Уникумы Вселенной - 1

Для Чинкиса прошло двести долгих лет. По его летоисчислению. Но ещё большее их количество пронеслось над планеткой Земля. Она совершала оборот вокруг своей звезды в тридцать раз быстрее, чем Аналарастрасия вокруг Малтри. Но цорка это не вол­новало, он даже редко вспоминал о существовании одной из далёких родин вездесущих и на­глых приматов. У него было множество новых проблем. И радостных, и грустных, и бы­товых. И даже очень порой печальных. Да и не только у него, у всех его собратьев по ра­зуму наступили хлопотные времена.

Силы безопасности работали денно и нощно. Все военные формирования и войска Глубокого Рейда находились в состоянии наивысшей боевой готовности. Научные от­расли оборонной промышленности, да и не только оборонной, бросили все свои мозговые извилины на решение возникшей проблемы. И вся Аналарастрасийская цивилизация пре­бывала в стадии реальной боевой тревоги. И тревога эта терроризировала цорков уже многие годы.

Всё началось восемьдесят лет назад. Испокон веков ни один агрессор не проникал через газовые и пылевые туманности, окружавшие шаровую галактику, в которой нахо­дилась звезда Малтри. Звезда, на орбите которой находилась мать всей цивилизации - планета Аналара­страсия. В сознание каждого цорка, с момента его рождения, внушалась самая главная мысль: ни одно разумное существо, и в особенности приматы, не должно проникнуть в святая святых - родную галактику. И каждый цорк готов был без раздумий отдать свою жизнь, лишь бы предотвратить подобное.

Уже много веков во всех близлежащих галактиках действовали целые системы ох­ранно-патрульной службы, бдительно несущие вахту на дальних подступах. Даже в меж­галактических пустотах построили невиданные по размерам опорные базы. Базы напоми­нали современные города, с гравитацией и излучениями, которые создавались искусст­венно. Космофлотские подразделения, сменяя друг друга через определённое время, неус­танно бдили, теоретически не давая малейшего шанса ни агрессору, ни одинокому шпиону-лазутчику. И никогда раньше не было поводов даже усомниться в эффективности принимаемых мер защиты. Никогда раньше не встречалось такого, с чем бы не справи­лись доблестные Силы Глубокого рейда. В ведомстве которых и находились, выше опи­санные опорные базы и защитные системы с разросшимися инфраструктурами.

Но вот, восемьдесят лет назад, начались неприятности, до сих пор будоражащие всю цивилизацию. И неприятности эти начались в одной из близ расположенных галак­тик. И оповестил о них прибор Нона. Тот самый прибор, который безошибочно улавливал сигнал идущий от мозга разумного примата. В лексиконе чистильщиков и военных имеющий другое название: "Ищи меня!". Вначале, даже трудно было поверить, что здесь, совсем рядом с колыбелью цорков, могут появиться, будь-то какие приматообразные. Ведь прибор помалкивал всё время своего существования на базе ЛАМО, первой, где за­работала аварийная сигнализация. Уже после, когда приборы запищали и на других ох­ранно-патрульных системах, проблему с этим событием связанную окрестили "Эффектом ЛАМО". А тогда на базе поднялся настоящий переполох. Взлетели по тревоге патрульные крейсеры, отправились на поиски сторожевые фрегаты, стартовали разведывательные зонды и космокиберги. Даже когорта чистильщиков отправила свих членов на обследова­ние подозрительных районов космоса. Казалось вот-вот и нежданный возмутитель спо­койствия будет найден и уничтожен, но! Шло время, а поиски носили безрезультатный характер. А когда и другие базы забили тревогу, паника охватила всю Аналарастрасий­скую цивилизацию. И уж совсем неимоверной высоты паника достигла, когда приборы Нона заработали непосредственно в самой цоркской галактике. На разгадывание и изуче­ние эффекта ЛАМО, были брошены почти все силы цорков. Силы, равной которой не су­ществовало во всей Вселенной.

Но, оказалось, и эти силы имели свои границы. Даже восьмидесяти лет не хватило для раскрытия новой тайны. Хотя сделано было очень много. Разрабатывались и проверя­лись самые абсурдные и невероятные предположения. Например, возникли подозрения, что всё это не что иное, как результат чьей-то глупой шутки. Кто-то ради смеха прячет одного или нескольких приматов на своём корабле, постоянно меняет место своей дисло­кации и поэтому источник очень трудно найти. Только ради проверки этой гипотезы учё­ные сконструировали, а индустрия затем умножила до миллионов экземпляров новый прибор Нона. Более громоздкий и невероятно сложный, как по размерам, так и по испол­нению. Он был установлен на самые мощные крейсеры сил Глубокого Рейда и с его по­мощью отыскивали специально завезённых для этой цели приматов, буквально за не­сколько дней. К тому же в любом, самом немыслимом месте. И всегда с неизменным ус­пехом. Но истинного источника так и не удалось обнаружить.

