Ультиматум Борна

Джейсон посмотрел на часы – прошло пятнадцать минут. Без сомнения, люди Санчеса проверяли улицы, делали последние приготовления перед появлением своего верховного жреца. Борн подумал о Мари, о том чувстве, что возникло у него в Трокадеро, вспомнил слова старого Фонтейна, когда они наблюдали за аллеями «Транквилити Инн» из окна подсобки, ожидая появления Карлоса. Я его чувствую. Как животные чувствуют приближение грозы. Нечто отдаленно – очень отдаленно – напоминающее это Джейсон ощутил в Трокадеро. Все, хватит! Хватит думать о Санчесе! О Шакале!

На его часах был уже час ночи, когда двое давешних посланцев, пришедших к нему в «Пон-Рояль», показались из переулка, перешли улицу и приблизились к воротам старой фабрики.

– Сейчас Санчес встретится с тобой, – произнес самый речистый.

– Я его не вижу.

– Ты должен пойти с нами. Он не выходит из «Сердца солдата».

– Мне это не нравится.

– Тебе не о чем беспокоиться. В его сердце мир.

– А как же его нож?

– У него нет ножа, вообще нет оружия. Он никогда его не носит.

– Рад слышать. Тогда идем.

– Ему оно просто не нужно, – не очень обнадеживающе добавил посланец.

Его провели по переулку, мимо входа с неоновой вывеской к еле различимому проходу между зданиями. Один за другим, причем Джейсон шел между двумя мужчинами, они протиснулись через проход к задней части кафе, где находилось самое невероятное из того, что Борн ожидал бы увидеть в этом запущенном районе города. Это был… да, это был английский сад. Участок земли длиной около тридцати футов и шириной футов в двадцать, где на шпалерах цвели разнообразные растения, сияя под луной всевозможными оттенками.

– Ничего себе, – вырвалось у Джейсона. – Такое само собой не вырастает.

– А, это просто страсть Санчеса! Его не понимают, но никто даже пальцем не смеет прикоснуться к цветам.

Очень интересно.

Борна подвели к небольшому внешнему лифту, чья стальная шахта крепилась к каменной стене дома. Другого способа попасть внутрь не было. Все трое с трудом поместились в кабине, и, когда железная дверь закрылась, молчавший до этого момента провожатый нажал в темноте кнопку и заговорил:

– Санчес, мы здесь. Камелия. Поднимай нас.

– Камелия? – не понял Джейсон.

– Теперь он знает, что все в порядке. Если бы что-то было не так, то мой друг сказал бы «лилия» или «роза».

– И что бы было тогда?

– Не думаю, что тебе захочется это узнать. Мне бы не хотелось.

– Понимаю.

Пару раз вздрогнув, лифт остановился, и неразговорчивый посланец открыл толстую стальную дверь, для чего ему пришлось приложить немалое усилие. Борн оказался в уже знакомой комнате, где стояла со вкусом подобранная дорогая мебель, книжные шкафы и единственный торшер, освещавший Санчеса, сидевшего в своем безразмерном кресле.

– Можете идти, друзья мои, – сказал гигант, обращаясь к своим посланцам. – Заберите свое вознаграждение у бармена и, бога ради, скажите ему, чтобы дал Рене и американцу, который называет себя Ральфом, по пятьдесят франков и выпроводил их вон. Они там где-то гадят по углам… Пусть скажет, что это деньги от их вчерашнего дружка, который забыл о них.

– О черт! – вырвалось у Джейсона.

– Вы же и правда забыли, не так ли? – усмехнулся Санчес.

– У меня голова была забита другим.

– Да, сэр! Да, Санчес!

Два посланца, вместо того чтобы пойти в заднюю комнату и сесть в лифт, открыли дверь в левой стене и исчезли. Борн с удивлением посмотрел на них.

– Там лестница, которая ведет в нашу кухню, – пояснил Санчес, отвечая на молчаливый вопрос Джейсона. – Дверь открывается только с этой стороны, со стороны лестницы ее могу открыть только я… Садитесь, мсье Симон. Будьте моим гостем. Как ваша голова?

– Уже в порядке, спасибо. – Борн сел на обширный диван и утонул в подушках – позиция не была надежной, скорее всего, так и было задумано. – Как я понимаю, в вашем сердце мир.

– А в алчном уголке этого сердца еще и желание получить три миллиона франков.

– Так вас удовлетворил звонок в Лондон?

– Никто бы не подумал, что у этого человека будет такая реакция. «Снейк Леди» действительно существует и внушает немалый страх людям высшего света – а это означает, что у этой змеи большая сила.

– Именно это я и хотел донести до вас.

– Считайте, что вам это удалось. Теперь позвольте мне повторить вашу просьбу, ваше требование…

– Мои ограничения, – перебил Джейсон.

– Хорошо, пусть будут ваши ограничения, – согласился Санчес. – Вы, и только вы один, должны выйти на связь с черным дроздом, так?

– Совершенно верно.

– Я должен спросить еще раз – почему?

– Честно говоря, вам и так уже известно много лишнего, о чем не знают мои клиенты, но, с другой стороны, они не подвергали свои жизни опасности, как я на втором этаже этого кафе в Аржентоле. Они не хотят, чтобы между ними и вами существовала какая-либо, даже малейшая, связь, – а с этой точки зрения вы уязвимы.

– То есть как? – Санчес хватил кулаком по креслу.

– Старик из Парижа, который неоднократно оказывался в полиции и пытался предупредить члена Ассамблеи, что его должны убить. Он рассказал о черном дрозде, он рассказал о «Сердце солдата». К счастью, наш человек услышал его и передал услышанное моим клиентам, но этого мало. Сколько еще в Париже таких же стариков, которые могут упомянуть в своем старческом бреду о «Сердце солдата» – и о вас?.. Нет, вам нельзя встречаться с моими клиентами.

– Даже через вас?

– Я исчезну, а вы нет. Хотя, признаться, надеюсь, вы о таком варианте тоже подумаете… Вот, у меня для вас кое-что есть.

Борн выпрямился на диване и залез в задний карман. Он вытащил плотную пачку франков, перетянутых широкой резинкой.

– Двести тысяч франков – мне поручили передать их вам. Чтобы вы приложили максимум старания. Вы даете мне нужную информацию, я доставляю ее в Лондон, и не имеет значения, примет черный дрозд предложение моих клиентов или нет, вы получаете три миллиона.