Укрощение варвара

— Что? — требую я и чувствую, как пылает мое лицо. Что, по ее мнению, она знает?

— Если ты берешь пару удовольствий, я советую тебе научиться быть тише. — Она взбивает свою подушку — похоже, ту, которую она стащила с моей кровати. — Вы с Хассеном разбудили меня.

О, боже. Думаю, мы не были такими уж тихими. Думать об этом еще более неловко, учитывая, что пещера для хранения находится на приличном расстоянии от моей пещеры. Упс.

— Ты слышала?

— Я должна была бы быть глухой, чтобы не слышать. — Она проводит рукой по своим одеялам. Прежде чем я успеваю спросить, не насмешка ли это над моей сестрой, она продолжает: — Хотя я не думаю, что кто-то еще слышал. Я не видела вокруг никого другого.

На этом я немного расслабляюсь.

— Так ты собираешься шантажировать меня этой информацией?

Ее голова наклоняется.

— Я не понимаю.

— Использовать это против меня. Заставить меня делать то, что ты хочешь, чтобы ты ничего не говорила. — Я скрещиваю руки на груди. — Я вроде как надеялась сохранить всю ситуацию в тайне.

Аша деликатно фыркает.

— Тогда ты должна научиться быть тише. Что касается манипулирования тобой, то у меня нет в этом необходимости. Меня не волнует, если ты спаришься со всеми свободными охотниками. — Она пожимает плечами. — Это твое дело, а не мое.

Она прикроет меня? Это… мило. Неожиданно, но приятно.

— Спасибо.

Айша пожимает плечами.

— Когда-то я была такой же. Прежде чем я нашла отклик, у меня был свой выбор среди охотников. Они все хотели меня. Это было приятно. — Выражение ее лица снова становится печальным. — Потом все изменилось.

Я ничего не говорю, потому что знаю, что она думает о паре и ребенке, которых потеряла. И действительно, что я могу ей сказать такого, чего она не слышала миллион раз раньше? Выше нос, малышка? Все сложится к лучшему? Почему-то я сомневаюсь, что Айша хочет это слышать.

Она на мгновение сжимает руки на коленях, а затем поднимает на меня взгляд.

— На твоем месте я бы выбирала более тщательно.

— Выбирала?

— Если ты собираешься спариваться с охотниками, выбирай тех, которые будут благодарны за любое внимание. Таушен молод. Он последует туда, куда ты поведешь. Харрек тоже. Ваза старше, но, я полагаю, он будет осторожен, если ты этого пожелаешь, просто чтобы ему не пришлось конкурировать с более молодыми охотниками. — Взгляд, который она бросает на меня, расчетливый. — Хассен — плохой выбор в любовники.

— Не знаю, согласны ли с этим мои женские части. — Я сжимаю бедра вместе, потому что, ох… Я все еще чувствительна после секса с ним. Плохой выбор любовника? Я не согласна. — Я посчитала, что он был чертовски хорош. Я имею в виду, неподготовленный, конечно, но я могу с этим работать. — На самом деле, мне это вроде как нравится, потому что я могу часами учить его лизать мою киску, и я не услышу никакого нытья, если буду кончать слишком долго. Однажды я встречалась с парнем, который все время твердил о том, сколько времени мне потребовалось, чтобы кончить, по сравнению с его предыдущими любовницами. Это была настоящая заноза в заднице, так что он получил пинка под зад. Хассен — чистый лист в постели. Меня это вроде как заводит.

Конечно, не то чтобы у нас намечался второй раунд. Нет, если он собирается вести себя со мной как мистер Прилипала.

Айша закатывает глаза, глядя на меня.

— Он плохой выбор в любовники, потому что он захочет заявить на тебя права. Этот мужчина отчаянно хочет пару и семью. Он одинок. Он не возьмет те крошки, которые ты ему бросаешь, и не будет доволен. Он захочет большего.

Я прикусываю внутреннюю сторону щеки, обдумывая ее слова. Она не ошибается. В Хассене есть свирепость, почти звериное рвение. Он прижал меня к мехам и врезался в меня так, словно у него за ушами наступил конец света, и ему нужно было кончить прямо здесь и сейчас. И когда он держал меня за бедра, в его глазах было дикое собственничество и столько чертового удовлетворения. Как будто половина его возбуждения была полностью вызвана тем фактом, что он обладал мной. Не просто какой-то цыпочкой. А мной.

