Уникумы Вселенной - 1

И всюду, на этом участке, пузырит исчез. Будто его и не было. Почти все строения рухнули, остались стоять лишь древние и архаичные. Но и те, в своём большинстве, оказа­лись на пути гигантских селей, образовавшихся в результате исчезновения многочислен­ных плотин. В строительстве оных, видимо, очень широко использовался Чинк-467, и ус­тоять под напором воды им было невозможно. Глядя на смываемые водой посёлки и це­лые города, Чинкис не на шутку разволновался и расстроился:

"Вода! Как много здесь воды! И ведь она движется! Она ведь может унести сверх­прочные изделия на дно океанов. А сколько их уже там накопилось?! Кошмар! Завязну я здесь надолго! И заниматься придётся своей непосредственной профессией: чистить, чис­тить и чистить!"

Глава 41. (Хардия)

Новость, разошедшаяся среди народа, была двойственного характера. Сам пересказ этой новости становился для каждого обывателя событием из ряда вон выходящим. Вна­чале слушавший пускал слезу и начинал причитать, скорбь проступала на его лице, а сердце сжималось от невосполнимой утраты. Но к концу рассказа он умильно вытирал влажные щёки и просветлённо улыбался. И всё это сопровождалось округляющимися гла­зами, выкриками, всплесками ладоней или протягиванием последних к солнцу. Никто не оставался равнодушным к услышанному. Да и как было не удивляться?! Сам Его Святей­шество, Верховный жрец Хардии так глубоко зашёл в своих попытках общения с Твор­цом, что расстался с бренным миром и был забран на небо. В последние минуты Его Свя­тейшество мечтал лишь об одном: победить болезнь своего венценосного брата. И его усилия не пропали даром. Солнце дало за это выздоровление императору! Тот находится в самом полном здравии и скоро предстанет пред очи народа на торжественном бракосо­четании своего сына с принцессой Египта. И народ ликовал! Радость по поводу предстоя­щей свадьбы и возвращения сил безнадёжно больному императору значительно перекры­вала скорбь по поводу потери Верховного жреца.

Тем более, что утрата была не так уж и невосполнима. Съехавшееся со всей страны старшее духовенство тут же приступило к выборам нового руководителя.

Так говорили в народе. Во дворце же в полную силу, гуляли другие слухи, догадки и предположения. Действительную суть знали лишь единицы. В кулуарах шептались или даже выкрикивали вещи совершенно немыслимые и, порой, совсем противоположные. Многие говорили, что Райгд погиб впоследствии тяжёлых ран, полученных при испыта­нии некоего таинственного прибора. В последние дни его видели в бинтах и в очень сла­бом, болезненном состоянии. Организм уже немолодой, не справился с потерей крови.

Некоторые утверждали, что Главный Магистр пал жертвой несчастного случая, происшедшего в подземных шахтах. Вся вина при этом приписывалась сорвавшемуся вниз скоростному лифту. Что, кстати, повлекло за собой гибель ещё нескольких учёных. Эти утверждения превалировали среди научных работников.

Кое-какие болтливые военные муссировали слухи о состоявшемся в шахтах бунте рабов и сбежавших каторжников. И вот, дескать, при личном участии Его Святейшества этот бунт и был подавлен. Но случилось непоправимое - ведь все смертны. Спрятавшийся в засаде преступник успел нанести смертельный удар лучшему сыну Творца нашего.

Были и такие, кто явно винил в смерти своего лидера окружающих. Эти крикуны обвиняли всех подряд в умерщвлении Райгда с помощью яда или прямого убийства и тре­бовали показать тело. Совершенно, естественно, игнорируя сообщение о том, что тело было забрано вместе с душой на небеса обетованные. Но последних было очень мало. И с каждым часом становилось ещё меньше. Виной тому была крепкая императорская рука, со всей мощью, опытом и проворством наводящая порядок во дворце и в собственном госу­дарстве.

