Улыбка Пеликена
Шрифт:
– Тогда расходимся. Я пойду свои прошлогодние плантации проверять, а тебе советую… – Николай поднял руку в сторону береговой сопки. – Во-он там поискать. Только не дергай молодняк, а если найдешь матерый корень, помни, что его хватает сделать четыре бутылки настойки, поэтому лишнего тоже не бери. Два-три вполне достаточно будет.
Глеб молча, в знак согласия и понимания кивнул головой и пошел к берегу, радуясь океанскому бризу, сдувающему надоедливую мошку и комаров.
Выйдя на самый край скалы, уходящей резким обрывом прямо в пенную от волн воду, Глеб остановился. Воздух пах йодом, сыростью и солью. Белые чайки и черные бакланы ловили рыбу, громко скандаля между собой.
Крупная голубика ковром устилала пригретую солнцем макушку сопки и предлагала себя, блестя темно синими боками.
– М-м-м! – заурчал Глеб от удовольствия,
Расстегнув рюкзак, он достал оцинкованный ковшик собственного производства и, встав на четвереньки, стал с настроением косить голубику.
Через час все, что он взял с собой из дома, включая его живот, было заполнено ягодой.
Понимая, что долг выполнен, а день только начал набирать силу он, устроившись поудобней, достал бутерброды с олениной и стал, внимательно осматривая склоны, пить горячий чай из крышечки китайского термоса.
Серый крупный заяц, выскочивший неизвестно откуда, немного напугал его своим неожиданным появлением. Резко остановившись, он поднялся на задних лапах и, несмотря на то, что Глеб сидел не шевелясь, почувствовал его присутствие и рванул в строну небольшого кустарника, растущего в низине между холмами.
Глеб улыбнулся – косой удирал зигзагами. Видимо, не только бегающие его глаза, но и длинные ноги не знали, что значит смотреть вперед и бежать по прямой.
Радость, живущая в нем с самого утра, просилась наружу. Все, что было вокруг него – жило, дышало и наполняло его чувства. Откинувшись назад, он ощутил спиной плотность голубичного кустарника и закрыл глаза.
Тепло последних дней короткого северного лета ласкало его лицо нежностью, настоянной на ветрах еще цветущей тундры.
Мысли, улетевшие вслед за настроением, побежав по волне памяти и желаний, создали в голове Глеба заманчивой видение предстоящей встречи с женой и детьми.
Виктория, загоревшая и яркая, стоит в дверях квартиры, давая детям первым накинуться на него с поцелуями и криками искренней радости от долгожданной встречи. Потом он увидел открытые чемоданы, полный холодильник еды, стол, накрытый с торжественной пышностью, взгляды жены, сдобренные пробивающимся желанием любить его и целовать…
– Нифига себе! – Услышал он голос Тяжлова, заставивший открыть глаза и приподняться. – Ты что, ягодой затарился?
– Да, – тихо произнес Глеб в ответ.
– А я за тобой пришел, мы с Николаем корней насобирали, делать больше нечего, решили у машины маленький пикничок сообразить.
– Уходить отсюда не хочется. Волшебное место…
– Вот это да, вот это куст ты нашел!!! – присаживаясь рядом с Глебом, оглушительно выкрикнул геолог.
Действительно, всего в метре от них, пробив камни, ярко горели красные цветы волшебного корня.
– Глеб, давай, поднимайся. Выкапывай свой трофей и пойдем, по маленькой пропустим, а то у меня от воздуха и ползания на карачках живот свело.
– Вот какой ты шумный человек! – бросая в сторону Тяжлова маленькую сухую веточку, шутливо произнес Глеб. – Видишь же – лежит товарищ, наслаждается последними лучами солнца, а ты громыхаешь басами, как труба иерихонская…
– Да пожалуйста, валяйся сколько хочешь! Только у меня сало с чесночком и селедочка атлантическая в рюкзаке лежат, и поверь – мы с Николаем даже не поперхнемся, когда будем все это с черным хлебушком уминать.
– Сало!! – быстро вставая на ноги, выкрикнул Глеб. – Так с этого и нужно было начинать!! – Веселье подпрыгнуло в его сознании и разбежалось по телу мощными потоками энергии. – Чего же мы тут стоим и лясы точим?! Давай быстро выкапывать корень и бегом, галопом к водке и селедке!
Глеб почувствовал, что откуда-то с небес на него свалилось счастье, горны души протрубили атаку, и он, легко вытащив мясистый корень, забросив тяжелый рюкзак на плечо и подгоняемый настроением, порывисто пошел к машине, не давая никаких шансов геологу поравняться с ним.
