Умные парни (сборник)

Без сопротивления под пятой конкистадоров рухнула древняя цивилизация Америки – главной причиной стало отсутствие у индейцев колеса и одомашненных лошадей. Подъем национализма в странах третьего мира начался с экспорта западных транзисторных радиоприемников. Примеров тьма. Автомобильный стартер открыл зеленую улицу феминизму, позволил женщинам освоить автомобиль, обеспечил равноправие, но прискорбно подорвал демографическую ситуацию и гендерные ориентиры в обществе.

Как изменит мир iPhone? Никто не знает. Его предшественник по части вселенского ажиотажа – ноутбук привел к тому, что молодые люди ходят в кафе с ноутбуками, а девушки спят с ними в обнимку. Без ноутбука нет шансов устроиться в приличное место – на интервью с боссом важнее взять под мышку гаджет, чем правильно завязать галстук.

Что если iPhone, обеспечивая новые и невиданные возможности коммуникации, приведет к еще большему затворничеству и гибельному погружению человека в виртуальное царство? Потоки информации возросли неимоверно, и разум человека, наш нейронный software, не успевает освоить их и передать следующему поколению. Кризис этических ценностей, на которых построена цивилизация, очевиден и нарастает пропорционально росту производительности электронных микрочипов.

Вдруг славный iPhone, придуманный фирмой Apple, – последняя капля? Вдруг это Троянский конь? Кстати, Троянская война тоже с яблока началась.

СМЕРТНЫЕ ГРЕХИ ОТ НАУКИ

Если кто считает, что мораль неизменна, он жестоко заблуждается. В дни Великого поста регент Апостольской пенитенциарии, судебного органа Ватикана, который занимается вопросами отпущения грехов, епископ Джанфранко Джиротти выступил с заявлением, которое можно трактовать как расширение списка смертных грехов. Страшная семерка была составлена в VI веке сначала в недрах православной церкви, затем с легкой редакцией подтверждена в католической. Сегодня даже сведущие люди затрудняются назвать смертные грехи, но живут припеваючи. Грехи проще всего запомнить по фильму «Семь» Дэвида Финчера с Бредом Питтом. В порядке убывания греховности список такой: гордыня, зависть, гнев, лень (уныние), жадность (алчность), чревоугодие, сладострастие.

Епископ Джиротти присовокупил к шорт-листу новые грехи: генная инженерия, опыты на людях, которые нарушают законы природы, загрязнение окружающей среды, чрезмерное богатство, употребление наркотиков, аборты, педофилия. Большинство из новых грехов человецих имеют технократическое происхождение и связаны не с пороками отдельного грешника, а с социальными условиями. Легко припомнить католической церкви историю ее заблуждений в отношениях с наукой, скандальный Индекс запрещенных книг и на многих примерах указать на неоправданность вторжения в светскую жизнь. Старые, как смертные грехи, истины. Поразительно другое: на наших глазах, на протяжении жизни одного поколения изменяются нормы морали, на что прежде уходили тысячелетия.

Мораль перестает быть только религиозной нормой, хотя поначалу была сформулирована именно Церковью. Философы-эллинисты воспринимали этику в виде весов древнеегипетского божества Осириса, на чашах которых лежали добрые и дурные поступки, и задавали вопрос: «Хорошо или плохо?» Христианство поставило проблему другого интеллектуального калибра: «Истинно или ложно?». Именно это позволило зародиться в недрах христианства мощной науке, которую и близко не сумела создать ни одна другая мировая религия. Но по той же причине современные этические ценности формирует не только Церковь, но и вышедшая из ее пределов наука. Небо перестало быть уделом лишь Церкви, и теория Большого взрыва органично сочетается с картиной Сотворения мира. В парламентах и научных клубах идут дискуссии о проблемах загрязнения окружающей среды, о допустимости клонирования, эвтаназии и манипуляций со стволовыми клетками. Ученые-атеисты и служители культа нередко оказываются единомышленниками…

До XIX века наука никак не меняла жизнь человека и поддерживалась просвещенными меценатами. Начиная со второй половины XIX века цивилизация приобретает качественно иной облик, ее смысл не в том, чтобы остаться на традиционном берегу, а в том, чтобы перебраться на другой. Мудрый Платон строил идеальное государство, которое ни в чем, как небесный свод, не должно меняться. Сегодня ясно, что эта идея сродни суициду. Поговорка «Не дай Бог жить в эпоху перемен» потеряла смысл, ибо другой жизни уже не бывает. Жизнь стала динамичной, она основана на преобразовании мира, приобретении знаний и внедрении новых технологий. Наука, о чем не мог помыслить Маркс, стала производительной силой, и развитые страны держат курс на инновационную экономику. Изменение социальных ориентиров приводит, поскольку человек есть социальное животное, к изменению духовных ценностей, и их формирует интеллектуальный труд. Прежде добродетель состояла в верности традиции, но добродетель человека XXI века – в креативности. Сегодня, если человек не учится и не созидает, он угрожает обществу не меньше, чем его предок, который погряз в патриархальных смертных грехах. Интеллектуальное отупление не менее страшно, чем духовная лень.

