Улыбка Лизы. Книга 1

Миша уходит за чаем. Лиза достаёт из дорожной сумки пирожки с капустой, с яблоками, испечёнными мамой в дорогу.

– Ну что, не надоел я вам ещё? – спрашивает академик, выкладывая на стол коробку «Чокопая» в шоколадной глазури и целлофановые пакетики с «Кара-кумом» и «Белочкой» на развес, из ресторана.

– А я вот без домашней снеди, как холостяк в командировке, но к домашним пирожкам всегда был неравнодушен, – улыбается он, присаживаясь к окну.

Лиза признательна ему за отвлечённый разговор. Она давно поняла, что чрезмерное нагнетание желаний даёт обратный эффект – чем больше ожидание, тем оглушительней потом пустота в душе, и сознательно гонит мысли о предстоящей встрече в Новосибирске. Она знает – случается только то, чего меньше всего ждёшь.

– В квантовой механике материальные частицы могут появляться в двух разных местах одновременно, – рассказывает академик, – на субатомном уровне обмен информацией происходит мгновенно даже в разных местах Вселенной. Мы живём в мире черепашьих скоростей⁶ и поэтому не в состоянии воспринимать действительность, какой она является на самом деле.

Перебирая пухлую стопку распечатанных на ксероксе страниц, она прислушивается к разговору, собираясь окунуться в чтение средневековой рукописи, что перед отъездом вручил ей Пол. «На английском, но тебе понравится», – пообещал он.

– Кстати, ещё одна Ваша тёзка, Лиза, американский физик Лиза Рэндалл считает, что мы живём в трёхмерном сегменте многомерного мира. Наше восприятие мира ограничено физиологически тремя измерениями. Мы воспринимаем мироздание не целиком, а кусками, но пытаемся судить о нём, философствуем…

– Владимир Борисович, Вы сейчас про что? Про параллельные миры? – уточняет Лиза и, конечно, не без иронии.

– И про них тоже, и про случайности…

– А что происходит с информацией из чёрных дыр? Хокинг утверждает, что она переходит в параллельную Вселенную, – спрашивает Миша.

– Вы, Миша, наверное, читали статью Торна о кротовых норах? – улыбается академик. – Да, он доказал, что путешествия во времени не противоречат законам Вселенной. Что такое чёрная дыра? Это и есть свёрнутое пространство – время. Когда две чёрные дыры сливаются, происходит скрутка пространства – времени. Чёрная дыра, как торнадо, увлекает за собой пространство. В её глубине не действуют законы физики, а пространственная и временная координаты меняются местами, поэтому любое путешествие через чёрную дыру будет становиться путешествием во времени⁷.

А проблемы с информацией, действительно, существуют. Дело в том, что чёрная дыра, возникая при сжатии части пространства, потом полностью испаряется. Если при этом информация из чёрной дыры бесследно исчезает, это нарушает фундаментальные принципы квантовой теории. Известная шутка Хокинга про то, как быть с рождением внука, попавшего в прошлое и убившего там своего деда, остаётся без ответа.

– А белые дыры существуют? – интересуется Лиза.

– Во Вселенной много что существует. Астрофизики предполагают – в центре чёрной дыры, работающей, как пылесос, есть и «белая дыра», выталкивающая материю в обратную сторону. Эйнштейн утверждал, что пространство и время везде постоянно, а Торн предположил, что между отдалёнными объектами Вселенной существуют тоннели, назвав их червоточинами. Они-то и связывают объекты в разных временных плоскостях.

– Те самые «кротовые норы»?

– Те самые. Причём возникают они даже вокруг нас. Для них одинаково возможны как прямые, так и обратные гравитационные и инерционные коллапсы. Первые переводят материальные тела из настоящего пространства нашей Вселенной в параллельное пространство, вторые – обратно. Одинаковые вероятности этих процессов и позволяют материальным телам свободно передвигаться во времени⁸.

– Вот так всё просто? – улыбается Лиза.

– А в физике вообще всё просто, надо только изловчиться обнаружить червоточины, раскрутить – и вперёд! Куда, сударыня, желаете? Вам в какой век? Ой, в пятнадцатый не советую, инквизиция совсем озверела, жгут без разбора, суда и следствия. Всех подряд. Берите билетик куда-нибудь поближе, хотя тоже, знаете ли, небезопасно. Гарантия, сударыня, всего лишь на год.

– Владимир Борисович, а Вы сами-то в это верите?

– Верю – во что?

– Ну в возможность перемещения во времени.

– А почему, как Вы думаете, Лиза, я столько лет занимаюсь этими проблемами? – смеётся он. – Исключительно ради того, чтобы без очереди попасть в будущее. Раньше, чем туда набегут другие.