…Вечером, когда он ложился спать, трепет порхающих чувств и эмоций еще сладко потягивал его нервы сознанием окончания разлуки и приближением встречи. Закрывая глаза, он снова увидел Викторию, подросших за время отпуска детей, открытые чемоданы и счастье, большое, искреннее, светящееся счастье, живущее только между родными людьми.Эпилог
Глеб отодвинул клавиатуру компьютера и посмотрел на улицу. За окном было темно, часы, давно истратив энергию батарейки, молчали, делая тишину офиса звенящей. Он открыл мобильный – всего несколько минут отделяли его от ночи. Пустой экран отчетливо говорил сам за себя – ему никто не звонил. Поднявшись, он размял спину и затекшие от сидения на жестком стуле ягодицы. Все, что он помнил и чему радовался, теперь было в памяти компьютера. Тяжело вздохнув, он прошел к входной двери и открыл ее. Теплый ветер города ворвался в офис и легкие Глеба.
– Странно, – сказал он сам себе, – почему Виктория легла спать и не позвонила мне?..
Вернувшись к рабочему столу он, нажав на кнопку печать, стал смотреть, как под скрипами и хрустами механизмов ксерокса рождаются строки из его прошлой жизни. Листочки с яркими, цветными фотографиями выскакивали из машины, как румяные пирожки. Вид распухающего на глазах чукотского прошлого приятно ласкал его мысли осознанием выполненной работы и непреодолимого желанием как можно скорее, может, даже разбудив ее, показать рукопись Виктории.
Выключая свет и закрывая офис, он уже всеми мыслями был дома, представляя удивление и радость на лице жены.
Тихонечко открыв входную дверь, Глеб медленно, стараясь не издавать лишних звуков, прошел в спальню и… присев на край пустой кровати, удивленно набрал номер жены.
– Не понял, – произнес он, как только телефон соединился, – где это ты ходишь в первом часу ночи?
– Я с девчонками, в ресторане ужинаю. А тебе что, не спится? – голос жены был бодр и звучал уверенно.
– Книгу закончил, принес тебе почитать, крадусь по квартире, а тут, оказывается, нет никого. Ты бы позвонила, рассказала, что уходишь.
– Глеб, ну что звонить. Подружки решили собраться, на дорожку посидеть, вина выпить, меня проводить.
– Что ты имеешь в виду? Ты куда-то уезжаешь?
– Да, в Карловы Вары, на недельку. Хочу водички попить, ванны лечебные, массажики всякие… Словом, все, что я люблю. Ну, ладно, я отключаюсь, пока!
– Все, что я люблю, – медленно повторил слова жены Глеб, убирая распечатку рукописи в тумбочку.
Он подошел к шкафу и открыл его – плотно висящая на плечиках одежда пестрела этикетками известных брендов и занимала все свободное пространство, нижние полки, заставленные обувью от элитных производителей, тоже забыли, что такое пустое место.
Глеб встал и пошел в гостевую комнату. Кровать там была разобрана, и на ней валялась одежда, видимо, подбираемая Викторией перед рестораном. Открыв шкаф и в этой комнате, он улыбнулся и снова, но уже более громко, повторил фразу жены:
– Все, что я люблю.
В коридоре, прихожей, спальне сына он открывал тумбочки под обувь, шкафы и повторял произнесенные Викторией слова.
Зайдя в зал и включив полный свет, он тут же, на гостином столе, увидел билеты на самолет до Праги. Дата вылета лишила его сил осознанием бесповоротности свершившихся событий. Почувствовав усталость, Глеб вернулся в спальню и, выключив свет, лег.
Привычно разговаривая сам с собой перед сном, он слышал, как вернулась жена и прошла в гостевую спальню, слышал, как рано утром она хлопнула входной дверью, улетая отдыхать. Слышал тишину пустой квартиры и уже точно знал – все, что теперь любила Виктория, она взяла с собой. Сначала ему стало жалко себя, потерянного, растворившегося во времени совместно прожитых лет, потом ему стало жалко ее, живущую иными категориями ценностей – зеркалом, и своим отражением в нем. Его счастливое прошлое лежало в тумбочке, а будущее, рожденное этой ночью, толкало его на балкон – делать зарядку и идти вперед, несмотря на скрипящее по душе настоящее.
– Подъем!!! – скомандовал он себе, вставая с постели.
Пеликен, тот самый Пеликен, все эти годы стоящий среди рюмок и тарелок сервиза, улыбался, глядя на Глеба, старательно выполняющего формы китайской гимнастики Багуа.
Помогать людям было его предназначением и поэтому когда Глеб, проходя в душ, остановился у серванта и потер по часовой стрелке его пухленький животик, обращаясь к нему с просьбой, он рассмеялся и передал ее великим духам Чукотки…
Примечания
1
Пеликен – божок народов крайнего севера,(прим. ред.)