Улисс (часть 3)
Шрифт:
Темноспинная фигура перебирала книги на лотке уличного торговца.
– А вот и он, – заметил Ленехан.
– Интересно, что он покупает, – сказал Маккой, оглядываясь назад.
– «Леопольде, или История заблумшей души», – сказал Ленехан.
– Он просто помешан на распродажах, – сказал Маккой. – На днях мы шли с ним по Лиффи-стрит, и он купил книгу у какого-то старика за два шиллинга.
Так в этой книге одни гравюры стоили вдвое, там звезды, луна, кометы с хвостами. Что-то насчет астрономии.
Ленехан рассмеялся.
– Сейчас вот я вам одну историйку про хвосты комет, – посулил он. – Выйдемте-ка на солнышко.
Они прошли по чугунному мосту и направились по набережной Веллингтона вдоль парапета.
Юный Патрик Алоизиус Дигнам вышел из мясной
– Устраивали шикарный прием в Гленкри, в колонии для малолетних, – с живостью начал Ленехан. – Знаете, этот ежегодный банкет. По полной парадной форме. Присутствовали и лорд-мэр, тогда это был Вэл Диллон, и сэр Чарльз Камерон, Дэн Доусон говорил речь, а потом был концерт. Бартелл д'Арси пел и Бен Доллард…
– Я знаю, – прервал его Маккой. – Моя дражайшая пела там один раз.
– В самом деле? – сказал Ленехан.
Табличка «Сдаются квартиры без мебели» снова появилась на оконной раме номера 7 по Экклс-стрит.
Он замолк на мгновение, но тут же разразился отрывистым смехом.
– Да нет, дайте мне рассказать, – снова принялся он. – Делахант с Кэмден-стрит обеспечил весь стол, а ваш покорнейший был за главного виночерпия. Блум тоже там был со своей женой. Выпивки хоть залейся – портвейн, и херес, и кюрасо, и уж мы всему там воздали честь. Разгулялись на славу. От жидкостей – к твердым телам. Холодный филей навалом, паштеты…
– Я знаю, – сказал Маккой. – В тот год, когда моя дражайшая там была…
Ленехан с большим жаром обнял его под локоть.
– Да нет, дайте мне рассказать, – повторил он. – После всей этой увеселительности мы еще устроили легкий полночный завтрак, и когда мы отчалили, то уж было времени хренадцатый час того утра что после ночи.
Домой возвращались в дивную зимнюю ночь через гору Фезербед. Блум и Крис Каллинан были на одной стороне кареты, а я с его женой – на другой. Мы там принялись распевать квартеты, дуэты: Взгляни, уж первый луч зари [1009] . А она изрядно нагрузилась тем делахантовым портвейном. И каждый раз, как эту чертову колымагу тряхнет, она валится прямо на меня. Недурная забава! У ней роскошная парочка, дай ей бог. Во-от такие.
1009
Взгляни, уж первый луч зари – квартет из акта 1 оперы Майкла Болфа «Осада Ла Рошели» (1835).
Округлив ладони, он отставил их на целый локоть перед собой, наморщил лоб:
– А я снизу все подтыкал под ней плед и без конца на ней поправлял боа.
Улавливаете, о чем я?
Руки его рисовали в воздухе полные округлости. От удовольствия он крепко зажмурился, всем телом подался вперед и нежно присвистнул.
– Одним словом, мальчик стоял навытяжку, – сказал он со вздохом. – А она кобылка норовистая, это точно. Блум между тем все показывал Крису Каллинану и кучеру разные звезды и кометы на небесах: вот тут большая медведица, и Геркулес, и дракон, и всякая прочая дребедень. Но я-то, можно сказать, совсем затерялся в млечном пути. Он знает их все наперечет, я клянусь. Наконец, она высмотрела где-то у черта на куличках самую махонькую-малюсенькую. И спрашивает: А вот это, Польди, какая звездочка ?
Приперла Блума в угол, ничего не попишешь. Это вон та, что ли? говорит Крис Каллинан, да, это так себе, маленький тычок в черноте . Ну, тут уж он попал в точку.
Ленехан остановился и прислонился к парапету, захлебываясь от тихого смеха.
– Ох, не могу, – задыхался он.
Бледное лицо Маккоя, на миг улыбнувшись, приняло строгое выражение.