Глава восемнадцатая Монах из феррары

МЕЖДУ ФЛОРЕНЦИЕЙ И МИЛАНОМ. 1481 ГОД

Крутая каменистая тропа виляла подобно лисьему хвосту между скалистых холмов, заманивая путников всё выше в горы. Выехали они из Флоренции через ворота Сан-Галло ещё до восхода солнца, к обеду миновали долину Муджелло и направились к Милану. К вечеру усилился северный ветер и принёс с собой позёмку. Колючий снег, закрученный порывами ветра, поднимался вверх, проникал под широкие рукава, забивался за воротник и покусывал озябшие лица. Путников было трое: двое ехали на кряжистых мулах, гружённых объёмными тюками, третий – в прюнелевом плаще из дорогого йоркширского сукна – грациозно восседал на легконогом гнедом жеребце. Длинные золотистые кудри всадника украшал объёмный бархатный берет. Невеликий багаж умещался в нескольких корзинах, плетённых из лозы ивняка: две рубахи тонкого голландского полотна, плащ из багряного кармазина, а в остальном – бумаги, поверху коих лежала опись: «Множество цветов, нарисованных с натуры. Несколько святых Иеронимов. Размеры человеческого тела. Рисунки печей. Голова герцога. Четыре рисунка к картине «Ангел». Голова Христа, нарисованная пером. Восемь святых Бастионов. Профиль с красивой причёской. Несколько тел в перспективе. Рисунки гидравлических инструментов. Множество старушечьих шей. Множество стариковских голов. Голова старика с очень длинной шеей. Множество обнажённых тел. Законченная Мадонна. Голова цыганки. Голова в шляпе. Распятие – барельеф. Голова Мадонны, возносящейся на небо»¹.

Всё его имущество, захваченное с собой из неблагодарной Флоренции. Ещё он вёз чудеснейшую вещицу – серебряную лютню в форме лошадиной головы, посланную в подарок миланскому герцогу. Сердце Леонардо переполняла немыслимая обида – он отправлен в Милан посыльным, как придворный музыкантишка. Нельзя унизить художника более. «Медичи меня создали, они же и разрушили», – с горечью думал он, питая надежды на обретение в Милане благосклонности и расположения герцога Лодовико Моро.

Снежные змейки извивались меж камней, подтаивали, дорога покрывалась тонкой наледью. Копыта мулов соскальзывали беспрестанно. Дальнейший путь был не безопасен. Вскоре измученные животные взобрались на плоский уступ горы, и перед путниками выросли строения постоялого двора. Вместительный дом из тёсаного камня, за коим виднелись хозяйственные постройки: конюшня под навесом, амбар и погреба. Тяжёлые деревянные двери дома приоткрылись, и тщедушный человечек, осветив путников коптящим факелом, вышел принять мулов. Леонардо с товарищами спешились. Слуга освободил животных от поклажи и увёл в стойло. В окно выглянул хозяин постоялого двора, увидев людей состоятельных, судя по одежде, вышел к ним с радушной улыбкой. Сопровождали Леонардо двое: преданный друг и помощник Томмазо Мазини и Аттаванте Мильоротти – юный музыкант, посланный по настоянию Лоренцо Медичи. Хозяин постоялого двора отвёл им две комнаты, крохотные и тёмные, походившие более на кельи, но других здесь не было.

Ужин подавали в трапезной, коя служила и кухней. С закопчённых балок под низким потолком свисали связки лука и пучки сухих трав. Вдоль длинной стены – большой стол с отполированной временем и рукавами столешницей. По центру – очаг из камня с кирпичной трубой. Источая пряный аромат жареного мяса, истекала каплями жира туша кабанчика на вертеле. Постояльцев было немного. За столом ожидали ужин два молодых монаха-доминиканца, легко отличимых по кожаным поясам, туго стянувшим чёрные плащи – капы: один – совсем ещё мальчик, другой – возраста Леонардо, под тридцать. Откинутый за спину куколь открывал некрасивое лицо в обрамлении густых тёмных волос, остриженных в кружок. Поперёк невысокого лба залегли ранние морщины. Орлиный нос, крупные, крепко сжатые губы и чрезмерно впалые щёки – следствие честно соблюдаемых постов – придавали ему измождённый и суровый вид, а желтовато-бледная кожа усугубляла впечатление. Из-под нависающих бровей он окинул неодобрительным взглядом яркий наряд Леонардо. Оный успел отдать слуге высушить дорожный плащ и облачился в другой – багряного цвета на шёлковой подкладке.