Укротители Быка

***

– О чем вы договаривались со Вторым Кормчим?

– О чем вы...
– нужно потянуть время. Нужно просто протянуть время, и тогда, может быть, ничего и не будет. Эта холодная вода - она такая вкусная, когда несколько капель попадают на губы. О, конечно, рано или поздно он все им скажет. Рано или поздно - но не сейчас. И даже, наверное, не через минуту.

– Ты встречался с Галлиани, со Вторым Кормчим и старшинами цехов. Они торгаши и думают только о своих выгодах; не колеблясь, продадут город любому, кто заплатит. О чем ты сговаривался с ними?

– Галлиани - Магистр... как и я... мы обсуждали науку... а Таглибу я... давал консультации... как сеньоре Альмарес...

Слова даются тяжело, почти за каждое приходится сражаться. Еще тяжелее сражаться за мысли. Но леди Альмарес просится на язык сразу, немедленно - потому что вот она, сидит у дальней стены, похожая на черного грача в своих мрачных одеждах, и обстановка импровизированной пыточной камеры ее ничуть не пугает. Чего они от него хотят....

Как болят руки. В особенности плечи. Они его подвесили за руки; хорошо еще, не на дыбе распинали. Ну да, дыба большая, а подвал маленький. Она бы сюда просто не влезла. Зато влезло множество другого полезного инструментария - в отцовских книгах, посвященных медицине и палачеству, и половины не описывалось. Знатные специалисты в Мигароте.

– Ты подтвердишь, что продал этим предателям Мигарот?
– медленно говорит какой-то незнакомый человек с темной пушистой челкой, что лезет ему в глаза. Райн его никогда не видел, он произносит слова с акцентом Радужных Княжеств, как Стар...

Иберрос, кстати, тоже говорит с акцентом. Вот он, Иберрос - рядом с женой. Это хорошо. Пусть он уж лучше будет здесь, а не там, где Стар сможет до него добраться. Слышишь, Ди Арси? Нам нужен Иберрос живым! Даже и потом он понадобится нам живым.

– Вы порицаете... посланника... за то, что он выполнял свой долг?.. Герцог не простит вас...

– Я задал тебе вопрос по существу, - спокойно говорит палач и применяет к Райну тот инструмент, которым сейчас пользуется.

Смерти нет.

Их глаза искрятся серебряной и золотой пылью - смерти нет, родные мои люди! Высокое синее небо в зеленой лозе густого вьюнка, и нежными глазами горят в лимонно-солнечной глубине бледно-розовые чаши цветов. Небо мои, куда же ты уходишь от меня, далекое, невозможное, в белых венах тонких облаков.... Красавица моя, любовь моя бесконечная, твои волосы, как ночь, твои глаза - как глубокие воды в омутах, в полынье, там, в небесной выси... руки твои - как зеленые ветви, приникнут к моим ранам, утешат мою боль... душа моя, любовь моя, я скитался по пустынным дорогам, мои волосы прошила серая пыль, но я снова...

– На каком языке он говорит?

– Это язык Шляхты, дорогая.

– Что же, он все-таки признается? Или рассказывает что-нибудь полезное? Проклинает нас?

– Нет, похоже... похоже, это стихи. Любовные стихи.

– Вот как!
– разочарование в голосе сеньоры Альмарес столь сильно, что оно почти освещает подвал мертвенным синем сиянием.
– Тогда, полагаю, мы от него не добьемся ничего. Очень жаль. Он убил пятерых моих людей - я надеялась...

– Сеньора, если мне дозволено будет вмешаться... У меня есть идея.

...Тут так чудно пахнет: ясный день, клевер, молоко и мед. Ты вышиваешь птиц, пролетающих сквозь кольца, ты вышиваешь смерти с бледными лицами и длинными носами, строящих лестницу вверх... Любимая моя, нежная моя, сердце мое, прости, что так далеко от тебя, прости мне каждую рану, каждый вдох, каждую секунду, что я вдали... Великодушное небо мое - прости...

Вечная боль моя, дыхание мое, прерванное на выдохе, мой последний вечер и мое первое утро - не сердись. Я очень хотел бы жить, я хотел быть рядом с тобой, но эта лестница уже зовет меня. Она взбирается спиралью все выше и выше, и каждая ступенька поет собственной нотой - не пропустишь.

– Господин астролог!
– его голову оттягивают назад за волосы.
– Ты, кажется, уже себя похоронил. Но ты заблуждаешься. У тебя есть возможность вернуться домой... ты, кажется, женат? Только признайся...

Слова... как же тяжело даются слова...

– Если вы... отпустите меня... и поможете скрыться... я... расскажу, где герцог назначит встречу с предателями из Армизона. Я знаю.

– Какими предателями?!

– Армизон... сдастся... они сдадут город. Вскоре. Они напуганы. Герцог... устроит встречу. Я точно знаю.

– Это все ваши звезды вам сказил?!
– это голос леди Альмарес. Надо же...

– Звезды не бывают чьими-то, - его еще хватает на то, чтобы улыбнуться.
– Но я знаю. Герцог говорил мне... о своем удобном тайном убежище... в окрестностях Армизона. Если вы... отпустите меня живым...

– Он заведет нас в ловушку...
– с сомнением произнесла леди Альмарес.
– Люди, которые читают стихи под пытками...

– Он мог красоваться, - Иберрос, кажется, размышлял.
– Захоти он завлечь нас в ловушку, он начал придумывать и изобретать раньше. Какой смысл терпеть пытки... Хотя, пожалуй, имело бы - если бы ловушка готовилась заранее, и он хотел бы завлечь меня наверняка. Но Гаев просто не мог это скоординировать - он даже голубей не посылал. Да и в любом случае... сложная комбинация, рисковать жизнью, чтобы выманить за стены города один конный отряд?.. Нет, Матильда. Меня больше беспокоит не то, заманивает, а то, насколько точно он знает...