Улыбка на тропе

– «Узелок завяжется, узелок развяжется» – самая актуальная песенка у альпинистов-новичков.

– Горы делят людей на две части… А в некоторых случаях и на три, и на четыре, и на пять…

– Ищите «черного» альпиниста ночью в черном ущелье, на черной стене, со страховкой по-черному…

– «Белая женщина» говорит: «Снежные бабы холодны! Но быстро тают…

– От несоблюдения техники безопасности альпинистами они иногда погибают. От несоблюдения техники безопасности альпинистками они иногда рождаются.

– Когда все «по фигу», то уж точно или сам «зафигачишься», или само собой что-то «зафигачит».

– Можно «заблудить». Но при этом не надо заблуждаться.

– Женатые альпинисты живут дольше, – они глубже осознают опасность!..

– Трудно, ребята, собирать выбитые зубы сломанными руками.

– Сидя на полке мокрым, голым и холодным, ощути, что заново родился!

– Так хочется иногда сказать: «Отвяжись!» Но вот раз сказал, – теперь некому!..

– Чужой крюк – заманчивая халява! А собственные похороны – тоже?..

– Ранее считал, что, как говорят: «Думать никогда не поздно». Но однажды стал думать, кричать: «Камень!», или нет. Пока думал, стало поздно…

– Рюкзак может сильно подорвать здоровье. Если он с пустыми бутылками.

– Между священником и альпинистом много общего: каждый знает свою дорогу на небеса.

***

– Чтобы узнать, кто такие, ночью просовываю голову в палатку, издаю ужасный вопль: «Атас! Мумиё!!!» и спокойно рассказываю смешной анекдот. Если пугаются и разбегаются – значит, новички. Смеются нервно – третьеразрядники, смеются звонко, от души – второразрядники. Орут: «Вали отсюда!» и дают по башке, – значит перворазрядники!..

– А мастера?

– Мастера продолжают храпеть.

– А кандидаты в мастера?

– Прикидываются мастерами

***

– Страхуйте аккуратно! Пусть вас видят, а не помнят…

– В альплагерях ведется тщательная статистика несчастных случаев и гибели людей. А почему никто не интересуется, сколько переженилось и сколько от этого детворы наросло?..

– Разница между горным туристом и альпинистом? Большая! Один идет в горы, а другой – по горам…

– На некоторые восхождения начспас не должен отпускать, если священник грехи не отпустил…

– Альпинисточки все такие красившивые после восхождений…

– Ежели ты не сумел напасть внезапно, то ты не «спецназ», а «спецгруз» (военная истина, в т. ч. военно-альпинистская)…

– Если любви к горам мешает любовь к женщине, то… Будь мужиком! Затащи эту дуру в горы и люби и их и ее до полного истребления взаимных заблуждений!..

***

Среди людей есть «любители соврать». Но в большинстве – они любители, а не профессионалы соврать! Но есть ведь «профессионалы» в искусстве соврать!

Но есть ведь разведчики и политики!

Но есть ведь воры и адвокаты!

Но есть ведь журналисты и писатели!

Но есть ведь артисты и сказочники!

Но есть ведь рекламодеятели, рекламодатели и «рекламовдуватели»!..

Непоходное

Боцман

Боцман был «соленый» матерщинник со стажем более двадцати лет. А какая-то «салага», этот мальчишка-замполит, прослуживший на флоте чуть более пяти лет, положил его на обе лопатки! Боцман сам себе показался раздавленым, побитым, уничтоженным! После десяти минут «самовыражений» его язык устал, начал чего-то мямлить и заплетаться, явно повторяя уже сказанное. А лихой замполит и после двадцати минут свежей ругани казался чистым, как стеклышко, от груза упавшей с его языка «дерьмовщинки»…

Состязанию по сквернословию предшествовал разговор, на котором замполит явно спровоцировал боцмана. Он заявил, что сможет крепко выражаться, не повторяясь, заметно дольше любого указанного боцманом «матерщинника». И дольше самого боцмана, о котором шла слава изощренного сквернослова. Собственно, из-за этой-то славы и возник весь этот спор, – именно из-за нее капитан корабля получил «разнос» от начальства по партийной линии и жесткий приказ пресечь матерщину канальи боцмана. Легко сказать! Но капитан был хитер: коль партия приказывает, пусть она же и «отдувается». Потому он сам приказал своему замполиту «урезонить» это «хамло», прикрыть «орало», дабы не распускать матросов и не нервировать высокое начальство!

