Умей вертеться
Шрифт:
Я слушала «Русское радио», когда Марина вышла на крыльцо и направилась к моей машине.
— Можешь не сомневаться, Таня, Огурцов и есть тот человек, которого ты ищешь: он перенес гепатит «А». — Взгляд Марины был немного испуганным.
Я не знала, радоваться мне или огорчаться. Таню убил он. Теперь уже — однозначно. Изнасилования, — сделала я вывод, — не было. Все совершилось по согласию. А факт изнасилования был имитирован после смерти девочки. Из-за денег, которые она, скорее всего, от него потребовала. Стало быть, наоборот, это она его шантажировала! Ведь ей так хотелось иметь компьютер!
Вот
Ленка была в шоке. Она не сразу поверила, что среди ее коллег могут встретиться такие вот отморозки.
— Твоя задача, Лена, осторожно побеседовать с девчонками, про которых я тебе говорила. Ты же их лучше знаешь.
— Тань, и шантаж, и убийства, и совращение — это же перебор, тебе не кажется?
— Кажется.
Мне действительно показалось, что все не так, как мне подсказывало воображение ночью. Скорее всего поиски шантажиста снова надо начинать с нуля. Бег по кругу. Ну, посмотрим. Он у меня расколется как миленький. И пальчики с телефона-автомата довершат начатое.
Звонок на перемену я всегда воспринимаю как начало конца света. Это не красочный эпитет. В данной школе, находившейся на окраине Заводского района, так и есть. Тут в коридоре надо смотреть в оба, чтобы невинно резвящиеся отроки не протаранили тебя насквозь.
Учитель физики пробирался сквозь ревущий поток школьников к учительской, когда я его окликнула:
— Роман Николаевич!
Он остановился, и в него тут же вписался несущийся на бешеной скорости малец лет десяти от роду.
— Здравствуйте, Татьяна Александровна. Чем обязан? — поморщившись от боли, спросил он.
— Мне надо с вами переговорить. Давайте пройдем в мою машину — свободных кабинетов нет.
— Но у меня сейчас урок.
— Не волнуйтесь. Вас подменят.
Ленка обещала мне потрудиться на два класса одновременно. Он пожал плечами и стал спускаться вслед за мной по лестнице.
Глава 9
Шок — великое дело. Главное не дать преступнику опомниться, а взять и с размаху опрокинуть на него ушат холодной воды. Пока опомнится, он уже у меня в кармане. Психическая атака — я так это называю.
— Я все про вас знаю, — решительно сказала я, когда захлопнулась дверца автомобиля.
Он молча смотрел на меня во все глаза, и я всеми фибрами почувствовала, как он внутренне напрягся.
— Вы убили Таню Гаврилову. Под ее ногтями…
Я изложила ему все, что доказывает его причастность к делу.
— Состав крови у вас очень редко встречающийся, так что вам отвертеться не удастся.
Я решила напугать его еще больше и продолжала:
— Вы посылали письма, в которых угрожали похитить и изнасиловать невинных девчонок. И многие вам платили, не понимая, что делают только хуже для своего ребенка. Танина нелепая смерть это подтверждает. А потом вы убили старуху, которая каким-то образом узнала про ваш бизнес.
Тут я немного перегнула палку, пошла ва-банк. Я хорошо знаю психологию преступника — доводилось
изучать в юридическом институте. К тому же я в свое время собиралась на психологический факультет и активно готовилась, зачитываясь трудами известных психологов.Так вот, когда на преступника «повесишь» не только его деяния, но и деяния других и при этом назовешь неоспоримые улики, он предпочтет сознаться в содеянном, лишь бы всех собак не повесили. В том, что некоторые «собаки» были лишними, я была почти уверена. Но главное не дать ему опомниться:
— А кроме того, оперативники нашли презерватив. Будет проведена спермограмма.
— Они не могли его найти, — одними губами прошелестел Роман Николаевич. Но на пленке моего высокочувствительного магнитофона, лежавшего в бардачке — неужели я об этом не позабочусь? — запись будет вполне приличной. Теперь ему не удастся отвертеться. Слово — не воробей.
— В ваших интересах рассказать все как было по доброй воле.
Слезы покатились у него из глаз, он закрыл их руками. Слезы катились, просачиваясь между пальцами, и капали на брюки.
— Вся моя жизнь пошла кувырком. Вся моя жизнь. Боже мой…
— Хватит бабских истерик. Вы сами выбрали свою судьбу. На остальных новоявленных пятерочниц еще предстоит открыть глаза ваших коллег.
— Только не это, Татьяна Александровна! Только не это! Ни с кем больше ничего не было, только с Таней. Но она сама этого захотела.
Ага, значит, она виновата. Глупая ветреная девчонка, а он, взрослый мужчина, ни при чем! Он беленький и пушистенький.
— Я прошу вас, не надо говорить ничего коллегам хотя бы сейчас. Я вам все расскажу. Все.
Ну и что изменится, если коллеги узнают о его преступлении часом или днем позже?
— Она сама назначила мне свидание в тот вечер. А потом, когда… Словом, она потребовала денег. Пятьсот долларов. И пригрозила, что все расскажет матери. Я не мог этого допустить. И не мог допустить, чтобы распалась моя семья. А денег у меня нет. Откуда у простого учителя могут быть такие деньги? Уговоры на нее не подействовали… Ну, войдите в мое положение.
Мне стало так мерзко, так противно на душе, что ком к горлу подкатил, казалось, еще секунда, и меня вырвет.
— Вы не простой учитель, — с нескрываемым отвращением сказала я. — Вы — шантажист и убийца.
— Я никого не шантажировал, Татьяна Александровна. Таня Гаврилова — величайшая ошибка в моей жизни.
Я невольно зло усмехнулась:
— Слишком дорого ей обошлась ваша ошибка. Она стоила девочке жизни. Думаю, вам необходимо поставить администрацию школы в известность, что уроки проводить вы больше не можете, потом пойдете в милицию и сделаете добровольное признание. Вам зачтется.
Я поверила, что к шантажу он не причастен. Несуразности и несостыковки даже Ленка заметила. Отпечатки пальцев, снятые с трубки, надеюсь, расставят окончательно все точки над «и». А значит, как я уже говорила, все надо начинать сначала. С нуля. А Романа Николаевича я должна под белы рученьки доставить в отделение к полковнику Григорьеву. Вот уж он порадуется! Хоть одним «глухарем» меньше станет.
Честно говоря, мне жутко не хотелось ехать с Динамитом в одной машине. Это все равно что находиться в грязной квартире, кишащей тараканами.