Улей. Отверженная
Шрифт:
Компенсацию свою он получил. Я не видела, но чувствовала, как растягивается сталь в улыбке — пусть и говорили, что невозможно. Док справился со своей обидой, когда резал мои крылья… Крылья?
— Вто… Ники, мы с вами можем тут сидеть бесконечно, я не спешу никуда. Королевская лаборатория, как вы помните, работает круглосуточно.
У меня тоже появилось много свободного времени. Полагаю, утренняя поездка к свекрови сама собой отменилась.
— Но за вами придут через пару часов. И заговорить вам все равно придется.
Видя мой немой вопрос,
— Командир и Четвертый.
Страшное сочетание, но что они мне сделают? Болевой порог уже достигнут. Тело — предатель — уже заживляло раны, а вот треск рвущихся эмоциональных связей до сих пор отдавал в висках.
— Чего ты хочешь?
— Ответов.
Впрочем, какая разница когда? Днем позже, днем раньше.
— Валяй. Только давай с чего-нибудь попроще, голова раскалывается.
Запахло ржавчиной, чернилами и немного медом. Ранее трепетно лелеянный запах теперь вызывал тошноту. Док включил самописец.
— Почему вы сорвали эксперимент?
Что-то простые вопросы мне резко разонравились.
— Я… не хотела разрушать идиллию.
— Идиллию? — На месте, где должна была быть левая бровь, сотканные лоскуты кожи поползли наверх.
— В той жизни были такие моменты, которые хотелось… запечатлеть. Растянуть секунды на несколько минут, а минуты — на пару часов, прожить их и прочувствовать вновь.
— Остановить время?
— Да, вроде того. И Кир мог создавать такие моменты.
— Объект четыре дробь один проявлял сверхспособности?
Я фыркнула. Называть живого, теплого человека, пахнущего мускусом, «объектом» эта стальная башка точно не имела права. Негодование также рождала и система нумерации, казавшаяся раньше такой удобной. Киру присвоили четверку из пяти баллов, потому что мы с ним хорошо «поладили». Единицу он получил, будучи для нас абсолютно безопасным.
«И мухи бы не обидел».
А меня обидел.
— Ники?
Док, кажется, начинал терять терпение. Возня с полоумным существом — не та работа, к которой его изначально готовили.
— Насколько нам известно, в большинстве своем гуманоиды никакими способностями не обладают. Бывают редкие… экземпляры.
Экземпляры? Это точно. Я и имени того мерзкого старика не запомнила, но звался он очень гордо — Декан факультета психологии и нейробиологии. Готова поспорить, он не был Киру ни разу дядей.
— Мой муж ничем таким не обладал. Просто с ним было хорошо.
Что подразумевал для себя Док под понятием «хорошо», я не знала, но мой ответ его удовлетворил.
— О деталях ваших взаимоотношений мы поговорим позже. А сейчас давайте вернемся к тому вечеру и вашей идиллии.
Я проигнорировала его подчеркнутое ударение на последнем слове. Какой толк делиться чувствами с бездушным существом?
— Это не был срыв, такая бытовая мелочь не должна была ни на что повлиять. Если бы только Кир спал…. Я ведь дольше всех продержалась. Около семи лет?
— Две тысячи четыреста двадцать пять лунных суток.
— Продержалась бы еще столько же. — И это была сущая правда, но… — Чертова
лампа горела прямо над нами, и свет мог разбудить, а они только заснули….Самописец держал мой темп и стучал как ненормальный. Запах меда усилился.
Трое сумасшедших в одной комнате.
— То есть перелом эксперимента наступил в связи с достижением некоего пика эмоций, характерных для гуманоидов, а именно любви и заботы о близких, с которым вы не справились. Последствия, к слову, весьма логичные начали стремительно развиваться, и вы потеряли контроль над ситуацией. — Он скорее не спрашивал, а утверждал.
И необъяснимая злость вилась меж скрипучих слов. Хотел в чем-то меня обвинить? Док лучше других знал, как я исправно выполняла свою работу. День за днем, без отпуска и выходных.
«За Королевство, во имя Короны, на благо Королевы».
Но я безумно устала и потому позволила себе расслабиться и наслаждаться жизнью, не нарушая при этом никаких инструкций. Как говорил Кир, все зависит от того, под каким углом смотреть. Жизнь — она как призма. Поверни ее к себе иной стороной, поменяй свое видение — и она окрасится в нужный тебе цвет.
— В любом случае эксперимент с вашим участием стал самым длительным в истории. Королева-Мать, без сомнения, оценит ваш труд и вклад в проект по достоинству. И награда будет соответствующая.
— Верни меня. Обратно.
Самописец аккуратно, почти бесшумно вывел последнее слово и притих.
— Куда? — Откровенная насмешка и едва уловимое любопытство.
— В то же место и время.
Док подумал минуту и покачал стальной головой.
— Проект «Альфа-6» завершен. Вас ждут другие, более важные дела.
Я облизала пересохшие губы.
— Устрой мне аудиенцию с Королевой.
— Зачем? Результаты эксперимента будут изложены в докладе Правящему Совету.
— Я буду просить продлить эксперимент…
— Невозможно.
Ласковый взгляд у Дока получался плохо. В его искусственном лице не было мягких черт.
— Данных же недостаточно. Надо продолжить сбор…
Но он не слушал меня.
— Поразительное слияние с ролью. Кстати, о ней. Какое место в их обществе вы заняли и так удачно в нем укоренились?
— Я была женой и матерью.
Четвертый сорвался. Или, правильнее сказать, дорвался. Мало того, что вдарил всей своей молодецкой силой, так еще и по голове каким-то предметом приложил, скотина. Я не помню и половины из того, что случилось. Командир поведение Четвертого охарактеризовал иначе:
— Действовал по ситуации.
И он же принес сухие, но искренние извинения.
Тридцать первый — талантливый, умный, сверхисполнительный, но последний по силе в руководящем оборонном составе. Должности выше он никогда не получит, да уже и сильно потрепанный, к тому же. Короне такие не нужны.
Четвертый это понимал, стоял у него за спиной и гадливо улыбался.
— Рад твоему возвращению, Вторая. — Он помахал мне рукой.
— Ники.
— Да, мы наслышаны, что ты подцепила эту… заразу.