Теперь, после состязания в сквернословии, слава победителя боцмана упала на замполита. По матросам пошел «шепоток», что замполит знает некий «секрет» матерного лексикона. А братья-офицеры попросили его поделиться с ними этой «тайной».

«Ха! Тайна-то простая! Образованным человеком надо быть! Боцман-то, он что „несет по матери“? То, что знает: такелаж, инструмент, кухонную утварь, да морской горизонт и волны. Когда же этим швабрам и тряпкам приходит конец, у него и лексика кончается! Я же его на одних химических терминах более шести минут дерьмом мазал: плюмбумы там, бром-пропилы, „серуны“, „актигноиды“, „лантагниды“… Потом по палеонтологии пошел – по динозаврам и „плесеньзиозаврам“ и „игуанодамам“…, потом по математике и физике, – по „интегрогадам“ и „пи-мезон-падлам“… И через полчаса высказываний у меня еще и минералогия, и астрономия, и геодезия с картографией, и медицина с анатомией и фармакологией были в запасе. Только приставки и окончания приделывай, чтоб смачно получалось…»

И аромат, и прелесть розыРастут на грядке из… навоза.

Похожая история есть и у Соболева (кажется, в «Капитальном ремонте»).

(Написано по рассказу А.К.Удалова)

Танцор с диском, или ВАНЬ-дал

(Юмореска)

Меня, вообще-то Ваней зовут, но Натка моя опосля этого случая Вань-далом зовет. И в шутку, и с уважением так: «Вандал ты», – говорит. А в бальной секции в доме моряков, где мы с Наткой тренируемся, тоже, как пронюхали о том, стали меня «танцором с диском» называть. «Пойдем на улицу, – говорят, – покажешь, как с крышкой плясал. В порядке обмена опытом…»

А я… а я, честно сказать, мужик-то трусоватый, страсть как хулиганов боюсь! С того все и вышло, чего со страху не наделаешь! Хорошо еще характер овечий, – обошлось без увечий…

Честно сказать, была бы нога здорова, – сбежал бы, да разболелась, натер ее ботинком. Иду, хромаю вечерком. А тут подходят двое… две темные фигуры с шифонерными габаритами, два «шкафа» (задирает глаза вверх, потом проводит их по сторонам, показывая габариты «шкафов»). Один говорит: «А ну гони закурить!..» А другой сразу кулаком по физиономии – бах! Ну, испугался я, скажу… все внутри обмерло! И не сбежать – нога совсем отнялась. Надежда тут мелькнула, – может не бить меня, а ограбить хотят. Так все отдам, все не пожалею… Но как вспомнил, сколько в кошельке осталось, – сразу «надега» погасла. За такие деньги и убить могут! «Издеваешься, – скажут, – мы что тебе, нищие на подаяние!..» И ногами, ногами… Ой-ой…! А под ноги взгляд бросил, – там крышка люка с дыркой. Вдруг, со страху и подумал: «Или я с тобой потанцую, или они на мне отпляшутся…»

Хвать крышку за дырку, – оторвал, и закрутил вокруг себя, как Натку в джайве… В темпе так… Трам-та-рам-та-рам-та-там!.. Вокруг больной ноги, как циркуль – вокруг крышки, а она вокруг меня так… Замелькало, замелькало все, но крутится я привычный… Часика по три, или четыре… Но здесь быстрее кончилось… Трам-та-рам-та-рам-та-там!.. А они забегали, забегали, как тараканы…

В закрутке стал их задевать крышкой, – одного, другого, одного, – другого. Там, у края крышки – ухо такое торчит, так об это ухо один так быстро поизносился… Одежонка порвалась, клочки полетели… Мясо вроде не отрывалось… Клочками… Уклонялся он, нагнулся, его крышкой по спине мазнул, – на крышке плащок остался… Другой, правда, порвался меньше, – его по лицу задел… Раза три… Или четыре… Потом увидел – один в люке исчез, то ли провалился, то ли отступил туда. А второй пытался между крышкой и столбом проскочить, но неудачно… Затерло его, помяло, хрустнуло что-то… упал… Ойкнул так, и упал… С того столба и мне от крышки досталось по зубам так, что крышечку выронил на бетон. А со столба плафон упал, – чуть не убило… Того, чуть не убило!.. Ну, звон, понятно, и от крышки, и от плафона пошел как со Спаса на пасху, – на всю улицу, из окон головы повылазили смотреть! Кое-кто, вижу, уже все с начала наблюдал… С интересом.