Ультиматум Борна

– Так, а что насчет текущих дел? – спросил Алекс. – Как там поживает Армбрустер?

– Ну что сказать, – ответил Борн. Взгляд его задумчиво блуждал по белому пластику телефонного аппарата. – Например, из его слов я понял, что «Медуза», функционировавшая в районе Сайгона по заданию Штаба американских войск, на котором Армбрустер заработал около ста миллионов долларов, хранящихся у него в Цюрихе, желает теперь избавиться от военных, потому что они, видите ли, ей больше не нужны. Он прямо так и сказал мне.

– Поверить этому не могу, – негромко произнес отставник-разведчик, пребывая в сомнении. – Может быть, ты не так его понял?

– Нет, именно так. Он называл их солдафонами и, как мне показалось, не ставил ни во что их прошлые заслуги. Он разжаловал их до уровня желторотых новобранцев, таращащих глаза на каждую новую игрушку в витрине.

– Кое-кто из сенаторов в Комитете по обслуживанию Вооруженных сил наверняка согласился бы с этой оценкой, – заметил Алекс.

– Но и это еще не все. Когда я пытался заговорить о том, что «Медуза» была создана в Штабе Сайгона, он возразил мне, и весьма недвусмысленно. Он сказал, что когда-то могло быть так, но очень недолго, потому что, цитирую: «Солдатики в Сайгоне сами управиться не смогли».

– Это вызов. А сказал он, почему они оказались такими слабосильными?

– Нет, и я его не спрашивал. Предполагалось, что я знаю ответ.

– Да, хорошо бы. Мне все меньше и меньше нравится картинка, разрастающаяся перед нами… А как всплыли эти сто миллионов?

– Я завел разговор о том, что «Медуза» могла бы приобрести ему виллу где-нибудь за пределами страны и вне достижимости спецслужб, если нам это покажется необходимым. Его это особенно не заинтересовало, и в заключение он сказал, что если захочет, то и сам может себе купить хоть две. После этого добавил, что в Цюрихе у него лежат сто миллионов баксов, о чем, насколько я понял, я тоже должен был знать.

– Вот так просто? Лишь сотня миллиончиков?

– Да. Он сказал мне, что, как правило, банк каждый месяц высылает ему телексы, в которых представлена вся бухгалтерия. Само собой разумеется, общая сумма постоянно растет.

– Большое, уродливое, а теперь еще и растущее, – подвел итог Конклин. – Есть что-нибудь еще? Не подумай, что я сгораю от любопытства, я и так напуган до смерти.

– Оставь немного места для двух последних страшилок… Армбрустер сказал, что наряду с проверкой депозитов он работает с компаниями, в которых они покупают контрольные пакеты акций.

– Что за компании? О чем он говорит?.. Невероятно.

– Если бы я начал расспрашивать дальше, то моя жена и дети были бы сейчас на поминках, но без гроба, ввиду отсутствия моего тела.

– А еще что ты узнал? Давай рассказывай!

– Наш милейший председатель Федеральной комиссии по торговле заявил, что пресловутые «Мы» должны избавиться от военных в своих рядах, поскольку через шесть месяцев это самое «Мы» сможет контролировать ситуацию в Европе… Какую ситуацию, Алекс? О чем он говорил? С чем мы связались?

На другом конце линии воцарилось молчание. Борн не прерывал его, он ждал. Дэвиду Веббу, отстраненному индивиду в дальнем уголке его сознания, испуганному и смущенному, хотелось кричать и задавать вопросы, но сейчас ему здесь не было места. Наконец Конклин ответил:

– Думаю, нам не осилить то, с чем мы связались. – Его голос в трубке звучал мягко и очень тихо, еле слышно. – Эта ниточка идет в верха. Одним нам здесь делать больше нечего.

– Черт тебя дери, здесь нет Дэвида, Алекс. – Голос Борна был почти спокоен, без признаков охватившей его ярости, смысла фразы было достаточно. – Никуда больше это дело не пойдет, по крайней мере пока я сам не скажу об этом, а я могу этого вообще не сказать. Ты понял меня, полевик. Я ничего никому не должен, в особенности заправилам этой страны. Они и так достаточно наигрались моей жизнью и жизнями моих близких, преследуя свои интересы. Я собираюсь использовать то, что узнаю, для одной и только одной цели. А именно: для того чтобы вычислить Шакала и устранить его, что позволит нам выбраться из глубин ада, в который были превращены наши жизни, и продолжить нормальное существование… Уверен, что единственный путь к этой цели – это тот, по которому сейчас двигаюсь я. Армбрустер крутой парень и умеет держаться, но все равно он напуган. Они все перепуганы, они в панике, это твои слова, и ты прав. Достаточно свести их и Шакала, и они бросятся ему на грудь. Он покажется им единственным приемлемым выходом из положения. В свою очередь, такие богатые и могущественные клиенты, как наши ребята из «Медузы», для Шакала все равно что мед для пчелы. В их лице он получает долгожданное признание международных воротил, а не привычных для него фанатиков справа и слева… Так что не стой у меня на пути, бога ради, не надо!

