Уничтожьте всех дикарей

Доктор Моро создал сто двадцать таких существ, их которых половина умерла, но так и не преуспел в творении действительно человеческого существа. Как только доктор выпускает свои создания из рук, они снова впадают в дикость. В ночи, во тьме животное берёт верх. Однажды ночью пума вырывается на свободу и убивает своего создателя. Монстры восстают и захватывают власть на острове. Рассказчик наблюдает, как с каждым днём они всё больше обрастают волосами, их лбы опускаются и они начинают рычать, а не говорить.

Когда ему удаётся спастись и вернуться назад, в цивилизованный мир, он видит там ту же картину. Человеческие существа представляются ему мучимыми животными, которые, ещё немного, и опустятся на все четыре конечности. Он замыкается в одиночестве под звёздами. «Только в звёздном небе то в нас, что является большим, чем животное, сможет обрести утешение и надежду. И на этом, на надежде и утешении, заканчивается моя история».

«Остров доктора Моро» может быть прочитан как история колониализма. Подобно тому, как колонизаторы цивилизуют низшие, более животные расы кнутом, доктор Моро цивилизует животных пыткой. Подобно тому, как колонизаторы пытаются создать существо нового рода, цивилизованного дикаря, доктор Моро пробует создать очеловеченное животное. И подобно Куртцу, он приучает созданные им существа обожествлять его.

68.

В «Изгнаннике островов», отрецензированном Уэллсом в мае 1896 года, Конрад обобщает всю свою критику колониализма в образе «невидимых белых», которые убивают, никогда при этом не присутствуя. Возможно, именно этим образом Конрад вдохновил Уэллса на написание ещё одной истории колониализма, «Человека-невидимки» (1897).

Это история некого Кемпа, человека, который в результате слишком удачного научного эксперимента стал невидимым и теперь не знает, как ему вернуть свою видимость. Поначалу его новое состояние повергает его в отчаяние, но вскоре он начинает осознавать и его выгоды. Поскольку никто его не видит, он может пойти на любое преступление и остаться безнаказанным. Он может убить любого, кто противится власти его террора, и никто не остановит его. Невидимость сделала его бесчеловечным.

«Он безумен, — говорит сам Кемп. — Бесчеловечен. Он являет собой воплощённое себялюбие».

«Воплощённое себялюбие» — слова, которые Конрад выбрал для того, чтобы описать издателю главную тему своего «Сердца тьмы».

Люди, несшие цивилизацию в колонии, были «невидимы» не только в том смысле, что их ружья убивали издалека, но и в том, что дома тоже никто, собственно, не знал, чем они занимаются. Отрезанные от своей родины огромными расстояниями, скудостью средств связи и непроходимыми джунглями, они пользовались неограниченной властью, не знавшей контроля из метрополии. Как использовали они эту власть без посторонних глаз? Как они сами менялись, когда их никто не видел?

Чарльз Дилк поднял эти вопросы в своей статье «Цивилизация в Африке», вышедшей в свет в 1896 году. Именно они стали темой обсуждения в 1897 году в связи с публикацией в «Таймс» ряда статей Бенджамина Кидда, а затем, в 1898 году, когда эти статьи вышли книгой под названием «Власть над тропиками». Уэллс, как всегда, писал на злобу дня.

Конрад уже использовал этот сюжет, обнаружив его у Дилка и написав «Форпост цивилизации»: рассказ о двух изгоях, становящихся всё более и более бесчеловечными в силу своей полной безнадзорности. 17 ноября 1898 года он просит Уэллса по возможности послать ему экземпляр «Человека-невидимки», поскольку его собственная копия куда-то запропастилась. 4 декабря он с восторгом отзывается о повести в своём письме Уэллсу, а на Рождество в письме к своей юной родственнице Аниеле Загорской настоятельно рекомендует прочитать её. «Человек-невидимка» был одной из книг, которую Конрад читал прямо перед тем, как сесть за историю о Куртце.

69.

