Украсть миллиард

— Ну… Интерфейс удобный и… приятный, — спокойно ответил Ким, не отводя взгляда от Клары Ивановны, злой, как куфия.

— Не городи ерунды, — бросила она.

— И в мыслях не держал. Клара Ивановна, кто из нас программер, вы или я? Наверное, я лучше знаю, есть сбой, или нет.

— Хорошо… — женщина опустила плечи и сбавила обороты. Она сдалась, — я скажу тебе открытым текстом. Она влюбилась. Это видит каждый, у кого есть глаза.

— Это невозможно, — не моргнув глазом, солгал Ким, хотя пару дней назад сам же утверждал обратное.

— Почему? Влюбилась же ее… как бы это сказать покорректнее… донор? Та, с кого была снята матрица мозга.

— С чего вы взяли, что Татьяна влюбилась? Она просто удачно вышла замуж за богатого банкира.

— За ТОГО САМОГО богатого банкира, — бросила Клара Ивановна.

— Вы в чем-то подозреваете князя Рустама? — сыграл удивление Ким.

— Нет — так же нарочито открестилась женщина, — боже упаси. «Алекса» вне подозрений, как Папа Римский.

— Тогда я не понимаю, что вас тревожит?

— Совсем дурак? — в лоб спросила Клара Ивановна, — ты же понимаешь, что операция опасна, результат нужен как воздух, любой ценой. А Крыса — расходный материал. Вероятность того, что он выживет… даже подсчитывать не хочется. Она стремиться к нулю.

Ким опустил глаза.

— А Леди — она же абсолютно в курсе. Она — один из разработчиков операции. Как ты думаешь, влюбленная женщина станет скрывать от своего любимого — такое?

— Ну… она же знает, что поставлено на карту.

— Да плевать ей о том, что и куда поставлено, — взорвалась Клара Ивановна, — она весь мир погубит, лишь бы спасти своего ненаглядного шулера.

— Вы считаете?

— Что я, женщин не знаю, — уже остывая, пробормотала она, — вот увидишь, так и будет.

— И… что нам делать? — растерянно спросил Ким.

— Ты меня спрашиваешь? Так вот, читай по губам: «НЕ ЗНАЮ!!!»

Глава 20. Тортик с начинкой из пластида

…Допилял банан на контрабасе!

В общем, сидел я верхом на ветке какого-то дерева. В ботанике я полный чайник, так что вид этой растительности и номер по каталогу не назову и под расстрелом. У дерева был толстый бурый ствол, узловатые корни, тянувшиеся по поверхности, довольно удобные ветки и темно-зеленые густо растущие листья, широкие, примерно, с детскую ладонь, слегка продолговатые, с меленькими такими зубчиками по краям. Если это кому-то о чем-то говорит, я за него искренне рад.

Сразу за мной, примерно в пяти-шести метрах высился забор, который в длину вполне мог поспорить с великой китайской стеной… Это я, конечно, загнул, но забор был длинный. Одних видеокамер понатыкано — в Голливуде, наверное, столько нет. А кино они снимали совсем неинтересное, держу пари на миллион — в прокате фильм бы провалился. Что за сюжет — дерево, травка, снова дерево, снова травка, опять дерево? Ну, на одном дереве сидит придурок с фотоаппаратом, так его почти не видно, да и не делает он ничего уже часа два… А придурку, между прочим, в туалет хочется. За временем, кстати, я следил по самым настоящим швейцарским часам. В платиновом корпусе. Папа с полумиллиарда «отстегнул». Спасибо, конечно, штука красивая и, говорят, точная. «Но на фига весь этот тюнинг в тюменском зоопарке?»

Ах да, географически это был курортный городок Ментон, практически, на самой границе Италии и Франции: несколько километров приморских бульваров, пятизвездочных отелей и шикарнейших вилл, которые Стефан Льегар окрестил Лазурным Берегом. Одну из них для своего отдыха на весь год арендовал действующий премьер-министр Италии Луиджи Лумпоне. Если ты здесь — значит жизнь удалась.

Какого черта лысого меня сюда занесло? Хороший вопрос. Вы мне поверите, если я скажу, что хотел бы быть совсем в другом месте?

