Укус пятничной ночью

Мои глаза расширились от внезапной серьезности в ее голосе.

— Ты будешь здесь дольше, после того, как наступит покой для нас, — сказала она.

— Ты будешь жива после того, как мы уйдем.

После того, как я уйду.

Ты будешь наблюдать за моими детьми, и за тем, как растут мои внуки.

Ты будешь наблюдать за ними, ты будешь следить за ними.

И это твоя обязанность, Мерит.

Я знаю, что у тебя есть обязанности в твоем Доме; я узнала достаточно за прошедшие два месяца, чтобы понять это.

Но ты все таки Мерит, хорошо это или плохо.

У тебя есть возможность — ты — единственная из нас, которая сделает, чтобы сохранить их в безопасности.

Она издала измученный вздох, материнский вздох, и направила серьезные глаза на ее дочь, дергая снова за платье.

Я не был уверенна, если это было нервным движением, что бы что-то сделать с ее руками, или только простым утешительным касанием ее ребенка.

— В мире есть сумасшедшие люди, — продолжила она.

Становление вампиром, конечно, не прививает от безумия.

Они говорили — каково было ее имя?

Не было необходимости спрашивать, кого она имела в виду.

— Селина.

— Селина.

Они сказали, что она была заключена, но что мы знаем об этом?

Она бросила свой пристальный взгляд на меня, и я видела беспокойство и подозрение матери, в ее глазах.

Она, возможно, задалась вопросом, была ли Селина освобождена, но не знала.

Мой отец, очевидно, сдержал свое слово, и не показал то, что Этан сказал ему.

Я могла бы объяснить Шарлотте, сказал ей вещи, которые напугали бы ее, вещи, которые внушили бы ей потребность скрыть свою семью, что бы сохранить их в безопасности.

Вместо этого я держала бремя в своих руках.

— Об этом заботятся, — сказала я просто.

Об этом, конечно, не заботились.

Селина была где-то там.

Она знала, где я была, и она, вероятно, не была выше попытки показать моей семье, насколько я ее раздражала.

Я предполагала, что была для нее раздражителем.

Незаконченный проект.

Но если я могла дать две клятвы незнакомцу — перед Домом, полным незнакомцев — я могла тихо поклясться Шарлотте, что буду следить за Оливией и ее старшими братьями и сестрой, и если я останусь в живых достаточно долго и за их детьми.

Я могу обещать, что буду стоят на страже семьи, которая дала мне имя, тк же, как и я для семьи.

— Об этом заботятся, — повторила я, имея в виду это, прививая голосу искреннюю веру, что я возьму долю самостоятельно прежде, чем позволилю чему-либо произойти с Оливией.

Она смотрела на меня долго, затем кивнула, наше понимание достигнуто, дело сделано.

Постскриптум.

,

это платье грязное.

Пораженная и резким изменением в беседе и комментарием, я переместила Оливию в сторону, чтобы посмотреть вниз на свое платье.

Шарлотта покачала головой.

— Не твое.

Люси Кэббот.

Она указала на женщину в толпе, задрапированную в палатку из польской органзы.

— Ужасно.

Нет, твое прекрасно.

Я смотрела Неделю Моды, но не могу вспомнить, кто его дизайнер.

Бэдли? Я забыла.

Независимо от этого, твой стилист лучший.

Она бросила хитрый взгляд назад на Этана, который болтал с матерью.

— И твои аксессуары невероятны.

— Это не мои аксессуары, — напомнила я ей.

— Он мой босс.

— Он прекрасен, несмотря на то, кто он.

Он мог бы сексуально беспокоить меня каждый день.

Я посмотрела на молодую Коркберджер, который моргала большими голубыми глазами на меня, в то веря как она грызла конец слюнявчика.

“Многие на ушном?”

“шном,”сказала Оливия.

Я не была уверена, было ли это газом, или попыткой подражать мне и моим словам.

Я поставила на последнее.

Оливия обожала меня.

— Милая, — сказала Шарлотта, — сейчас двадцать первый век.

Вампиры — шик, у Cubs есть вымпел, и совершенно приемлемо для женщины найти человека привлекательным.

Они все вещи, о которых должна знать моя дочь.

— Особенно часть Cubs, — сказала я, размахивая слюнявчиком Оливии к ее радостному приветствию.

Она хлопнула в ладоши с медленной неловкостью и простым ликованием ребенка.

— Если бы ты могла жить в Райте и Аддисоне, ты бы жила там, — предположила Шарлотта.

— Это правда.

Я действительно люблю мои Уютные Местечки.

— И так часто ни для чего.

Она ухмыльнулась и затем хлопнула в ладоши, протянув их к Оливии, которая подпрыгнула в моих руках и наклонилась к матери, протягивая ей собственные руки.

— Это было прекрасным наверстывание времени, но я должна отвести ее домой и положить в кровать.

Дом майора с остальной частью войск.

Я только хотела иметь шанс сказать привет и позволить тебе навещать свою любимую племянницу.

“Я люблю всех твоих детей одинаково,” запротестовала я, отдавая назад тяжелый, теплый сверток с ребенком.

Шарлотта захихикала и уравновесила Оливию на бедрах.

— Я собираюсь быть хорошей мамой и сделаю вид, что это правда, так или иначе

Пока ты любишь моих детей больше чем Роберта, мы хорошие.

Она наклонилась и поцеловала меня в щеку.

— Ночь, сестренка.

И между прочим, если у тебя будет шанс с Блондином, воспользуйся им.

Пожалуйста.

Для меня.

Похотливый взгляд, который она бросила в направлении Этана, когда пошла назад, не оставил сомнения относительно того, какой “шанс” она имела ввиду мне принять.

— Спокойной ночи, Шар.

Передай привет Майору.

Спокойной ночи, Ливи.

— МЕХ! — воскликнула она, подпрыгивая на бедре своей матери.

Но ночь, видимо, берет свое, и ее белокурая головка опустились к плечу Шарлотты, веки медленно закрываются.

Она боролась, я могу сказать, стараясь держать глаза открытыми смотря на платья и завсегдатаев вокруг нее.

Но когда она засунула большой палец в рот, я знала, что она засыпала.

Ее глазки заклылись и на сей раз не открылись.