Легкая дрожь пробегает по мне. Ладно, несмотря на то, что неразумно играть с парнем, который хочет стать чем-то большим после одной возни в мехах, с ним было чертовски жарко играть.

— Хассен не очень хорошо меня знает, — говорю я Айше. — Если он хочет большего, ему придется позволить мне командовать, а не ему.

Она просто пожимает плечами, как бы говоря «как угодно», и снова ложится в постель, замолкая.

***

Хассен избегает меня до конца дня. Что, ладно, не совсем сложно, учитывая, что я околачиваюсь в пещере, а он на воле, будучи изгнанником и занимаясь делами изгнанника. Он не приходит, и я почти уверена, что он избегает меня.

Его отсутствие действительно означает, что я провожу большую часть дня, общаясь со Стейси, Джоси и несколькими другими женщинами. Они все кормящие и помешанные на детях (за исключением Джоси, которая просто беременна и помешана на детях), так что я чувствую себя аутсайдером, хотя знаю, что они делают все возможное, чтобы включить меня. Я не принадлежу к группе мамочек, и после нескольких часов разговоров о грудном вскармливании и лучшем способе содержать хвост ребенка в чистоте, я начинаю задумываться, не пойти ли мне спрятаться в пещере с Айшой.

Я расстроена, что мне не удалось пойти на уроки охоты с Хассеном. Неужели я все испортила, занявшись с ним сексом?

На следующий день я решаю взять одно из копий из пещеры-хранилища и пойти на его поиски. Если он не идет учить меня охоте, я сама пойду к нему.

Я ускользаю — как ужасный человек, каким я и являюсь — вскоре после завтрака, когда место для костра пусто, а девочки укладывают своих малышей спать в середине утра. Химало и один из старейшин работают в главной пещере над большой кожаной шкурой, но они не смотрят в мою сторону, повернувшись ко мне спиной. Я хватаю копье, которое спрятала у двери, и выбегаю, прихватив с собой плащ и снегоступы. Я оденусь подобающим образом для непогоды, как только скроюсь из виду из самой пещеры.

Конечно, как только я оказываюсь вне поля зрения других, меня не встречает ничего, кроме бесконечного снега. Местность, в которой находится Главная пещера племени, относительно плоская, и позади меня нет ничего, кроме отвесных стен утеса. Впереди меня раскинулись белые холмы, усеянные несколькими розовыми деревьями, которые периодически колышутся. Вдалеке я вижу утесы, а еще дальше — намек на горы. День ясный и холодный, и два слабых солнца делают все возможное, чтобы излучать приличный солнечный свет, но его все равно недостаточно, чтобы согреть это место. Я тащусь по ближайшему склону, продираясь сквозь снег, и когда я нахожусь достаточно далеко, чтобы не думать, что кто-нибудь бросится за мной и потащит обратно в пещеру, я останавливаюсь, чтобы надеть снегоступы и завернуться в плащ.

А потом я иду. В последний раз, когда я выходила поохотиться, Хассен ворчал на меня за то, что я шла не по следам, так что я собираюсь делать то, что мне сказали. Я нахожу свежие следы, ведущие прочь от домашних пещер, и полагаю, что они должны принадлежать одному из охотников. Используя свое копье как лыжную палку, я тащусь вперед в поисках Хассена.

Или другого охотника.

Или животного, раз уж я вышла на охоту.

Конечно, чем дальше я удаляюсь от пещеры, тем более открытой и уязвимой я себя чувствую. В прошлый раз, когда я отважилась выйти, все было не так. Однако в прошлый раз, когда я отправилась в путь, на меня чуть не напал мэтлакс и одна из тех уродливых, тощих кошачьих тварей. Я помню их, а также страх и гнев на лице Хассена, когда он понял, что я вышла одна. Вот тогда-то я и поняла, что нахожусь в опасности. Теперь я наблюдаю за снегом, беспокоясь, что за каждым пушистым белым холмом скрываются опасности, которых я не вижу.