Улялаевщина
Шрифт:
И от зари малиновый снег.
Думы были сытые. Крепко казачьи.
Больше касательно прошлой хвакты.
Что за добро? Ну, тулупчик заячий
И все. И ни ногтя хозяйской хватки.
А ведь бывало, знамен не валандая
И звали отца на деревне-Кузьми:.
И была у него рыбачья шаланда
С неводом из турецкой дузмы.
И вот, значит, только ветер-свистун
Закачает с флажком буек на посуде
И раздувает над морем звезду
(Ясное ж дело - улова не будет),
Тогда
Бык из чрева грозится: "Ммы!"
Гусь: "Кого?"1 Индюшка: "Ве-те-тер".
Чушка: "Хто?" Поросята: "Кузьмич!":
Воробушек серенький шасть туда же;
"Зачем-чечем?" А голубь ему: "Дуует".
Курица спросит: "Куд-куд-куда?"
Жук: "В звеззз... (и об стенку)-ду1"
Вот бы слыхать такое почаще.
Да нет... Мировые - нам не чета.
А впрочем - как знать? И рога бычачьи.
Блещут на западе, как мечта.
"Ворончик" прилежно по шоссе хлопал,
Мороз ему хвост серебром выткал.
"Трр. Стой".-Районная коопа,
Где черный Семка и рыжий Давыдка.
Одного кабана 16 пудов,
Четыре овчины, один опоек,
Но правду сказать немного худой;
Имеется след водяного опоя.
Теперь по корову. Верста - и доехали.
В "Доме Крестьянина"-номера и чай.
Бублики с маком. Клевые пекари.
А соль-без денег: так, невзначай.
_________
1Читать именно "Ко'го'", а не "каво".
'И вдруг подносят крестьянину борщ.
Борщ революции! В жирных разводах.
Жалко скушать; глазей да не порть.
Уж это борщ! Вот дык.
Хрящи свининки-душу томят,
Запах перца - бросает в метанье
Из северных автономий сметана
Из закавказских республик томат.
Рисунчатая ложка с облупленным устьем,
Нырнув под глазастое золото жижи,
Колыхала бульбы и плавники капусты,
И борщ качался, жирный и рыжий.
Дылда пьянел. Он почти слышал
Крепкий градус мясного сока,
Который звучал до того высоко,
Что даже комар не сумел бы выше.
И язык обжигала вкусная боль,
И пснкая брюква с усов свисала,
И и сердце Дылды горел бой
Между борщом и кобыльим салом.
Нет, надо жить и, как люди, жевать
Русские щи, а не татарские кишки,
Завести деток - Машку да Мишку,
Летом крестьянить, зимой гужевать.
Но тут прямо в борщ борода богомольце
Уселся, сморкнулся. Все в аккурате:
"Северная людь, тихомирная, не колется,
Не то, что ваша южная братия.
Вот бунтовала. А за-што? Спроси-ка!
Какой он те хозяин? Лаптя не починит.
Яму, знамо дело, бабья да музыки,
А нету того, чтобы корму скотине...
То ли вот наши. Омут так омут;
Избушка-то во... скворешни на вербах.
Нешто хозяйская
пульса стерпитЖечь добро ни себе, ни другому?"
Дылда опешил: "В доску! Узнал!"
Посидел на крапивах. Вскочил и вышел.
А что бы было, каб узнали повыше,
Не к ночи сказать - казна?
Три его лошади мутно закачались,
Мутно закачалось кулацкое жнивье.
Подтвердю: бандовал. Но когда? У начале.
А теперь-соблюдаюся. Смирно живем.
Но кураж пообтих, хотя парень тугой.
И думал, пробираясь меж возов осторожненько:
Куплю у божника'нательный чертогон
И на все мне насесть, кроме ежика.
Покончать бы скорее, а то может замуровят.
Хлопнул рукавицы: "Ей! Братва!
Давай который торговать корову".
Подскочил барышник: "Мотри-кась: товар.
Телку выбирать, голуба, нужно умеючи:
Дойная должна быть завсегда в кости,
Года у нее на рогах имеются:
Отсчитать кружочки да два и скостить".
"Врешь, трепло-не скостить, а прибавить.
(По правде сказать, тут был прав бандит.)
И вдруг подошел к ним хохлацький д\д
Пудов этак на восемь да с лица рябавый.
"Ось". Дылда прямо-так и обмер.
,,Серга?" "Цыц. Дэрэвня яка?"
(Вдариться в милицию? Завопить об мир?)
"Чуешь. В якбм ты селе?" "Молокань".
"Ворончик", пуча белки,скакал.
Дылда хлестал его под хвост и в ноги,
Сани, хрюкая, катали в "Молокань",
Но передумали - свернули на "Отлогое".
Маруська была теперь учительша в школе.
Думала. Читала. Марья Ивановна.
Эти ребятки крестьянских околиц
Заставили жить ее наново.
И вот распутница, бандитка-анархистка
Обучала детей "Политграмоте".
А над кроватью в кантованной рамочке
С голубым бантом киска.
Сегодня Мариванна объясняла клопй,
Что облака это дождь, но не вылитый,
Как вдруг ледяное стекло залепил
Сплющенный нос Дылды.
В школе было ясно. Капала оттепель,
И зайчики прыгали по партам из рук.
Все бы хорошо, да вот это вот "вдруг".
Маруська недовольная вышла: "Чего тебе?"
Дылда с опаской оглянулся на дорогу:
"Слышь ты-он тут". "Да? Ну, так что же?"
Глаза открытые. Серые. Не дрогнут.
Дылда вздохнул и маленько ожил.
"А что, как старик засвистает сбор?"
В ушах застукало громче - но
Маруська в миг овладела собой:
"Все, что было-кончено".
"Так-то оно так. Говорят же во-всю:
Который пес лае, той не кусае
Но знает ли этого самый тот псюк,
Знает ли то Улялаев?
Сама знаешь-лапы у батьки липкие.
Их не отмоешь. Артист.
Скажет "продажники". Вот и вертись,