Умоляй, ведьма

— Выходим немедленно! — хлопнула я в ладоши, едва не выскакивая за дверь, но в последний момент останавливаясь. — Знаешь, а я возьму с собой Лягурмеллу! Пусть тоже проветрится! В конце концов, она же моя лягушка. Я сама её завела, я за неё и в ответе. И не думай спорить, зуб даю: она просто-таки мечтает освежить мозги в каком-нибудь злачном трактире Вальтариума!

— Да я и не думал, — усмехнулся парень. — У каждой приличной ведьмы должны быть свои причуды. И я, конечно, не рассчитывал, что из всех трактиров города ты выберешь именно какой-нибудь “злачный”, — хмыкнул он. — Но все колдуньи, которых я когда-либо знал, были с приветом, так что можешь брать хоть курицу. Правда, я не знаю, как ты ее из клетки вынешь, но…

— Это ты на что намекаешь? Я что, тоже с приветом? — возмутилась я, уже выходя из соседней комнаты и держа в руках банку с Лягурмеллой.

Ну хотелось мне выгулять волшебную лягушку! Ну что в этом плохого, в конце концов? Вообще, с тех пор, как я принесла ее в дом, она то и дело глядела на меня такими умными-умными глазами, что сердце сжималось. Вот вроде ядовитая тварь, посреди страшных топей жила, с Трясинными пауками практически за лапу здоровалась. А глаза такие добрые-добрые! Ну чисто домашний кот.

В общем, решила я этого кота выгулять. А Шалю всё-таки не взяла… эта красавица съест меня по пути — глазом не моргнет.

— Нет-нет, я ни на что не намекаю, ну что ты, — примирительно поднял ладони Эйвин, но взгляд у него оставался таким хитрым-хитрым, что сразу становилось ясно: намекает, и еще как.

— А где Хмуря? — тут же спросил он. — Если мы берем с собой лягушку, то и его обязаны взять. Он же нам потом весь мозг выклюет, что мы без него там пир устроили.

— Ой, а мы планируем устроить пир? — Мне кажется, я была уже так воодушевлена предвкушением праздника, что мне было не до Хмури. Тем более что этот тип нас бы точно никуда не пригласил.

Эйвин многозначительно улыбнулся и, взяв меня за руку, потащил за собой.

— Иди, забирай своего спутника, колдунья, — проговорил он, заглядывая в комнату, которую я выделила для ворона. — Ведьма без фамильяра как конфета без фантика.

Но Хмури в его комнате не оказалось.

Мы мельком оглядели весь дом, остался лишь погреб.

— Да улетел он, как пить дать, — махнула я рукой, утягивая Эйвина прочь. — Слушай, ну пойдем уже, Лягурмелла, вон, уже проголодалась!

— Момент, хозяйка, — ответил парень, откидывая крышку люка. — Договор на крови не дает одному из его участников находиться слишком далеко от второго. Так что если Хмуря не поселился где-нибудь в лесу в норе, лишь бы тебя не видеть, то он точно где-то тут.

И, как оказалось, подмастерье был прав. Стоило нам спуститься в погреб, как мы обнаружили ворона на деревянном стеллаже рядом с банкой сухих многоножек.

Причем выглядел Хмуря… сдохшим.

Он лежал неподвижно на спине и, кажется, даже не дышал. Огромные черные крылья были раскинуты в стороны и занимали собой все пространство полки.

Одна из банок с ингредиентами даже валялась на полу разбитая.

Мы замерли с Эйвином, не в силах шелохнуться. Это было настолько ужасно, что у меня сердце упало куда-то низко-низко, а желудок скрутило болезненным спазмом.

— Он что… съел эту дрянь и сдох? — не веря своим глазам, спросила я, медленно с опаской подходя к неподвижной птице.

Я не могла понять, что чувствую при мысли о том, что больше никогда злобный ворон не будет надо мной издеваться. Не взглянет хитрым зеленым глазом, не засмеется своим хриплым каркающим смехом.

Ладони похолодели.

Я была в ужасе.

— Видимо, эти многоножки все же были достаточно ядовиты, — пробубнил Эйвин, явно находясь в не меньшем шоке, чем я. — Странно… этот ворон так хорошо разбирался в магических ингредиентах, что мне трудно представить, как он мог съесть нечто заведомо отравленное.

Парень подошел к телу птицы и, сдвинув брови, склонился над ним. Затем положил палец ему на грудь так, словно боялся, что тот его клюнет.

Хмуря мог.

Но не клюнул.

— Вроде не дышит… — пробубнил подмастерье. — Да как так-то?! — возмутился он наконец и сжал губы. Уже более уверенно поднял крыло Хмури и через мгновение отпустил. Крыло обвисло и безжизненно упало. — Он же колдовать умел! Как можно было сдохнуть от дурацкой многоножки?! Может, он возомнил себя человеком и сожрал слишком много?..

У меня на глаза навернулись слезы. Сами собой. Я даже не сразу поняла, что они там есть. Просто вдруг стало мокро и плохо видно. А потом я поняла, что мне очень жалко ворона. Каким бы он ни был мрачным и гадким типом, я успела к нему привязаться. И хоть, может быть, сам фамильяр и не считал меня другом, но для меня он уже был как член семьи. Злобный и довольно жестокий, но семью ведь не выбирают?..

Я аккуратно взяла птицу, хотя Эйвин и пытался меня остановить, а затем положила его на сгиб руки. Сложила его крылья и осторожно погладила.

Он казался просто спящим. И так трогательно его голова легла на мой локоть, словно он и впрямь уютно утроился у меня на груди. Будто доверял.

Хмуря никогда мне не доверял. А я поняла, что и сама в жизни не взяла бы его в руки, будь он… жив. Мне стало так обидно оттого, что прежде я даже прикасаться к нему боялась, — не высказать.

Всхлип вырвался из груди.

— Ну… не плачь, — выдавил Эйвин. — Зато он больше не испортит тебе платье. И не сорвет поцелуй с принцем.

— Да пусть бы срывал, — захныкала я. — Может, у меня и так бы ничего не вышло… Да и какая теперь разница…

Я вспомнила, какой должна быть следующая ступень инициации, и мне вдруг стало ясно, что я ее никогда не пройду. А значит, ведьмой мне не быть, кровавый договор не исполнится. Получается, что и искру Солнца добывать из принца не имеет никакого смысла.

— Это вообще замечательно, что Альфиан не стал меня целовать, — проговорила я, всхлипывая. — Совершенно нет у меня никакого желания просто так целоваться с мужчиной, у которого цветочки на камзоле крупнее моих собственных.

— Почему просто так? — удивился Эйвин.

— Потому что в силу я все равно никогда не войду, — выдохнула тихо, вытирая слезы.

Прошло несколько долгих и совершенно ужасных секунд, в течение которых я смотрела на птицу и чувствовала, что оплакиваю кого-то другого. Кого-то гораздо более важного, чем просто… ворон.

И в этот момент время словно застыло. А затем голова фамильяра медленно повернулась и зеленые глаза открылись, направившись прямо на меня.

— Хмуря?.. — выдохнула я, чувствуя, как в груди все сжимается. — Живой!