Затем проверялось предположение, что панику сеет некий свихнувшийся гений. Возможно, он создал новое приспособление, которое в силах изменять и перепрофилиро­вать излучения мозга самих цорков. И балуется этим прибором, включая время от вре­мени. Дабы отмести все сомнения на этот счёт, были проведены такие широкомасштаб­ные у глобальные проверки почти каждой дыры в родной галактике, что это чуть не при­вело к страшному конфликту. Ещё немного, и могла вспыхнуть гражданская война. Ведь под подозрение попал каждый цорк, каждого индивидуально проверяли и неоднократно. В личную жизнь каждого вторгались так часто и бесцеремонно, что даже самые лояльные и спокойные возроптали. Никому не хотелось жить под гнетом напрасных и обидных по­дозрений. По всей галактике прошли волны стихийных бунтов и гражданского неповино­вения. И лишь огромными усилиями Высшему Совету Управления удалось восстановить порядок и спокойствие.

За время этих тотальных слежек и подозрений было обнаружено очень много ге­ниев-одиночек, создающих порой совершенно несуразные и бессмысленные приборы и технику, но ни один из них не был причастен к эффекту ЛАМО.

Напрягая весь свой научный потенциал, все военные и исследовательские форми­рования, аналарастрасийцам удалось выяснить лишь следующее:

Источник сигналов от мозга разумного примата не единственный. В разное время их насчитывалось два, а то и три. Никогда они не сходились в одну точку, порой находи­лись в совершенно противоположных местах галактики. Скорость же этого беспрестанно разыскиваемого источника, вообще просто поражала. По расчётам самых точных уст­ройств объекты передвигались со скоростью во много раз (!!!) превосходящую скорость темпорального прыжка. И это не поддавалось никакому объяснению. Тем боле разумному и логическому. И самое главное: источник всех треволнений ничем не фиксировался. Только прибором Нона. Вот и все итоги за восемьдесят лет!

И постепенно, особенно за последнее время, в научных кругах стало появляться всё больше сторонников идеи, что это некая новая, неизвестная ещё форма жизни. Дескать, она существует в некоем параллельном или абстрактном мире и совершенно не замечает нашей Вселенной. Существует по своим законам, но увидеть её нельзя. Как нельзя, на­пример, увидеть силу тяготения. Но от этого та не перестаёт существовать. И влияет, к тому же, на всё окружающее. Поэтому, мол, не стоит особо обращать внимания на вой прибора Нона. В смысле паники. Да, поднять корабли надо! Да, проверить близлежащее пространство на предмет наличия в них приматов, необходимо! Да, это существенно ме­шает спокойному образу жизни! Но что делать?! Ведь нельзя же поймать собственную мысль! Прогресс не стоит на месте, открытия совершаются постоянно и когда-нибудь всё выяснится и получит своё объяснение. Без ажиотажа и нездоровой подозрительности, без паники и ненужной поспешности. Всё образуется само собой. Жить надо спокойно и без шараханий в сторону при виде чего-то таинственного и непонятного.

Чинкис тоже придерживался подобного мнения. Больше того, он всеми силами убеждал в этом всех окружающих. И с его славой и авторитетом, ему это удавалось очень легко. Он постепенно становился лидером многих движений и целых направлений обще­ственной деятельности. Его политический вес с каждым годом возрастал с неуклонной последовательностью. К каждому его слову прислушивались миллионы. Каждое его дей­ствие и начинание ставилось в пример и тут же находило последователей. Его невероят­ная известность очень быстро перерастала в, прям таки, бешеную популярность. Его лю­били, а то и боготворили в самых разных возрастных и социальных слоях населения. Жи­вая легенда, живой и непобедимый миф, образец целеустремлённости, мужества и боевого мастерства. Бесстрашный и непревзойдённый исследователь Вселенной, образец для под­ражания, как в личной, так и в общественной жизни.

Даже его развод с самой молодой женой Кетин, воспринялся общественностью как нечто чисто цоркское, присущее только их цивилизации и соответствующее древнейшим обычаям и традициям. То, что Кетин успела родить в браке с Чинкисом две пары детей, ставилось исключительно в непосредственную заслугу самому отцу. А гибель сына из первой пары близнецов ставилась в вину слишком ветреной и своенравной матери. Ведь именно после развода родителей, и их последней и самой ожесточённой ссоры, произошла невероятная трагедия. Сын Чинкет, в то время уже опытный и умелый чистильщик, слу­чайно попал в пылевую туманность и его корабль разнесло вдребезги потоком метеоров. Поговаривали, что он перед вылетом слишком нервничал из-за ухода матери в другой дом и, как результат, подвела дрогнувшая рука на штурвале. Это горе добавило Чинкису много седых волос в гриву. Но эта же седина добавила всему его облику массу печальной чувст­венности, благородства и царственного величия. Что, в конечном счёте, ещё больше уве­личило всемерное почитание, уважение и даже любовь подавляющего большинства всех аналарастрасийцев.

Но Чинкису от этого было не легче. Никто ведь не мог заглянуть к нему в душу, рассмотреть всё самое сокровенное и тщательно скрываемое от окружающих. Вряд ли кто подозревал, что за скальной внешностью скрывается мятущееся и легко ранимое сердце. Что по ночам Чинкис чуть ли не рыдал по поводу смерти любимого сына и со слезами на глазах мечтал о возвращении к нему Кетин. Среди цорков не принято было предаваться слюнявым и сентиментальным переживаниям по поводу разводов и даже в связи с гибе­лью кого-нибудь из близких родственников. Но Чинкис ничего не мог с собой сделать. Каждый раз, с наступлением ночи, разум одолевали различные воспоминания, надежды и сожаления. Они лишали сна, покоя, вносили в жизнь определённый дискомфорт и неуве­ренность.