Уникум Потеряева

— Нэт русски полис.

— Я дам «нет»! — Верка схватила вицу и замахала ею возле черного тела, восклицая: — Кыш! Кыш!

Он бегал от нее в широких бесхозных штанах какого-то коротконогого пилотяги. Мбумбу боялся идти в русскую полицию: мало он настрадался там в последний раз! Кто знает, на какие там способны пытки! А если уж начнут как следует пытать, возьмутся так, как это умеют в родной его стране Набебе — он не выдержит, расскажет все, и тогда — неизбежная Колыма, лагерь ГУЛАГа, страшная ледяная смерть. И то это — в лучшем случае, в худшем могут изрубить заживо большими казацкими шашками, выдавив перед этим глаза… Он заплакал с овечьим блеяньем, и полез на печку, спасаться от вицы доброй женщины, приютившей его в этом чужом населенном пункте. Заполз за трубу, и умолк за печкою, содрогаясь от внутренних страданий.

Дело в том, что одним из последних дней, проведенных им в родной деревне, когда он пытался вновь и вновь приобщиться к Великому Учению и проводил долгие часы в медитациях, туда ворвался вездеход с солдатами — и выскочивший из него свирепый военный забежал в его хижину, и, повалив на пол, принялся больно бить палкою. Мбумбу катался по земляному полу, пытаясь увернуться, и тем еще более раззадоривал офицера. Наконец тот, устав, вцепился пальцами в жесткую курчавую шевелюру Околеле, поднял его, и пинками погнал к вездеходу. Там, в огороженном закутке фургона, он бросил его на табуретку и злобно навис над несчастным. Тут Мбумбу узнал его: бывший командующий сухопутными войсками страны Набебе, маршал с витыми погонами! Начальник огромной армии в триста пятьдесят человек! Правда, погоны у него были теперь уже не витые, а узкая золотая полоска с звездочкою младшего лейтенанта — зато свирепость возросла, по меньшей мере, двукратно. Видно, купив себе предательством жизнь при падении прежнего бваны, он пытался выслужиться теперь и в чинах. Он сунул под нос Мбумбу бумагу, на которой отпечатано было обязательство сотрудничать и доносить, а внизу стояла его, поборника развития Четырех Безмерных Качеств (безмерной дружественности, безмерного милосердия, безмерной радостности, безмерной отстраненности), подпись. И тут же бывший маршал великой армии зачитал ему другую бумагу, согласно которой такой-то и такой-то обязуется во время пребывания в России узнать все секреты изготовления ракет с ядерной начинкой, достать образец и тайно вывезти на историческую родину, вместе с командой ученых, производственников и военных специалистов. Потому что уже не только колонизаторы, а бесчисленные внешние враги посягают на суверенность свободолюбивого народа Набебе, как-то: сопредельные страны Черного Континента, империалисты, коммунисты и сионисты всех мастей, а также троцкисты, маоисты, фундаменталисты и анархосиндикалисты. В случае, если упомянутый гражданин не выполнит возложенной на него Великой Миссии — он подлежит безусловной и страшной смертной казни там, где его настигнет рука народного правосудия.

Дрожащей рукою Мбумбу подписался. Тотчас офицер достал фляжку с мокеке, выгреб из кармана закуску — жареных жуков дуду, мощными гиеньими зубами свернул пробку и принялся пить: большой глоток, поменьше, хруст жуков… Сложил бумагу в нагрудный карман, и пинками погнал нового аса разведки из фургона.

И вот теперь ломай голову: как выполнить задание? И при этом не угодить в зловещие подвалы Лубянки! И приобщиться к тайнам Великого Учения совместно с маэстро Аффигнатовым. И не потерять женщину, у которой такая мягкая большая грудь и толстые, словно у четвертой жены нгоку, колдуна ихнего племени, губы. В ее доме тепло, а в подвале запасены овощи, что растут на небольшой плантации рядом с домом. У нее много запасов, она великая хозяйка! В ее хижине ему будет тепло и зимою; может быть, и наоборот: он отыщет в этом городе всех необходимых ядерных ученых, людей, способных делать ракеты и заряды, и управляющих ими офицеров, купит им билеты и пошлет в Африку, крепить ее обороноспособность. Где взять деньги на билеты и визы? Ну, здесь добрый народ, можно собрать, можно для этого даже организовать какой-нибудь фонд.

А Вертолетчица уже тащила его с печки за штаны:

— Слазь, говорю, черная страмина! Сдам участковому!

— Шьто есть… участьк… выв?…

— Это полицай. Большой полицай. Гросс. Во-от такой!!

