Умереть, чтобы жить

— Ну, это вы зря, — заметил Вадим, — я вам гарантирую…

— Да я же не о себе, — с досадой сказала Стахова, — ну, что — уже можем пойти, не привлекая внимания? Опоздаем, нам в Марьину Рощу пилить.

— Так идемте, чего мы тут замерли, как два тополя на Плющихе?

Они спустились с крыльца и направились к выходу со двора, сопровождаемые неодобрительным шепотом двух немолодых женщин, которых Ника не знала, хотя видела несколько раз в скверике и супермаркете:

— Ты смотри, опять у нее мужик новый.

— И не говорите, совсем девки совесть потеряли. Только одного в больницу свезли — она тут же другого домой приволокла.

— Ну и нравы…

Выйдя из арки на улицу, Вадим расхохотался:

— Все, Вероника, погибла ваша репутация! Как теперь другу-то будете объяснять? Ведь сразу же расскажут, как вы тут развлекались. Пока он в больничке отдыхал.

— Ой, да ну их! — отмахнулась Ника. — А Дима не из тех, кто слушает сплетни. И потом — мы же к нему поедем сегодня, вот я и расскажу.

Вадим только головой покачал, но больше ничего не сказал.

В плотной толпе они вошли в метро и доехали до места. Выйдя на улицу, Ника сняла ветровку и сунула в сумку — стало жарко.

— Значит, так, Вадим, — она начала инструктировать будущего «стажера» еще на подходе к редакции, просто на случай, если ее не окажется рядом, а ему начнут задавать вопросы, — ты студент факультета журналистики, тебе посоветовали пройти практику в «Русской Галактике», потому что ты хочешь специализироваться… черт, на чем ты хочешь специализироваться?

— Я хочу писать о китайской культуре — так пойдет? — подсказал с улыбкой телохранитель, и Ника возликовала:

— О, точно! Ты, если что, про заваривание чая им задвинь — не будет вопросов.

— То есть про императрицу Цы Си можно умолчать? — снова улыбнулся он, и Ника даже остановилась:

— А ты и про нее знаешь?

— Могу процитировать пару глав из Сунь Цзы, его «Искусство войны» я знаю довольно неплохо, — скромно сказал Вадим, опустив глаза, и Стахова расхохоталась:

— Да ты меня просто за нос водишь! Я тут думаю, что бы такое наврать, чтобы не приставали, а у него тем для бесед — как… Слушай, а давай я тебя познакомлю с нашим «историком» Коржовым? Он на исторические темы у нас пишет, очень грамотный парень и, кажется, жил в Китае.

— Если он работает недалеко от вас, то с удовольствием. Я туда не для компании иду, — напомнил Вадим.

— Тебе повезло — мы сейчас один кабинет делим, я же почти не появляюсь в редакции, так вот мой стол к Коржову и переставили.

В коридорах не чувствовалось привычной суеты, и это насторожило Нику. Обычно в это время хоть кто-то, но сновал из кабинета в кабинет, а сегодня — тишина, как вымерло все. Ника заглянула в свой кабинет, но там никого не было. Бросив сумку и вынув из нее планшет, она кивнула Вадиму и направилась в кабинет Филонова на летучку, надеясь, что она состоится. Как оказалось, все сотрудники были уже там, сидели и переговаривались между собой. Самого Федора не было, на его месте восседал куратор Вересаев, а рядом с ним — мрачный и невыспавшийся Тихонов. Ника нашла два свободных места, они с Вадимом сели, и Стахова шепотом обратилась к расположившейся впереди Лене:

— Что за траур?

— Привет! — обернулась Лена, поправив очки на носу. — А ты не в курсе? Статью Лешки Цепляева Федя ночью снял с сайта, а сейчас сидит у инвестора, объясняется, как так вышло, что мы материал о событиях на Украине не так подали. Вон и Вересаев приперся, стращает, что всех уволят.

— Кошмар… — пробормотала Ника, — я все пропустила.

— Ну, ты у нас другого полета птица! — фыркнула Лена. — Зачем тебе про цензуру запариваться? Тебя и так никто с полосы не снимет.

— Это ты о чем? — подозрительно спросила Ника.

— Да так — ни о чем. Только больно быстро ты и Тихонова, и Федю захомутала.

— Деточка, ты бредишь, что ли? — Ника пощупала лоб Лены, и та дернулась:

— Да не трогай ты меня! Нас всех сейчас метлой выметут — а ты-то останешься, тебя сам Бальзанов сюда пропихнул! Чем Цепляев хуже тебя? Да ничем! А его «ушли»!

— Ты нормально можешь сказать? — зашипела Ника, хватая Лену за руку и сжимая ее так, что девчонка едва не взвизгнула:

— Больно!

— Тогда по порядку рассказывай — что именно снял Федя, почему он у инвестора и кто «ушел» Цепляева, если он сам уже месяц как только об этом и говорит?

Лена, опасливо покосившись на начавшего что-то негромко говорить Вересаева, прошептала:

— Ника, да ты дура, что ли, в самом деле? В воскресенье утром заверстали на сайт статью о ситуации на Украине, а во второй половине дня Федя статью снял, заменив какой-то коржовской исторической лабудой. Ну, Цепляев взбесился и прислал Тихонову СМС — «Считаю себя свободным от обязательств», а статья ночью появилась на… — тут Лена назвала крупный интернет-портал, с которым у «Русской Галактики» шло негласное соперничество за рейтинг.

— Погоди… Мы с Цепляевым в субботу до самого вечера в петанк играли — когда он успел-то?

— Тю… да он с вашего петанка сразу на самолет — и в Киев, а оттуда по горячему…

— Шустрый мальчик… — пробормотала Ника. — И теперь, надо думать, зреет русский бунт — бессмысленный и беспощадный? Это, я так понимаю, не летучка, а несанкционированный митинг?

— Правильно понимаешь. Ребята не хотят писать под цензурой, и если Федя не договорится с инвестором о редакционной политике, все напишут заявления.

— Ого, прямо революция…

Ника выпустила Ленину руку и откинулась на спинку стула, обдумывая, что же теперь делать. Если все зашло так далеко — то что ей-то делать? К кому примкнуть? Понятно, что по закону уволить, например, Филонова просто так невозможно. А вот всех остальных — запросто. И настрой у народа соответствующий.

У Вересаева зазвонил телефон, он встал и вышел из кабинета. Тихонов, опираясь о столешницу, поднялся и громко спросил:

— Ну, и что решим?

Раздался гул — журналисты заговорили все одновременно, и Саныч, поморщившись, хлопнул ладонью по столу:

— Так, базар-то не разводите! Давайте проще — кто хочет уйти, если Федя не договорится с инвестором?

Поднялся лес рук. Тихонов окинул кабинет взглядом и удовлетворенно подытожил:

— Ясно. Значит, этого и будем держаться.

В это время вернулся Вересаев, и его лицо было еще более красным, чем обычно, — того и гляди, куратора хватит гипертонический криз:

— Тихо! — рявкнул он, и журналисты от удивления умолкли. — Короче, братцы-кролики, дело обстоит так: кто не хочет работать — выход у меня за спиной. Положенные выплаты получите. Кто хочет — остается и будет знакомиться с новым главредом.