановите машину! — перебил его коротышка, хватаясь за ручку дверцы. — Немедленно остановите! Макая в гадость!

— Что? — оторопело переспросил Цезарь. — Макая куда?

— «Мокрая радость», — перевел Веня. — Его любимый журнал. Хочет сделать эту «радость» главным органом. Органом партии, конечно. Только название планирует поменять на «Правда жизни» или просто «Правда». Я лично — за последний вариант, просто во имя преемственности.

На тротуаре и в самом деле виднелись рекламные щиты с логотипом почтенного органа. В сильно увеличенном виде он выглядел несколько устрашающе, что, похоже, нисколько не смущало двух женщин среднего возраста, продававших экземпляры журнала со стоявшего тут же импровизированного лотка. В момент, когда коротышка обратил на них свое внимание, подружки самозабвенно целовались взасос.

«Хаммер» остановился; коротышка немедленно выскочил наружу и побежал к лотку.

— Колян! — взревел Цезарь. — За ним! Чтоб волоска не упало! Головой отвечаешь! И ты, как тебя… Веня?! Что вылупился? Беги за ним — переведешь в случае чего…

Когда Веня подошел, в эпицентре «Мокрой радости» уже шла оживленная беседа.

— Как зовут, как зовут… — неприветливо бубнила одна из женщин, грубая бесформенная дама неопределенного возраста. — Тебе-то зачем?

Ее стройная красивая товарка весело рассмеялась.