Наука наращивает темп, и пройдет немного времени и Церковь вновь отредактирует список смертных грехов. Кстати, для футурологов задача вполне научная. Среди смертных грехов могут оказаться контакты с инопланетянами и открытие гена бессмертия, создание живых структур с помощью нанотехнологий и искусственного разума, путешествие во времени и превышение скорости света…

Церковь опять предостерегающе поднимет перст. Наука опять отчаянно ускорится. И вот вопрос: Церковь и наука – антагонисты или признающие друг друга оппоненты, которые одинаково нужны обществу?

ПСИХБОЛЬНИЦА И ФЛАГМАН

Самое знаменитое лечебное учреждение в России – психбольница имени Кащенко, она же Канатчикова дача. Про нее Высоцкий пел, сюда поэта Ивана Бездомного после рандеву с Боландом привезли. В XIX веке, когда городской голова Алексеев основал больницу, душевнобольные жили на вольном поселении. Днем на процедуры приходили, ночлег находили в окрестных домах. Ученые предрекали, что слабые лишь разумом пациенты оставят богатое потомство и через сто лет в этом районе проживать будут сплошь полоумные. Остается сказать, что ныне Ленинский проспект – место, где дислоцируется Академия наук с ее великими прожектами и амбициями.

С больницей Кащенко соседствовало и знаменитое в СССР предприятие – завод имени Орджоникидзе. Это был флагман советского станкостроения, где делали автоматические линии и агрегаты для всех отраслей машиностроения. В 1980-х годах на заводе приступили к производству станков с числовым программным управлением, что было тогда вершиной технического прогресса. Завод Орджоникидзе был уникальным предприятием не по меркам своей страны – по мировым масштабам.

В начале 1990-х я побывал на заводе Орджоникидзе. Директор, помню, несколько месяцев ходил на костылях. Его отметелили в подъезде какие-то темные личности, что случайным образом совпало с началом приватизации. Контрольный пакет купил молодой, но прожорливый банк, который начал с того, что скромно арендовал у завода небольшой уголок для офиса. Новые владельцы говорили, что старого директора прогонят, потому что он ретроград и «полный отстой», и займутся модернизацией, чтобы выйти в мировые лидеры. Вдохновлял резвых гешефтмахеров пример будущего грузинского министра Кахи Бендукидзе, который в тот год, набрав у народа мешок ваучеров, за гроши купил самый большой в СССР завод – «Уралмаш»…

Днями я вновь, после долгого перерыва, побывал на заводе имени Орджоникидзе. Но узнал его только по адресу. На заводе нет и следов производства – это уже не флагман, а какая-то необъятная баржа для вторсырья. Все корпуса сданы в аренду – под склады, магазины, автосервисы. Выделяется головной офис процветающего банка. Дело с прогрессом движется! На территории некогда уникального предприятия открылся очередной супермаркет известной французской сети. Станкоинструментальный завод перепрофилировался, и его новая жемчужина – клуб «Bl Maximum». В помещении громадного цеха грохочут концерты, качество звука самое отвратительное в мире, будто фреза уши режет. Цена на билеты доходит до 25 тысяч рублей, но аншлаг гарантирован.

Самым милым делом у большевиков, когда они пришли к власти, было размещать в религиозных учреждениях клубы, где, в частности, насаждался культ индустриализации. На новом витке истории круг замкнулся. Коммунистов оттеснили, ценности поменяли, и там, где цвела индустриализация, по привычке учредили клубы. В «Bl Maximum» армия ражих охранников, которые, так думаю, являются бездельниками, живут напрасно. Не исключено, многие переквалифицировались в вышибалы из рабочих.

Борьба с коммунистическими идеями удивительным образом обернулась уничтожением пролетариата. Самый большой кадровый дефицит в России – квалифицированных рабочих. Студентов сегодня больше, чем выпускников школ. В итоге, когда на верфи строят современные корабли, сварщиков собирают со всей страны. Платят по 70–80 тысяч – все равно рабочих не хватает. Все ушли в охранники. Или в парковщики, где тоже париться не надо.