Из возродившегося и помолодевшего императора Дайви энергия била через край. Он загнал своих подчинённых до полуобморока, но и не думал давать им поблажек или, хотя бы, минуту отдыха. Поэтому дворец Садиван гудел как растревоженный улей. По­сыльные сбивали друг друга с ног, ответственные бросались на выполнение порученных заданий, назначенные торопились приступить к выполнению своих обязанностей. А неза­действованные придворные толпились в коридорах и пытались попасть в императорскую приёмную. Все эти людские потоки, течение и круговороты разбивались возле караулов гвардейцев и, особенно на междуэтажных переходах, образовывались пробки. Гвардия не пропускала никого без надлежащего повода, приказа, или письменного распоряжения.

Именно с таким письменным распоряжением и пробивались по дворцу Юниус и Абелия. В распоряжении было указано пропускать предъявителей по всему дворцу для ознакомления. И стояла подпись: Его Высочество, принц Бутен. Караульные отдавали честь и тут же уступали дорогу. И посланники Хрустального города беспрепятственно проходили повсюду. На зависть очень многим представителям других государств и ди­пломатических миссий, толпящимся в дворцовых предбанниках.

Юниус до сих пор не мог поверить в представившуюся возможность посещения дворца и уже в третий раз переспрашивал у своей попутчицы подробности:

– Не может быть! Вот так просто взял и написал?!

– Ну не просто так, - Абелия отвечала немного рассеянно, но с улыбкой. В то же время она успевала срисовывать один из резных рисунков, венчавших широкую колонну.
– А по дружбе. Ещё на обеде он мне разрешил познакомиться с дворцовыми пристрой­ками, и я как раз оттуда выходила....
– она перешла на противоположную сторону ко­лонны и тайный советник, в нетерпении, засеменил за ней.
– ...А тут и он выходит. И гос­подин Вителла с ним. Неужели этого молодого человека сегодня назначат Верховным жрецом?

– Вряд ли! Хотя..., - Юниус хмыкнул, - Всё может быть. Я совсем запутался и не могу разобраться в происходящем. А данные ко мне поступают самые противоречивые. Чуть позже это выяснится. Но, возвращаясь к принцу: как он был одет и куда направ­лялся?

– О! Одет он был как на войну!
– засмеялась Абелия и влезла на каменную скамью, пытаясь лучше рассмотреть резьбу.
– В полевую форму их войск или что-то в этом роде. Всё такое подогнанное, подтянутое и связанное, ну просто шик. На плечах рюкзак, как у рядового. Остальные одеты были также.

– А кто - остальные?

– Ну, этот, Вителла. И гвардейцы, принца охраняющие. Я их на обеде запомнила. И у всех в руках огромные сумки. Тяжёлые.

– Может они на охоту подались?
– высказал предположение Юниус.
– Или уже воз­вращались?

– А вот и нет! Могу похвастаться своей наблюдательностью: пока мы разговари­вали, они только-только стали покрываться потом, а до этого были свеженькие. И напра­вились они во дворец, а не к машинам. А там - какая охота?

– Странно!
– согласился Юниус, но, подумав, добавил: - Хоть зверь то и разный бывает.... А дальше? Как он разрешение написал? Долго просить пришлось?

– Ни минуты! Он увидел меня, мило поздоровался и заглянул в мои рисунки. Ему очень понравилось, и он назвал меня очень талантливой. А потом спросил, нет ли каких затруднений в изучении. На что я грустно кивнула в сторону дворца и грустным голосом, полным понима­ния ска­зала: "Не пускают!" Я даже предположить не могла его реакцию: выхватил от­куда-то лист бумаги, написал, заверил и вручил мне.

– Так просто?

– Надо было не таскаться по приёмным в поисках продажного охранника или чи­новника, а всё время оставаться со мной!
– нравоучительно подняла пальчик Абелия.
– Тогда вы бы всё слышали и видели. И набрались бы опыта общения с коронованными особами, - заметив, что её спутник досадливо закрутил головой, продолжила: - Я ведь могла сейчас сама по дворцу прогуливаться! Могла и не напомнить принцу о моём "же­нихе"!