Ленехан зашагал дальше. Он приподнял свою капитанку и быстрым движением почесал затылок. Под ярким солнцем он искоса бросил взгляд на Маккоя.
– Блум – человек знающий и культурный, – произнес он серьезно. – Это не какой-нибудь простофиля с улицы…
понимаете… Наш старина Блум, в нем где-то чувствуется артист.Мистер Блум лениво переворачивал страницы «Потрясающих разоблачений Марии Монк» [1010] , потом «Шедевра» Аристотеля. Нелепый шрифт, крючковатый.
Цветные вклейки: младенцы клубком в кроваво-красных утробах, напоминают свежую бычью печень на бойне. Вот в эту самую минуту их множество таких во всем мире. И все тычутся головенками, хотят выйти оттуда. Каждую минуту рождается где-нибудь младенец. Миссис Пьюрфой.
1010
«Потрясающие разоблачения Марии Монк» (1836) – якобы автобиографический рассказ об ужасающих нравах в канадском католическом монастыре. Фальшивка была разоблачена, что не помешало успеху книги. «Шедевр» Аристотеля – псевдомедицинское сочинение на темы органов и процессов размножения, впервые изданное в 1694 г. под именем Аристотеля и широко распространенное в Англии в XVII-XVIII вв. Леопольд фон Захер-Мазох (1835-1895) – австр. романист, книги которого породили термин «мазохизм»; в связи с этой темой, важной для Джойса, см. о нем прим. к эп. 15. «Истории из гетто» – такое название носил бывший у Джойса в библиотеке итал. перевод книги Мазоха «Истории из польского гетто» (1886); англ. перевод назывался «Еврейские истории» (1894). Джеймс Лавберч – под этим псевдонимом в Париже было издано по-французски несколько садомазохистских романов, однако названная книга неизвестна. «Прелести греха» – книга неизвестна, однако цитаты из нее – вариация фельетона в газете «Айриш индепендент» за 16 июня.
Он отложил обе книжки и глянул на третью: «Истории из гетто», Леопольд фон Захер-Мазох.
– Эту я читал, – сказал он, отодвигая ее.
Торговец шлепнул на прилавок два томика.
– Вот энти славная парочка, – посулил он.
Через прилавок разило луком из его гнилозубого рта. Он наклонился, набрал стопку других книг, прижал их к своей расстегнутой жилетке и унес за грязную занавеску.
На мосту О'Коннелла многочисленные лица могли наблюдать внушительную осанку и живописный наряд мистера Дэниса Дж.Маджинни, учителя танцев и пр.
Мистер Блум, оставшись один, оглядел названия книг. «Прекрасные мучительницы», Джеймс Лавберч. Розголюб. Понятно, какого это сорта. Была у меня? Да.
Он раскрыл книгу. Кажется, та самая.
Женский голос за грязной занавеской. Послушаем. Мужчина.
Нет, ей такое не очень нравится. И уже приносил.
Он прочитал другое название: «Прелести греха». Пожалуй, более в ее вкусе. Давай посмотрим.
Раскрыв наугад, он прочел:
– И все эти доллары, которыми осыпал ее муж, она тратила в магазинах на роскошные платья и самые разорительные безделушки. Ради него! Ради Рауля!
Да. То что нужно. Еще посмотрим.
– Их губы слились в жадном и сладострастном поцелуе, а руки его ласкали ее пышные формы под легким дезабилье .
Да. Это пойдет. А в конце.
– Вы запоздали, – произнес он хриплым голосом, бросая на нее злобный и подозрительный взгляд .
Стройная красавица сбросила отороченное собольим мехом манто, явив взору свои роскошные плечи и пышно вздымающиеся округлости. Неуловимая улыбка тронула идеальные очертания ее губ, когда она спокойно повернулась к нему .
Мистер Блум перечел еще раз: Стройная красавица …
Теплота мягко охватила его, расслабляя все тело. Тела в сбившихся одеждах податливо уступают; белки глаз наливаются. Его ноздри расширились, вынюхивая добычу. Испаренья умащенных грудей ( ради него! ради Рауля! ).
Терпкий луковый пот подмышек. Склизкость рыбьего клея ( вздымающиеся округлости !). Ощутить! Сжать! Стиснуть, что только сил! Разящий серой львиный помет!