Улицы разбитых артефактов

– Здесь живет ваш целитель?
– скептически поинтересовался Фарлей, окинув взглядом глухую стену маленького одноэтажного домика без малейшего оконца.

Я не стала терять времени на ответ, который и без того был очевиден. Громко забарабанила в дверь и тут же предусмотрительно отпрыгнула в сторону, потянув за собой Фарлея. Благо, что тот не стал упираться.

И вовремя!

В этот момент дверь распахнулась, и в проулок выплеснулось ведро нечистот.

– Пшли вон!
– гневно зазвенел скрипучий мужской голос.
– Попрошайки, тунеядцы! Никуда я не уеду! Мой дом!

– Спайк уже несколько лет судится, - вполголоса пояснила я опешившему Фарлею.
– Его лачугу хотят снести. Мол, нарушает архитектурный облик столицы.

– Облик столицы?
– переспросил Фарлей и красноречивым взглядом обвел пустынный переулок.
– Интересно знать, чьи чувства прекрасного оскорбляет сие строение? Сюда же никто по доброй воле не заглянет!

– Все равно это почти центр Гроштера.
– Я пожала плечами.
– Земля тут дорогая, а у Спайка нет документов, подтверждающих право собственности. Кому-то, видимо, приглянулся этот клочок земли. Не суть, впрочем.
– И уже громче проговорила, обращаясь к маленькому пухленькому старичку, как раз выглянувшему за порог: - Спайк, это я, Агата.

– А, девочка моя!
– искренне обрадовался старик, оглаживая длинную белоснежную бороду.
– Я думал, что опять эти оглоеды пожаловали. Специально ночной горшок не выливал с утра, их ждал. Надеюсь, не запачкал тебя?

– Нет, я привычная, - с улыбкой заверила я старика и негромко пояснила Фарлею: - При первой нашей встрече я не была такой увертливой и угодила под душ из нечистот. Потом несколько часов в ванной отмокала и все равно неделю чудилось, будто несет от меня.

– Интересная у вас жизнь, Агата, - с невольным уважением отметил Фарлей.
– Интересная и очень насыщенная, как я погляжу.

Я промолчала. Пожалуй, лучше ему не знать, насколько она интересная и насыщенная. Потому что к Спайку я тогда попала с очень нехорошей рваной раной предплечья, в которое мне вцепился оживленный старшекурсниками ради забавы мертвец. Беда была в том, что что-то пошло не так. Эти горе-экспериментаторы забыли нарисовать круг со сдерживающими силами. И очень голодное зомби намеревалось отправиться в прогулку по коридорам пустынного факультета, потому как воскресители, сообразив, какую глупость сотворили, разбежались в разные стороны.

Я как назло проходила мимо аудитории, когда раздались истошные крики. Естественно, не устояла от искушения проверить, что, собственно, происходит. И нос к носу предстала с разъяренным и алчущим крови зомби.

Когда подоспела подмога, эта гадость успела меня неплохо потрепать. Раны были глубокими и очень нехорошими, потому что оказались, понятное дело, заражены трупным ядом. Молодой преподаватель по некромантии, который и упокоил мертвеца окончательно, очень переживал, что о произошедшем окажется известно в деканате, ведь, как ни крути, но именно на нем лежала ответственность за произошедшее. Насколько я поняла из его сбивчивых объяснений, столь отличившиеся студенты взяли его на "слабо" и заставили продемонстрировать заклинание, не входящее в курс обучения. А затем уговорили провести эксперимент. Преподаватель отлучился за свечами, а когда вернулся, то мертвец уже рвал мое плечо, а остальные попрятались за столами, не смея вмешаться.

В общем, я получила зачет по некромантии автоматом и свела весьма полезное знакомство со Спайком, к которому меня приволок взволнованный учитель. Он и оплатил мое лечение, прежде взяв с меня честное слово, что о неприятном происшествии никому не станет известно. Я не возражала. Моей крохотной стипендии все равно вряд ли бы хватило на визит к нормальному целителю. А Спайк поставил меня на ноги всего за пару ночей. Одна беда - некрасивые шрамы так и остались украшать мое правое предплечье. Но я не видела в этом особой беды, потому что все равно предпочитала наглухо закрытые платья. В самом деле, груди у меня почти нет, поэтому глупо как-то выбирать наряды с соблазнительным декольте, если нечем похвастаться.

