Укротитель миров III: магические ключи

А потом негромко, но требовательно тявкнул.

— Ещё? — засмеялся я. — А не лопнешь?

Лис ткнулся холодным носом в мою ладонь и облизал пальцы. Я влил ему ещё порцию энергии, а потом — ещё. Всё равно, что баловать собаку кусочками сахара.

Вернувшись за стол, я выбрал момент и тихо спросил доктора Лунина:

— Александр Михайлович, у вас остались фотографии и записи по делу Стоцкого?

Александр Михайлович откинулся в кресле, разглядывая гостей сквозь пузатый бокал, в котором плескался Императорский коньяк. Умеет доктор получать удовольствие от жизни!

На мой вопрос он удивлённо поднял брови.

— Остались, конечно. Они вам нужны, Константин?

— Нет. Но я очень прошу вас убрать их подальше — так, чтобы никто не наткнулся, даже случайно. Вы же понимаете, что будет с Сергеем, если эти материалы случайно всплывут в Сети?

— Вот вы о чём! Пожалуй, вы имеете право беспокоиться. Хорошо, я подберу для них надёжное место. Уничтожить эти документы я, к сожалению, не могу.

Нас бесцеремонно прервал Бердышев. Он шлёпнулся в кресло напротив Лунина и заговорил:

— Александр Михайлович! Завтра с утра я подскочу к тебе в госпиталь. Приготовь мне личное дело этого санитара. Никиту Сергеевича я уже озадачил — пусть покопает его прошлое с пелёнок.

— Зачем? — удивился доктор Лунин. — Он же мёртв. Да и преступления не совершил. Фотографировать на улице у нас не запрещено.

— Мне нужен автор статьи, — нахмурился Бердышев. — Во-первых, надо ему напомнить, что не все материалы можно выкладывать на всеобщее обозрение. Во-вторых, хочу вытряхнуть из него список агентов. Это проще, чем проходить гребнем все городские службы. Наверняка на него работал не только санитар.

— А как же свобода слова? — хитро прищурился Александр Михайлович.

— Свободой тоже надо уметь пользоваться правильно, — отрезал Бердышев.

И в подтверждение своих слов пристукнул ладонью по подлокотнику кресла.

Засиделись мы за полночь. Бердышев уехал первым — решил, во что бы то ни стало, разобраться с утра в биографии несчастного санитара. Вместе с ним собрался и доктор Лунин — Жан Гаврилович обещал завезти его домой.

Аня тоже уехала — с утра у неё была назначена встреча с важной клиенткой. Герцогини проводили гостью до такси и ещё минут десять болтали о том и о сём, заставляя водителя ждать.

Теперь Алина и Полина беззастенчиво зевали над чаем с клубничной ватрушкой, которую Марта испекла прямо во время ужина.

Стоцкий и Гриша отправились ночевать к Сеньке в мансарду. А мы с герцогинями собрались в свой дом.

Завтра утром у нас был запланирован поход по магазинам. Герцогиням позарез требовался новенький ноутбук, чтобы с его помощью связываться с отцом. На мой вопрос, чем плохи уже имеющиеся ноутбуки, девочки дружно ответили:

— Костя, но они же старые! Как можно ставить старый ноутбук в новый дворец?

Аргумент был убойный, и я согласился.

Пока девочки помогали Марте убирать посуду, я вышел на крыльцо.

Холодный северный ветер разогнал облака. В тёмно-синем небе висела ослепительно-яркая луна в окружении искрящихся звёздных россыпей.

Я запрокинул голову и вдруг услышал в дальнем конце сада возню и рычание. Прислушался и различил голос Рыжего. Лис неистово тявкал, захлёбываясь от ярости.

Что за чертовщина там творится?!

Не раздумывая, я сорвался с крыльца и помчался, перепрыгивая через грядки и петляя между чёрными стволами яблонь. Если бы не луна — точно обо что-нибудь споткнулся бы!

Подбежав ближе, я отчётливо различил звуки грызни и стук камней. Затем кто-то жалобно взвизгнул.

Рыжий!

Я бросился на голос, на бегу одевая ладони ледяной бронёй.

На дальнем берегу пруда метались чёрные тени. Я не мог разобрать, что там творится, пока не включил магическое зрение. И только тогда увидел, что Рыжего окружила свора бродячих псов.

Чёрт их знает, как они пробрались на ферму! Но теперь эти твари пытались сожрать моего Рыжего.

Жан Гаврилович как-то объяснял мне, что под магические выбросы чаще всего попадают крысы, голуби и бродячие собаки.

Три основных вида городских животных.

И теперь стая бродячих псов каким-то образом пробралась на ферму мастера Казимира и напала на моего лиса!

На помощь лису пришли големы, но толку от них было мало. Собаки ловко ускользали от неповоротливых каменных великанов и сжимали кольцо.

Магическая матрица Рыжего сияла ярким светом. Он стоял, напружинив лапы, и следил за врагами, чуть поворачивая остроухую голову. Один из псов уже валялся на земле — стремительным броском Рыжий разорвал ему горло.

— Рыжий! — заорал я, больше для того, чтобы отвлечь собак.

Я рассчитывал их напугать, но вышло наоборот.

Две чёрные тени метнулись мне навстречу.

Я толкаю энергию в матрицу, и время застывает, словно желе. Пальцы рук взрываются болью — сквозь них прорастают кривые когти. Я снова превращаюсь в оборотня.

Две лохматые твари медленно бегут ко мне. Я уворачиваюсь от острых зубов и на бегу разрываю когтями косматое горло. Пёс мохнатым клубком катится по земле, а я слышу низкий утробный рёв. Краем сознания понимаю, что тварь визжит, но звук замедляется и становится ниже.

Вижу, как голем ударом каменной ноги отправляет одного из псов в полёт. Тварь врезается в ствол яблони, и я слышу хруст собачьих костей.

Второй пёс прыгает на меня. Приседаю и встречаю его ударом когтей в брюхо. Из распоротого живота хлещет кровь. Тварь падает на землю, хрипит, но подняться уже не может.

Моя матрица судорожно глотает магическую энергию умирающих тварей. Для этого достаточно одного прикосновения — неважно, когтями, или ледяной паутиной.

Разделавшись с тварями, которые напали на меня, я бегу к лису. Половина собачьей стаи лежит на земле. Остальным сейчас самое время смыться, но вместо этого они разом бросаются на Рыжего.

Големы застывают в нерешительности. Между ними на земле катается рычащий и хрипящий комок из мохнатых тел.

Я с разбега врезаюсь в него. Не обращая внимания на укусы, разбрасываю тварей. Ломаю хребты и челюсти, и добираюсь до лиса. Он успел схватить за глотку одного из псов, но остальные вцепились в него. Даже умирая, они продолжают сжимать челюсти.

Несколько отчаянных ударов, несколько торопливых глотков — и твари умирают.

А я падаю на колени перед телом Рыжего.

Он ещё жив.