Улялаевщина

Пока на глаза мохнатой папахой

Вхлобучится дикая ночь,

И кони, отдувая глазничьи пахи,

Повалятся с перепухших ног.

А утром опять через степь маяча,

Сохраняя дистанцию в 10 верст,

Укарабкивались бандитские клячи

Под разбойничий свист, улюлю и порск.

Пока на глаза мохнатой папахой

Вхлобучится дикая ночь,

И кони, отдувая глазничьи пахи,

Повалятся с перепухших ног.

..............................................................

А утром опять через степь маяча...

(и т. д. до бесконечности).

Одначе будя! Кажись, пошутили.

Всего-то и виду, что конские лядви.

План изменить: армию на две

Первой - Гай, второй - Лошадиных.

Теперь уже лошадь пошла в оборот:

Лошадиных гонит, а Гай в конюшни

Своих оставляет, крестьянских берет,

И конь посвежел - не конючит.

Уж банде нету ни в чох зарыться,

Ни в балки обритого поля.

И скачут тачанки и кавалеристы,

Гоняя без корма и пойла.

Конскую хватку корчит азарт

Короче, короче, короче.

Над ними кричал вороний базар

Калыгами черных урочищ.

Это было славное время для волчих,

Когда везде ночевала падаль,

И они уже не шли на берег Алчи,

Где их стерегла - опасность.

Семьдесят верст отскакали ночью,

И вот уже виден один из задних

И видно - к тылу подъехал всадник

И жеребец хохочет.

Банда стала. В мокрых от рос

Полях седых и бурых

Пар, как войско, толпился и рос

Орлиной горбью плащей и бурок.

Банда стояла. Впереди хутор

С высоким загоном для бычьих боен.

Таяла луна. Кукаречье утро.

Здесь. Будет. Бой.

Тихие ямы, полные неба,

Изредка вздрагивающие рябью,

Синели в лысинах русого хлеба,

Где заблудился северный рябчик.

И, черкнув горизонтом таинственный град

Из красного солнца и сизого дыма,

Земля опускала восточный край

Торжественно-неудержимо.

И вот на виду, от пыли опухши,

Дали поворот пулеметные тачанки,

Потом синеватое рыло пушки

Вставало с бугра меж кустарников чахлых.

Одинокий хлопец отчаянной жизни

Помчал было на чоновцев конские зубы...

Но снова все тихо. И зрели арбузы,

Хоть им не пойти уж товаром на Нижний.

И вдруг сбоку вспыхнул букет

Голубовато-лиловых туманов

И, плотным бу! отрывисто грянув,

Седыми ноздрями повис на суке.

И махом орла в какую-то дыру

Потянуло струной теченье впросонняце.

Секунда. Другая. Третья - и вдруг:

Кррах-дзий! Извержение солнца.

А в небе высился сизый чертог,

Зловеще пропитываемый алым:

По телу солнца черной чертой

Величественно земля оседала.

И снова сбоку вспыхнул фонарь

Голубовато-лилового дыма,

Оплыл и подул бородою мимо,

Линяя на желтый и серый тона.

И снова и снова вспыхнул ожог

Один у мара, другой за мар уж

Зеркало свистнуло из ножон

"В атакуу... Марш-марыш..."

Но тут в самое мясо, в центр,

С обоих флангов врагов

Под четкий чавк пулеметной ленты-Огонь!..

Да еще в дымовых разворотах

Дунул шрапнельный загвоздень

И, выбив, как зубы, конские роты,

Осыпал красные звезды.

Но уж первый эскадрон

Проскочил за треугольник

Хряск рубки, топота дробь,

Замаха тугое раздолье.

Под-ноги рванулся наливаясь колеса блеск.

Гай привскочил-рраз-прыжок.

Встала голова-и наган прожег,

Встала голова-ледянул саблей.

Эга голова все одна и та ж

Сейчас покрупней, а другой раз поплоше,

Иногда она подымалась на этаж,

И тогда под ней была лошадь.

Зернистыми икринками на очках кровь,

Но каждый раз голова вставала,

И снова и снова срубы овала,

Так что это казалось игрой.

И вдруг из хутора в пороховой туче

Под рев барабанов и дребезг литавр

Выехали банды, и бухот летучий

Жужжал и звенел стебельками атав.

И страшен был затонувший склон,

Серые перья праха топыря:

Ибо длина поднятой пыли

Равна глубине колонн.

Тогда началось отступление,

Бешеная шпорь.

Банда,известно, не берет пленных,

Срубает отселя да по этих пор.

А ежели берет - вырезает серпы

Из спин да грудей - имеется опыт.

И от ужаса смокла на теле сарпинка,

А сзади бубухал тупой топот.

Гай отставал. Он кобылу измучил.

И, оглянувши с предсмертной тоской,

Видит в трепле нелепых чучел

Мирно скачет рогатый скот.

А на горизонте бандитские орды

Мчались, удирая, подобрав пузон.

Что это значит? Так это фортель?

Тактика Звержа? Ну и позор...

Русский солдат зубоскал и гаер

Беда перед ним оказаться балдой.

И чоновцы, прядая, под сдержанный галдеж

Исподлобья понуро следили за Гаем.

А Гай оседал, сутулый и грозный.

(Из ума не выходил этот проклятый немчик.)

И вдруг смех, как ядреный жемчуг,

Прыгнул в зубы и в ноздри.

Нет, погоди, погоди - напружься,

Разик один - хо-хо - вздохнул бы.

Но пузыри да бульбы

В небо, глаза и уши.

Сколько есть разных слов на свете.

Вот, например, "капуста".

Нет, не годится - надо о грустном,

Только скорей бы - никто не заметил.

Могут (хи-хи) пробраться в погреб

Завтра - ха!
– чумные крысы.