– Идемте, - проговорила я, обращаясь к Фарлею.
– Спайк один из лучших целителей, что я знаю. Он обязательно разберется с вашей раной.

Фарлей окинул скептическим взором покосившуюся лачугу, которая, казалось бы, была построена из мусора. Посмотрел на ручеек нечистот, омывающий его прежде безукоризненно чистые сапоги. Но ничего не сказал.

– Спайк, взгляни, что у него с головой, - попросила я у старика, сочтя его молчание за знак согласия.

– А деньги есть?
– оживился Спайк.
– Агата, девочка моя, ты же знаешь, что за бесплатно я не работаю.

Я выжидающе посмотрела на Фарлея, надеясь, что он вытащит кошелек и пообещает оплатить услуги старика. Но тот сделал вид, будто ничего не услышал, с демонстративным брезгливым интересом изучая нечто, прилипшее к подошвам его сапог.

– В долг, - негромко обронила я и напряглась, ожидая, что Спайк обязательно начнет шумное разбирательство с подсчетом всех моих неоплаченных счетов, а потом с позором прогонит меня прочь.

Но старик меня удивил. Он яростно затеребил свою бороду, будто страдал от нашествия вшей. Затем пожевал сухими морщинистыми губами. И неожиданно благосклонно кивнул.

– Чего только не сделаешь ради красивой девушки, - пошутил он и посторонился, пропуская нас в лачугу.

Я не оценила комплимент. Раздраженно фыркнула. Красивая девушка! Звучит как изощренное издевательство, потому что красотой в моем случае и не пахнет.

Фарлею очень не хотелось заходить. Он так нерешительно мялся на пороге, что мне нестерпимо захотелось как следует толкнуть его в спину. Мое настроение, и без того не блещущее после событий в агентстве, упало до минимума. Ричард наверняка будет недоволен из-за того, что я не сумела угнаться за ним. К тому же я волновалась - вдруг ему понадобится помощь, а я тут с этим страдальцем застряла. Ну и платить за собственную оплошность ой как не хотелось.

Наконец, Фарлей решился. Набрал полную грудь воздуха, будто опасался, что в лачуге ему будет нечем дышать, и смело перешагнул порог.

Я поторопилась за ним. Спайк замыкал шествие и плотно прикрыл дверь.

Я услышала, как блондин не удержался и издал громкое изумленное "пф-ф". Должно быть, не ожидал, что в столь неприглядной на вид лачуге его встретят такой порядок и чистота.

О да, Спайк был тем еще аккуратистом и чистюлей. Каждая вещь лежала у него на строго определенном месте. Все скляночки и банки со всевозможными лекарственными мазями, притирками и прочими снадобьями у него стояли не просто ровными шеренгами, но еще и по размеру - от самых маленьких до больших. И такой порядок был у него во всем. Любые предметы должны были находиться именно на том месте, которое он им определил, руководствуясь своей подчас непостижимой внутренней логикой. Помнится, однажды я случайно сдвинула придверный коврик, когда вытирала ноги. Если не вглядываться специально - то и не заметишь. Так Спайк на моих глазах принялся нервно расчесывать руки до кровавых царапин. То есть, он чувствовал, что в окружающем мире что-то изменилось. Но не понимал, что именно. Стоит ли говорить, что приступ не прекратился, пока он не заметил сдвинутый коврик. И чесотка немедленно прекратилась, как только порядок был восстановлен.

– Если вы целитель, то почему живете в такой дыре?
– неожиданно спросил Фарлей, с любопытством разглядывая дорогие кожаные переплеты книг, украшенные золотым теснением, которые занимали несколько книжных шкафов.

– Это не дыра!
– мгновенно взвился чуть ли не до потолка Спайк.
– Это - мой дом! В нем жил мой отец, мой дед, мой прадед...

– Да-да, я понял, - поторопился прервать его блондин, видимо, испугавшись, что в противном случае перечисление предков старика затянется надолго.
– Это ваше родовое гнездо, так сказать. Но не будет ли правильнее продать его за хорошие деньги и переехать в большой чистый дом где-нибудь на окраине Гроштера? И клиентам будет проще. Не каждый рискнет сунуться в эту трущобу.