Укротители велосипедов

– Бесполезно. Там Димины вещи. Его мама тоже постаралась собрать как можно больше шмоток.

– А заднее сиденье?

– Там ноут, моя сумка и мой рюкзак, – ответил Артём и назидательно поднял вверх указательный палец. – Прошу заметить, всего одна сумка и один рюкзак.

– Отлично, места должно хватить, – обрадовался Клясов.

– Ага, а теперь включи мозг и подумай, – насмешливо сказал Артём. – В машину Ежова поместиться только сам Ежов, в «тойоте» осталось свободными всего два пассажирских сиденья впереди – они, как я понимаю, для тебя и Мишы. А у нас – одно свободное место сзади.

– Вот и положим туда наши сумки, – решил Клясов.

– А вы ни про кого не забыли? – уточнил Артём.

– Нет, – помотал головой Клясов.

– А как же Сергей? Или ты предлагаешь посадить его к нам на крышу?

Поморщившись, Клясов пробормотал:

– Чёрт, совсем забыл про очкарика. – От отчаяния раздражённый Вадим пнул свою сумку. – Да что такое?! У нормальной команды должен быть свой автобус, а мы едем на сборы на поддержанных универсалах! Дерьмо, и куда мне теперь деть эти две сумки?

– У меня есть две идеи, – сказал Артём. – Первая – ты садишься на велосипед и двигаешь за нами своим ходом. Тогда освобождается одно место...

– Пошёл в жопу!

– Ладно, вторая идея такая – вы берёте верёвки и привязываете сумки к стойкам с великами. Собственно, ничего другого вам не остаётся.

– Похоже, ты прав, – сказал засиявший Клясов и убежал на склад за верёвками.

Когда Вадим вернулся в сопровождении Ежова, наконец соизволил объявиться Чавин. К счастью, ему хватило ума взять с собой всего одну дорожную сумку и рюкзак, однако прикид для поездки на юг он выбрал довольно своеобразный – Чавин явился в чёрных кроссовках, чёрных джинсах, чёрной футболке и... чёрной кепке.

– Боишься замёрзнуть? – поинтересовался Артём, поздоровавшись с Сергеем.

Тот помотал головой.

– Странно, что ты не взял с собой книжек, – заметил Артём.

– Взял. – Чавин ткнул большим пальцем через плечо. – Они все в рюкзаке. На какой машине я поеду и куда мне положить вещи?

– По-ходу, ты едешь с нами. А вещи кидай на заднее сиденье. Надеюсь, ты там поместишься.

Кивнув, Чавин запихал сумки на заднее сиденье Ниссана, забрался туда сам, достал из рюкзака книгу и углубился в чтение.

Пока Клясов привязывал к стойкам «авенсиса» свои и Мишины сумки, Артём спросил у Ежова:

– Эй, деда, я не понял, а где мой горный велик?

– Зачем он тебе?

– Как зачем? Мы едем в горы, будет странно не взять с собой горный велосипед.

– Обойдёшься шоссейным.

– Не обойдусь. Я не оставлю здесь свой велосипед. Вдруг кто-нибудь его забарыжит.

– С твоим велосипедом ничего не случится, и его точно никто не продаст.

– Всё равно, давай мне мой велосипед. – Не решившись сказать старику, что после гонки он собрался свалить в путешествие, Артём поставил ультиматум: – Я еду со своим велосипедом или не еду совсем.

Ежов нервным движением указал на крыши универсалов.

– Совсем охренел? И куда я его поставлю? Не видишь, что места нет?

– Мне параллельно, как мой велосипед поедет с нами, но он по-любому поедет с нами. Если понадобится, я привяжу его к машине, и она потащит меня на буксире. – Хмыкнув, Артём немного поразмышлял над своей идей, решил, что надо будет обязательно опробовать такой способ передвижения, и решил зайти на Ежова с другого фланга. – Деда, зачем нам восемь велосипедов? На сборах нас будет всего пятеро, так что три запасных велика – это перебор. Мы целый месяц гоняли по городу и за это время у наших великов только иногда расстраивались тормоза и скорости. Нам не понадобится три запасных велика. А для гонки восемь велосипедов – это слишком мало. Нефёдов привезёт нам ещё техники вместе со своими продавцами, так чего ты ломаешься, деда?

Нахмурившись, Ежов уставился мрачным взглядом уставился на Артёма, но, махнув рукой, решил не спорить.

– Ладно, снимай один велосипед и пошли со мной на склад...

Дорога

Ближе к ночи весь энтузиазм Артёма от путешествия к настоящему морю и настоящим горам несколько по-угас, чему в немалой степени способствовала усталость от необходимости сидеть на одном месте.

– Нефёдов мог бы и разориться на билеты на поезд, – простонал Артём, вытягивая закостеневшие ноги. – За два дня я сдохну в этой машине. Или у меня отнимутся ноги. – Он кинул взгляд в зеркало заднего вида, на маячившие в нём «авенсис» и «тазик». – И чего они такие медленные, могли бы прибавить скорости.

– Они перегружены, и у них нету под капотом пятисот тридцати лошадей, – тихим голосом произнёс Дима.

Артём покосился на Диму – последние три часа тот предпочитал отмалчиваться и, похоже, очень устал. Лучше к нему не приставать, не доставать и не отвлекать.

Хм, если Дима так вымотался за рулём комфортабельного ДжиТиАра, который катится по раздолбанной дороге, как по рельсам, то Кокорин и Ежов, наверное, уже умирают от усталости. Эта троица позади, должно быть, сейчас ловит задницами каждую яму и неровность. И у них нету эргономичного кресла, и в тесных салонах им особо некуда вытянуть ноги. Эх, а если бы позади было попросторнее и если бы там не сидел Чавин, то можно было бы откинуть спинку ещё дальше и развалиться в кресле, как в шезлонге.

Лицо Артёма против его воли приняло злорадное выражение. Хе-хе, интересно, как там сейчас Ежову на его отрыжке советского автопрома? У этого старпёра уже должно ломить всё тело. Но так ему и надо!

Да, всё-таки очень повезло, что удалось поехать на юг на суперкаре. Не поезд, конечно, с кроватью, но и в машине можно устроиться с достаточным комфортом.

Только немного напрягает вечное молчание Чавина, но это ничего, это можно пережить. Пусть лучше молчит и читает – в этой машине и так есть один любитель потрепаться. Какое же счастье, что он устал и заткнулся.

Но всё-таки какой же скрытный парень, этот Чавин. Даже Ежов, пригласивший его в команду, почти ничего про него не знает. Надо бы воспользоваться возможностью и попытаться разговорить Сергея. А заодно надо попросить его пересесть на сиденье за водителем, чтобы можно было откинуть подальше спинку кресла. Тогда будет вообще кайфово и можно будет поспать.

Артём обернулся – и увидел дуло пейнтболного ружья, нацеленного ему точно между глаз.

– Ээээ... сдаюсь, не стреляй, – прошептал Артём.