А солнце припекало не по детски, и долетавший с моря ветер уже не утешал, потому что перестал быть прохладным. Я слегка переменил положение, и, в который раз за это бестолковое утро, посмотрел через фотоаппарат на приготовления к празднику, именинам, или что-то вроде того, которые шли на вилле полным ходом.

К слову, строение было довольно претенциозным. В части, обращенной к бульвару, усаженному лохматыми пальмами, это был химически чистый антик, не хватало только таблички: «Памятник архитектуры, охраняется государством». А в той, которую обнимал шикарный сад, полный тропических растений — отсюда я видел громадный кактус, выше меня ростом, который преспокойно рос тут в открытом грунте — это был как бы неприступный средневековый замок. Как бы средневековый и как бы неприступный… То есть — задница прикрыта.

Окна ротонды, где, по ходу, предполагалось гулять, выходили прямо в сад, и были огромными, почти во всю стену. Так что со своего дерева я мог совершенно спокойно заглядывать в дамские декольте… Правда, ни одной дамы в декольте я пока не увидел, все больше официанты бегали: протирали, расставляли, открывали, раскладывали. Но ведь праздник еще не начинался, так что все впереди. Глядишь, и до декольте дело дойдет. Если раньше ваш покорный слуга тут не описается.

Столы расположились полукругом, а в центре крепкие ребята принесли и установили небольшой подиум. Похоже, сюда будут ставить торт, из него под медленную музыку вылезет мисс Лазурный Берег. По-крайней мере, так значилось в программке-приглашении, я даже подержал его в руках минуты полторы. Но в гости пойдет Папа Монсальви. Я чужой на этом празднике жизни. Мне — сидеть тут на ветке, как волнистому попугайчику, и в оптику телевика, которым можно снять бабочку с расстояния в километр, пытаться поймать какой-нибудь пикантный момент, что может произойти, а может и не произойти между премьером и мисс чего-то там, или любой другой дамой, без разницы. Если удастся — меня отпустят. И документы сделают. А, может быть, и денег дадут. На билет. В одну сторону. По крайней мере, так сказал папин консильери, Фредерико Тома.

Ну, то, что он соврал — это банально. А вот то, что я так безумно обрадовался этой собачьей работе!.. Я ведь думал — мобильник дадут. Типа, для связи слов в предложения. Ага! Дадут… во что кладут.

Для связи мне воткнули в ухо горошину примитивной рации, работающей на расстоянии до 800 метров. Где-то рядом, но за периметром дачи, приткнулась машина или микроавтобус, обеспечивающий бесперебойную связь. Ну и, понятно, пара десятков «обезьян» с быстрыми пистолетами, обеспечивающих все остальное, в том числе и своевременный закат солнца в светлые воды Средиземного моря.

За время, пока я торчал на этом клятом дереве, парочка ворон свила бы вполне приличное трехкомнатное гнездо с душевой кабиной и гаражом. А у меня со скуки отщелкано пятнадцать кадров: в основном болтающаяся без дела охрана виллы, парочка симпатичных девчонок в форменных платьях, типа, горничные, да рыжий беспородный кот, разоряющий гнездо канарейки. Кот получился классно, выберусь отсюда живым и с картой памяти, можно послать в какой-нибудь журнал о природе… Только, блин, пристрелят меня после этого. Или, как минимум, посадят. На фоновом плане очень отчетливо просматривался флигель виллы, часть забора и задние ворота, где как раз принимали небольшой крытый фургончик. Фото неопровержимо доказывало, что снял я его, находясь внутри периметра, где болтаться не имел никакого права. Так что, прощай слава великого фотографа.

Прямо подо мной, уже в который раз, прошла пара охранников, вооруженных пистолетами, и, похоже, не травматикой. На мое счастье начинающего папарацци, премьер не любил, просто не терпел собак. Всего одна жучка рассекретила бы меня на раз. А на хитрую электронику всегда есть этот… с винтом.

— Крыса, — вдруг трескануло прямо в ухо, — ты там как, не заскучал?

— А то, может, тебе музычку включить? — добавил второй голос и хихикнул, — ты что любишь: оперу или джаз?

Мысленно я пожал плечами. Пьетро и Пабло — ребята не злые, просто шутки у них дурацкие. Обижаться на них — как на погоду.