Обреченно сопя, Мбумбу пополз вниз. Верка надела на него застиранную китайскую фланелевку, водрузила на шевелюру форменную фуражку — все дары безвестных тружеников Аэрофлота, — и повела к знакомому зданию с вывескою под стеклом: «Маловицынский РОВД». Паспортный стол прилепился сбоку, с отдельным входом. Там сидели два человека, глядели на Верку и африканца с испугом и любопытством. Дождавшись очереди, Верка сказала: «Посиди пока, я узнаю…» — и юркнула в дверь. Вернулась она нескоро, и вид имела озадаченный.

— Полтора лимона просят! — выдохнула она, плюхаясь рядом с новым сожителем. — Где их взять-то? При такой нищете. Хоть по десять раз в сутки давай — за месяц столько не скопить. А ты чего молчишь, чучело?

— Э… нэт пассэпоурт?

— Образина ты моя… Пойми: они готовы выдать паспорт на любое имя, на любую фамилию, и с любой национальностью. Но требуют полтора миллиона, понял? Где вот их взять-то? Ладно, пошли, чего здесь сидеть, думать надо…

Возле Дома Культуры Верка остановилась и спросила:

— Ты хоть плясать-то умеешь? Ну, вот так делать, — она выпела какую-то мелодию и закрутила задницей. Негр залопотал, запрыгал в ритм, вскинул вверх руки и стал накручивать кистями. — Олео-о-о… Бесаме мучо-о-о… ча-ча-ча!..

— Да нет, не то! — Верка толкнула его ко входу. — Ну-ко, вперед!

Внутри было тихо, пусто. Широкие лучи шли сквозь окна и ложились на пол. «Попробуем! — сказала Вертолетчица. — Чем черт не шутит. Мы с ней в одном классе учились».

Директор сидела в своем кабинете и играла на небольшой флейте. Увидав Верку, страшно обрадовалась:

— Ну ты, привет! Совсем тебя не видно. Я уж думала, ты с каким-нибудь немцем драпанула. А это кто с тобой? Ой, негр! Ни в жисть не поверю. С ним живешь, что ли? Черный какой. Дай хоть потрогать. Ну-у, слушай!..

— Сам сюда напросился, — важно молвила Верка. — Хочет концерт дать.

— Он что, артист?

— Еще какой! Так зачебучит, что глаза на лоб вылезут, ладоши отобьешь.

— А где же документы? Проспекты, афиши, командировка? Из Емелинска насчет него тоже не звонили…

— Да он все где-то потерял. Не видишь — он запойный? Давай, выручай человека. Он тебя отблагодарит. Ему и надо-то всего полтора лимона. А емелинские — ну их на фиг, еще делиться заставят. Сбацай-ка нам, Мумба!

— Нет, нет, так не пойдет! — вскричала директорша. — Сначала я должна записать анкетные данные, потом организовать прослушивание… Как вас зовут, значит? Та-ак… В каких играли ансамблях? Не понимает… ну Верка же, спроси его! Так и запишем: во многих… Лауреат? Трижды лауреат… еще дважды лауреат… Вот, хорошо. Что будем исполнять? Что он, Верка, будет исполнять?

— А я больно знаю. Всякие ча-ча-ча, буги-вуги, вот так еще руками делать…

— Э, нашу публику на это не возьмешь! Нет, не пойдет это дело.

— Ну Све-ета!..

— А чего — Света? Ну чего — Света?! Мне выручка нужна, а он у тебя… откуда мне знать, что он умеет? Даже показать не может.

— Да он может. Ну-ко, неси барабан!

Мбумбу, видно, понял наконец, что от него хотят, — он сразу рванулся к барабану.

— Нгукасеге-е!.. Онга-онга-а-а!!Мбефе тагалулу-у-у!!..

— он взвыл, как молодой шакал, и часто-часто забил костяшками в барабанье тело. Женщины ахнули восхищенно. А он, продолжая завывать, принялся прыгать враскорячку по кабинету, подражая племенному колдуну.

— Касите-е-ебе-е! Тфун, тфун!..Сиситу-уна! Мкво, мкво!..Оля-ау йяма-а!

— Во дает! — сказала директорша.

— Пфуту, ояа-а, кье!..

— В-общем, я его оформляю. А ты с билетами расстарайся, побегай туда-сюда. Полтора-то лимона не глядя должны взять. Остальное мое будет. Еще бы насчет костюма как следует распорядиться…

Через пару дней заборы и доски объявлений украсились большими афишами:

В П Е Р В Ы Е

В

!!!М И Р Е!!!

ТАНЦЫ, ПЕСНИ И РИТУАЛЬНЫЕ ОБРЯДЫ НАРОДОВ

А Ф Р И К И

НА СЦЕНЕ

великий танцор, колдун и исполнитель репертуара

М Б У М Б У О К О Л Е Л Е

трижды лауреат международного конкурса колдунов

в

УАГАДУГУ

дважды лауреат кантри-шоу

в

БОЛИВИИ