Умение

— Не твоё дело, — прошипела Вайпер.

Возвращаться к прошлому совершенно не хотелось.

Чем чаще Фонг пытался с ней поговорить, тем чаще в голове всплывал один из последних разговоров с Арией. И от этого хотелось выть от безысходности. Девушка хотела полностью избавиться от остатков своей прошлой жизни и больше не видеть тех кошмаров и не вспоминать всех своих ошибок.

Но нет. Те слова Джиглио Неро снова и снова давали о себе знать, и Маммон, хоть и не слишком того желала, соглашалась с ними. Душа продолжала отвергать такую простую правду, а вот мозг уже с этим практически смирился. И если бы не сердце, которое никогда не слушалось разума, то тогда бы всё было проще.

— Может, хоть стратегию продумаем? — мастер боевых искусств не сдавался.

Он уверенным шагом практически уничтожил расстояние, которое разделяло его с девушкой. От этого так злилась ещё сильнее. Она прекрасно видела, что он делает это осознано. И из-за такого поведения мужчины девушка сильнее начинала волноваться. Только Арии было разрешено читать её мысли.

Его идея немного прогуляться совершенно не нравилась. У шаманки были совершенно другие планы на сегодняшний вечер, но вместо этого придётся заниматься совершенно иными делами. С человеком, который видел намного больше, чем ему было положено.

— Ты же не отстанешь? — Вайпер всё-таки сдалась, но не прекращала показывать раздражение. Скорее, больше показное, нежели реальное.

— Нет, — Фонг улыбнулся, радуясь своей маленькой победе.

— Хорошо, идём, — Вайпер тяжело вздохнула и опустила голову.

Она не знала, как ей поступить.

========== Глава XIV. Привязанности ==========

Тёплое тело.

Горячий крест.

Несправедливый приговор.

Холодная могила.

Вот я лежу на кресте,

Они вбивают в меня гвозди.

Огонь очистит мою душу,

И останется только лишь горстка

Пепла.

Я вернусь

(я вернусь…)

Через десять дней

(я вернусь…)

Словно твоя тень

(я вернусь…)

Буду преследовать тебя

(я вернусь…)

Rammstein - Asche zu Asche

На улице завывал сильный ветер и бил об окна, отчего жители многоэтажек и частных домов изредка поглядывали на стёкла, от которых исходили неприятные и слегка раздражающие звуки. Небо ещё с утра затянуло тёмно-серыми тучами, и совсем скоро они были готовы заплакать, заставляя людей, не взявших с собой зонт, пожалеть об этом.

В такую погоду совершенно не хотелось покидать свою крепость. Было только одно желание – провести этот день в тёплой постели, читая какую-нибудь книгу или сидя со смартфона в Интернете, при этом наслаждаясь приятным обществом своего питомца (вне зависимости от того, кошка это или собака) под боком. Да и в половину восьмого было куда приятнее спать, нежели бодрствовать.

Но, к сожалению, обычные человеческие радости Хоэнхайму уже давно были недоступны. Он и в начале своей жизни не мог себе позволить то же, что и его знакомые, которые ещё в незапамятные времена отдали богу душу.

Посему у него не было никаких — ни положительных, ни негативных — эмоций сейчас. Молча складывая в небольшую свою походную сумку, которую он закинул в кладовку и не вспоминал о ней последние лет двадцать, самые необходимые вещи, мужчина не думал сказать хотя бы одно слово, которое бы выражало его недовольство.

Нечего было выражать.

К подобному развитию событий он начал готовиться ещё в тот момент, когда над его головой пронеслись на бешеной скоростью Лаго и Раго. Конечно, этого хотелось бы избежать, но, увы, иначе нельзя. Никто из знакомых не смог предоставить нужную информацию, поэтому придётся обратиться к тому, про чьё существование очень хотелось забыть.

Последние лет шестьсот минимум.

А Патрисия, стоявшая в дверном проёме и прислонившаяся к деревянному косяку, всё время себя останавливала, чтобы не начать разговор. Её рот то открывался, то практически сразу закрывался. С губ иногда срывались тихие и короткие звуки, которым уже не дано перерасти в полноценные слова и предложения.

Ей совершенно не хотелось, чтобы гражданский муж оставлял её наедине со своими не самыми лучшими мыслями. Мужчина был единственной отдушиной и позволял хоть ненадолго отвлечься от болезни, которая медленно, но верно высасывала из уже истощённого тела жизни, даже не думая останавливаться.

Эдвард и Альфонс уже давно не появлялись дома, и поэтому Элрик-старшая не могла занять себя заботой о детях. Она напротив ещё сильнее волновалась о сыновьях. В голове до сих пор были свежи воспоминания о том, как сожитель рассказывал ей о Турнире, который происходил раньше.

И женщина из-за своей развитой фантазии отчётливо представляла, как парни умирают в далёкой стране… От этого хотелось избавиться и навсегда забыть те ужасные картины, которые сами собой появлялись перед глазами. Но ничего не выходило, а разум будто нарочно издевался над ней.

Хоэнхайм, выпрямившись, медленно обернулся и коротко посмотрел на свою супругу. Он тоже не горел особым желанием отправляться в путь, но иного выбора на данный момент не было. Если он не уйдёт сейчас и не получит нужную информацию, пострадает не один человек, а несколько десятков.

Допустить такие жертвы было нельзя.

— Пожалуйста, вернись, — Патрисия, наконец, не выдерживает и позволяет своему волнению выйти наружу.

Женщина была готова отпустить мужчину. На время. Если тот будет отсутствовать наделю-другую, а потом вернётся, ей будет этого достаточно. Тем более она понимала, что это необходимо и без этого будет трудно гарантировать жизнь их сыновей, если не лишить их возможности не умереть на Турнире.

Если Хоэнхайм добудет нужную информацию, то получится хот бы предупредить мальчиков об опасности. А они были не настолько глупыми, чтобы лезть на ражон. Более спокойный Альфонс всегда сможет убедить импульсивного Эдварда отдать предпочтению обдуманным решениям, нежели поступкам, совершённым под действием эмоций.

— Обязательно, — коротко ответил мужчина и закинул свою сумку на плечо.

В подобных ситуациях он не особо отличался от их старшего ребёнка. Ему было проще на какое-то время запереть все чувства в себе и решить все проблемы, только потом позволив себе спокойно вздохнуть. И поэтому Патрисия не требовала от него сразу рассказать обо всём, что он думает.

Просто позволила ему молча уйти. Тем более он же пообещал, что непременно вернётся. Женщина молча наблюдала за тем, как её гражданский муж спокойно и уверенно обувается. Как закрывается за ним входная дверь. Как она остаётся сама со всей своей болью, и не только физической.

А пока было бы неплохо позвонить Эдварду или Альфонсу и предупредить о том, что делает их отец. Вряд ли молодым людям понравится, что их родители что-то утаили. В точности, как и их отец. Да и им будет неплохо узнать, что скоро, возможно, получат новые данные.