– Звучит как угроза, не так ли?

– Хватит, Алекс. Мне не нравится такой разговор.

– Но ты первый его начал. Возврат в Париж на тринадцать лет назад. Только теперь ты в итоге убиваешь меня, потому что я отказываюсь учитывать то, что они сделали с тобой и Мари, то, что они задолжали тебе.

– Речь идет о моей семье! И моей семьи нет здесь! – воскликнул Дэвид Вебб. Его голос дрожал, лоб был покрыт каплями пота, глаза наполнились слезами. – Они за тысячи миль отсюда, и они прячутся. И пока иначе нельзя, потому что я не могу позволить, чтобы им причинили вред. Их попросту могут убить, Алекс. Именно это сделает с ними Шакал, если найдет их. Сегодня они прячутся на островах, а где им скрываться через неделю? На сколько тысяч миль от дома? Куда им деваться? Куда нам деваться? Сейчас мы раскопали кое-что. Но этого крайне мало, чтобы остановить его. Этот гнусный психопат преследует меня, и чем больше мы узнаём про него, тем больше понимаем, что он желает только одного: убрать как можно больше людей. И в предполагаемом списке моя семья. Нет, полевик, не нужно взваливать на меня то, до чего мне и дела нет, мне и так должны слишком много. Я не хочу знать ни о чем, что никак не касается Мари и детей.

– Я понял тебя, – тихо ответил Конклин. – Хорошо, о Париже больше ни слова. Из вас двоих я выбираю Борна. Нужно работать. Каким будет твой следующий шаг? Где ты сейчас находишься, Джейсон?

– Где-то в шести-семи милях от дома генерала Свайна, – ответил Джейсон. Он глубоко дышал, пытаясь успокоить охватившее его волнение и вернуть хладнокровие. Но уже через несколько минут с ним снова все было в порядке. – Ты звонил ему?

– Два часа назад.

– Я по-прежнему Кобра?

– А что? Ведь это змея.

– Как раз так я и сказал Армбрустеру. По-моему, ему это не понравилось.

– Свайну тоже. Кроме того, в его словах я уловил нечто, объяснения чему я пока не нахожу.

– Что ты имеешь в виду?

– Не знаю, но мне кажется, что он лично – подотчетное лицо.

– Перед Пентагоном? Бартоном?

– Похоже на то, но я не уверен. Он еле ворочал языком и, судя по его высказываниям, представляет себя чем-то вроде зрителя, а не игрока. Пару раз он оскальзывался и отпускал фразы типа: «Мы должны подумать на эту тему» и «Мы обсудим это». Обсудим с кем? Наша приватная беседа закончилась обычным предупреждением хранить молчание. После этого наш подопечный генерал пролепетал что-то опять-таки с «Мы», на сей раз пытаясь торопливо и не очень удачно завуалировать это под свою персону в единственном числе. Я на это не купился.

– Согласен, – ответил Джейсон. – Сейчас я собираюсь переодеться. Одежда у меня в машине.

– Что?

Борн повернул голову и взглянул через плечо на здание бензоколонки. На углу здания он нашел то, что ему требовалось для процесса перевоплощения, – мужскую туалетную комнату.

– Ты говорил, что Свайн живет на ферме к западу от Манассаса…

– Поправочка, – перебил его Алекс. – Фермой это называет он. Его соседи и таксисты описывают его хижину как поместье площадью акров в двадцать восемь. Неплохо для профессионального солдата из семьи среднего достатка из Небраски, взявшего тридцать лет назад в жены парикмахершу с Гавайев. Десять лет назад он купил себе домик, получив приличное наследство от неизвестного благодетеля, от некоего неуловимого богатого дядюшки, которого я так и не смог вычислить. Это меня и насторожило. Свайн руководил отделом снабжения при Штабе. В Сайгоне он занимался поставками снаряжения для «Медузы»… Зачем же ты переодеваешься перед визитом к нему?

– Хочу провести экскурсию. Подъеду туда засветло, чтобы взглянуть на то, как все смотрится с дороги. А визит ему я нанесу под покровом темноты. Сделаю ему небольшой сюрприз.

– Возможно, в этом есть резон, но зачем тебе проводить экскурсию?

– Я люблю фермы. Они такие большие, и в них полно укромных уголков. Я теряюсь в догадках, зачем было профессиональному военному, знающему, что в любой момент он может быть переброшен на другой конец мира, обременять себя таким нетранспортабельным капиталовложением.