В письме к Загорской также рекомендовалась к прочтению последняя из опубликованных книг Уэллса, «Война миров» (1898). Критика колониализма в этой книге звучит ещё более явственно, возможно, потому что писалась она в течение юбилейного 1897 года, во время той оргии самодовольства, которой предавалась Британская империя.

В повести Уэллса на Лондон нападает внеземная раса господ. Поскольку марсиане жили на планете вечного холода, это обострило их разум, и они сумели изобрести космические корабли и смертоносные лучи. Постепенно они погружают Лондон в облако чёрного газа, в непроницаемую, необоримую смертоносную тьму.

Повествование буквально напитано словами, которые также исполняют сигнальную функцию в «Сердце тьмы»: «тьма», «чернота», «изничтожение», «дикари», «ужас».

Марсианское оружие убивает подобно «невидимой руке». Оно столь же несопоставимо с оружием британцев, как британское — с оружием цветных. И так же как британцы считали себя вправе захватывать земли народов низших рас, так и марсиане считают себя вправе захватить Землю, отобрав её у людей, которых они рассматривают как низший животный вид. Как сказано у Уэллса:

Прежде чем осуждать их слишком строго, мы должны вспомнить, что и нашему собственном виду случалось беспощадно нести разрушение и смерть, причём не только по отношению к животным, например, вымершим бизону и дронту, но и по отношению к людям низших рас.

Так тасманийцы, несмотря на своё человекоподобие, за какие-то пятьдесят лет были полностью истреблены в результате войны, развязанной европейскими иммигрантами. Мы сами что — апостолы милосердия, чтобы жаловаться на марсиан, воюющих с нами в той же манере?

В районе Лондона люди вскоре оказываются изничтожены, за исключением лишь нескольких ускользнувших. Рассказчик встречает одного из них на Патни Хилл. Он полагает, что будущая жизнь и сопротивление возможны в канализации. Однако здесь имеется риск, что сами люди «одичают» и дегенерируют в некую разновидность больших диких крыс. Радикальность ситуации диктует крайние решения: «Мы не можем брать с собой слабаков и идиотов. Они должны умереть. Они должны захотеть умереть. В конце концов, продолжать жить и порочить расу было бы своего рода нелояльностью с их стороны».

Когда это было написано, Адольфу Гитлеру было лишь восемь лет от роду.

Загадка малярии была решена в 1897 году, когда Уэллс писал свою повесть. Подобно тому, как на протяжении долгого времени малярия служила для туземцев лучшей защитой от белых завоевателей, защитой человека от марсиан в повести становятся бактерии. Именно они спасают человечество. Марсиане захватили почти всю Землю лишь для того, чтобы стать жертвой мельчайших и ничтожнейших её обитателей.

Лишь потому, что некогда нам сопутствовал успех, мы не должны считать, что и будущее принадлежит нам, предупреждает Уэллс. «Как и в случае всех прочих некогда господствовавших в мире животных, повторю я, час их окончательного возвышения всегда оказывался кануном их полного низвержения».

70.

Уэллс изучал биологию и палеонтологию у Томаса Гексли, а в своих научно-популярных статьях проявлял особый интерес к вымиранию. Так, например, его «О вымирании» (1893) разбирает «печальнейшую главу» в биологической науке, описывая медленный и непреклонный процесс вымирания борющейся жизни. [40]

Длинные галереи геологических музеев хранят целый архив приговоров, выгравированный на каменных глыбах. Пример — атлантозавр. Было ли тому причиной какое-то изменение климата, внутренняя болезнь или коварный враг, но поголовье этих гигантских рептилий стало уменьшаться в численности, а затем и вовсе сошло на нет. За исключением загадки их разбросанных по свету костей ничто не свидетельствует о том, что они когда-либо существовали.

40

Chamber’s Journal (30 September 1893); Bernard Bergonzi, The Early H.G. Wells (Manchester, 1961); «Wells and Conrad: Literary Survey» (Journal of Modern Literature, 1986, p. 37 ff.)