Улыбка Амура
Шрифт:
– Не, я домой не пойду, – отказался Никита. – Там меня мать живьем сожрет. Давайте еще подождем с полчаса, а тогда в милицию.
И они снова погрузились в тревожное ожидание, временами поглядывая на светившийся циферблат Никитиных часов. Минут через пятнадцать послышался шум машины. Вынырнувший из темноты милицейский уазик остановился возле их двора, – из открывшейся двери выскочила зареванная Наташка в сопровождении пожилого милиционера.
В общем, история с ней приключилась ожидаемая – почти, как на новогодней дискотеке. Очередной кавалер показался ей вполне положительным, и она позволила ему себя проводить. Но по выходе
Никита поблагодарил милиционера, сделав попытку сунуть ему купюру, но тот вежливо отказался и укатил. Едва машина скрылась в тумане, Наташкин братец схватил сестру за плечи и принялся ожесточенно трясти, приговаривая: – Еще раз! Еще раз! Такое устроишь! Своими руками придушу! Чтоб уже больше никого не мучила!
– Да-а-а, а кто меня бросил? – вопила Наташка, размазывая слезы. – Эти смылись, а ты пошел свою дылду провожать! А я что – одна должна была возвращаться, да-а-а?
– Марш домой! – прорычал Никита и с размаху дал ей под задницу. Наташка взвизгнула и понеслась к подъезду, приговаривая: – Все маме скажу: и как ты меня бросил, и что дерешься!
Мрачный Никита, не попрощавшись, пошагал следом.
Вадим с Настей, молча, смотрели им вслед. Правота Наташки была очевидна, как и их общая вина, оставалось только благодарить Бога, что все закончилось благополучно. Когда брат с сестрой скрылись в подъезде, Вадим обнял Настю и притянул к себе. От неожиданности она онемела, неловко ткнувшись носом в его куртку.
– Обещай мне беречь себя, – глухим голосом произнес он. – Если с тобой случится беда, мне будет очень больно! Обещаешь?
Не поднимая глаз, она кивнула и, вывернувшись из его объятий, побежала через двор. Но у подъезда не выдержала, оглянулась. Он стоял, ссутулившись, на прежнем месте. Насте мучительно захотелось вернуться и еще раз прижаться к его куртке, – но, устыдившись этого желания, она стремительно нырнула в полумрак подъезда и понеслась к себе.
После этого случая Наташку вообще перестали выпускать по вечерам из дому. На ее возмущенные вопли Никита, молча, показывал внушительный кулак. Но однажды во время очередной истерики не выдержал и выдал:
– Ну, скажи, скажи, почему к тебе вечно цепляется всякая мразь? Почему к Насте и к другим порядочным девчонкам такие не пристают, а к тебе моментально?
– Откуда я знаю! – ревела Наташка.
– А я скажу: потому что ты так себя ведешь! Все эти твои ужимки, дурацкое кокетничанье и хихиканье умному парню до лампочки, а всяким подонкам – то, что надо! Сама напрашиваешься! Сиди дома и носа не смей высовывать, пока не поумнеешь!
С горя Наталья еще усерднее налегла на учебу. Тройки по математике совсем исчезли из ее дневника, да и с русским наладилось. Благодаря частым диктантам она почти перестала делать ошибки. Но зато другие предметы были в сплошном пролете, – на них ее усердие не распространялось.
– Ты что, совсем спятила? – возмутилась Настя, когда подруга схватила третью пару по химии. – Скоро конец четверти, а у тебя с химией полный провал! И по истории ни одной оценки,
даже рефераты не пишешь.– Так ведь их в лицей не сдавать, – беззаботно ответила Наташка. – Трояки во всех случаях в аттестат поставят, а больше мне не надо.
– А в лицее как будешь химию учить? Там ее по вузовскому учебнику изучают, а ты в основах ни бум-бум.
– Да, а если я не поступлю? Буду зубрить, как дура, эту химию, а она мне потом не понадобится.
– Натка, нет, ты невозможная! Можно подумать, что ты учишься ради оценок или лицея, а не ради того, чтобы просто знать. Неужели тебе ни капельки не интересно?
– На химии – ни капельки! Более занудного предмета я не знаю! Не буду ее учить ни за какие коврижки! Мне и трояка хватит. А история – это вообще полный бред! Сегодня нам одно внушают, завтра другое. А послезавтра еще чего-нибудь придумают. Три учебника – и во всех история разная. Разве это наука?
– Ну тебя в болото! – рассердилась Настя. – Делай, что хочешь, только потом не обижайся! Как ты к предмету относишься, так и он будет к тебе, – по третьему закону Ньютона.
В общем, полностью убедить эту лентяйку Насте не удалось, но все же их разговор не прошел даром: Наталья слегка напряглась и стала уделять внимание остальным предметам. Тем более, что мартовская погода этому способствовала: практически весь месяц то дождь, то снег, а под конец и вовсе начались пыльные бури при минусовой температуре, – носа не высунешь на улицу.
– Будет, наконец, весна в этом году или нет? – тоскливо ныла Наташка, вглядываясь в хмурое небо. – Весь март ни одного солнечного денечка – ну сколько можно? Хочу на травку!
– Придет апрель, будет тебе и травка, и солнышко. А пока зубри: до экзаменов меньше трех месяцев.
Настя пару раз спросила Сережу Новикова о судьбе Бориса, но тому ничего не было известно. С отцом она на эту тему так и не поговорила, не решилась. Сначала совесть ее немного мучила, потом собственные заботы и проблемы оттеснили мысли о парне на второй план. Однако через пару недель, выйдя из школы, Настя внезапно увидела Бориса, поджидающего ее на привычном месте.
– Выпустили? – облегченно спросила она.
– Отец бабки заплатил, и отпустили, – мрачно ответил он.
– Кому заплатил?
– Да той девке. Чтоб написала заяву, что обозналась.
– И она взяла?
– А то! Ей только того и надо было. А из гимназии меня поперли.
– Как поперли? Ты же ни в чем не виноват!
– А кому это надо? Как только меня взяли, на следующий же день вывесили приказ. Чтобы, значит, не нести ответственность.
– Но ведь тебя отпустили. Требуй, чтоб восстановили.
– Отказали. Отец ходил к начальству – сказали, что мое место уже занято. Там у нас есть воскресная школа для желающих, – как только кого отчисляют, сразу его место занимает один из них. Да я и сам обратно уже не хочу. Будут на меня косо глядеть да пальцем показывать.
– И что теперь будешь делать?
– Не знаю. Пока буду отцу помогать, – он торгует на вещевом рынке. Перекантуюсь до армии, а там посмотрю. Девятилетка у меня есть – может, потом пойду в вечернюю школу. Если дальше учиться захочется. А ты как?
– Да все по-прежнему. Учусь, в основном.
– Парень у тебя не появился?
– В твоем понимании – нет, я ни с кем не гуляю. Но скажу тебе по секрету: мне очень нравится один человек.
– А ты ему?
– Кажется, тоже.
– А кто он?