Упадок и разрушение Британской империи 1781-1997

Клише Бордена повторялось во многих формах, потому что суммировало общую точку зрения. Уже в 1915 г. канадцы могли слышать «новую песню рождения в честь своей страны, наполняющую небо» [1695] . Через год кузен Бурассы, капитан Толбот Папино, осудил его за его антиимпериалистические взгляды и сказал: «Истинный националист почувствовал бы, что в агонии потерь в Бельгии и Франции Канада испытывает родовые муки рождения единой нации» [1696] .

1695

J.F.Vance, «Death So Noble: Memory, Meaning and the First World War» (Vancouver, 1997), 228.

1696

Wade, «French Canadians», II, 712.

Одна англичанка, посетившая Оттаву, обратила внимание на презрение, испытываемое местными жителями к «этим ужасным янки», которых интересовала только прибыль от войны. Она сделала вывод, что «канадцы более духовны и, как к большинству из нас, духовность приходит к ним через страдания» [1697] .

Художник А.Дж. Джексон сказал в 1919 г.: «Мы больше не робкие и униженные жители колоний. Мы создали армии…» [1698]

Так Канада утвердилась во время процесса установления мира. Гибель каждого десятого из ее армии дала шестьдесят тысяч причин, объясняющих, почему аргументы Бордена должны победить.

1697

Elveden MSS, письмо Г.Гиннес Х.Онслоу, 7 июня 1916 г.

1698

R.Craig Brown, R.Cook, «Canada 1896-1921» (Toronto, 1976), 305.

Канада стала суверенным членом Лиги Наций, что поддержал Борден, хотя и считал абсолютно непрактичным [1699] . Страна стала самостоятельно вести свою международную политику— в частности, отказалась помогать в дальнейшей конфронтации с Турцией в 1922 г., несмотря на обращение Ллойд-Джорджа.

Поскольку Великобритания из-за войны обеднела, Канада стала стремиться к более тесному сотрудничеству с США, которые покупали в десять раз больше ее экспорта, чем метрополия.

1699

D.G.Dancocks, «Spearhead to Victory: Canada and the Great War» (Edmonton, 1987), 237.

Потрясение в самых важных аспектах стало «модернизирующим опытом» [1700] . Канада отказалась от наследственных титулов для своих граждан, стремилась определять свою судьбу как дома, так и за рубежом. Эта попытка осложнялась, но и стимулировалась французским компонентом.

Мемориалы доминиона принявшим славную гибель наиболее красноречиво говорили о том, что стало ее войной за независимость. На горной гряде Вими стоят два больших столба, сделанных из мрамора, добытого в карьере в Далмации. Этот же мрамор использовал император Диоклетиан для строительства одного из своих дворцов. Столбы символизировали Францию и Канаду, союзников по оружию, партнеров в печали и равных по статусу. Монумент в Оттаве — двадцать два бронзовых солдата. Эта группа спроектирована как воплощение нации, проходящей под триумфальной аркой. Монумент представляет смерть, поглощаемую победой, индивидуальную жертву, которая дала искупление и освободила весь народ.

1700

E.J.Leed, «No Man's Land» (Cambridge, 1979), 193.

Глава 10 «Горящие надеждой освобождения» Ирландия и Ближний Восток

Основной военный мемориал Дублина резко контрастировал с канадскими монументами и стал символом национальной амнезии. Изначально памятник 49 400 ирландцам, убитым во время Первой Мировой войны, должен был строиться на площади Меррион в центре города. Но в 1923 г. правительство недавно появившегося Свободного Ирландского Государства отвергло это место. Иначе памятник стал бы слишком ярким напоминанием о войне, которая велась за Британскую империю.

В конце концов, был выбран участок в Айлендбридж, на западной окраине столицы, между зоопарком и тюрьмой Килмайнхэм. Это двадцать пять акров на южном берегу Лиффи — реки, которая вполне могла бы стать Летой.

Сэр Эдвин Лютьенс проектировал мемориальный парк. В нем установили высокий кельтский жертвенный крест и памятный камень, который, как говорили, «выглядит, словно прилавок в магазине» [1701] . На камне была сделана надпись, слова выбирал Киплинг: «Их имена будут жить вечно».

1701

K.Jeffery, «Irish Culture and the Great War», Bullan, I, №2 91994), 89.

Крест и камень стояли среди фонтанов, открытых беседок, увитых ползучими растениями, вручную вырезанных из известняка павильонов. Но, хотя Британский легион проводил церемонии в честь Дня перемирия, положившего конец Первой Мировой войне, женщины (часть из которых были вдовами, живущими на пенсию, выплачиваемую Джоном Буллем) продавали маки, а ветераны пели «Боже, храни короля!» и в Дублине, и в Белфасте, ирландские националисты хотели предать Первую Мировую войну забвению.

После завершения Айлендбриджа в 1938 г., он не удостоился никакого официального открытия. Премьер-министр Имон де Валера отказался разрешать подъем государственного флага Соединенного Королевства, парад полковых штандартов или любую другую «демонстрацию, которая может оскорбить национальные чувства» [1702] .

1702

J.Leonard, «Lest We Forget» в D.Fitzpatrick (ред.), «Ireland and the First World War» (Westmeath, 1988), 67.

В дальнейшем мемориалу позволили прийти в упадок. Беседки гнили. Розовые сады чахли и высыхали. Вандалы грабили павильоны, громили фонтаны и уродовали обелиски. Если Канада почтительно поддерживала свой колоссальный алтарь на «освященной земле» [1703] Вими, то Айлендбридж пережил забвение, доходящее до осквернения.

К другим военным памятникам в Свободном Государстве тоже относились с пренебрежением. Один из них в центре Слиго заменили бронзовой статуей У.Б. Йейтса. Памятник у главного входа на вокзал Коннолли в Дублине был отправлен в забвение на платформу номер 4. «Давайте забудем» — вот какой лозунг больше всего подходил для мемориальных досок в двадцати шести из тридцати двух ирландских графств. Приверженцы зеленого флага не хотели никаких воспоминаний о жертвах своих соотечественников ненужной и ошибочной войне. Вместо этого они хотели вспоминать ужасающие сцены, рожденные Пасхальным восстанием в 1916 г., славную борьбу за национальное освобождение и ирландские достижения в пробивании самой большой бреши в обороне Британской империи после Йорктауна.

1703

P.Berton, «Vimy» (Toronto, 1986), 301. Только в конце XX века, после установления мира в Ирландии, была отдана дань тридцати тысячам человек с юга, которые пали во время Мировой войны. Памятник в форме 100-футовой кельтской круглой башни в Мес-синесе построен из камней, привезенных из тридцати двух стран.

Все страны вырезают какие-то моменты из истории и придают ей форму, чтобы она соответствовала текущим требованиям. Однако новое ирландское государство изуродовало свое прошлое. Это было понятно в виду настоятельной необходимости создать нечто отдельное, стереть клеймо второго острова Джона Булля, вырвать ирландцев у короны. Более того, вычеркнуть эпизод ирландского участия в Первой Мировой войне оказалось легко, придумав сагу об английском владычестве и конце того, что в Декларации независимости республиканцев 1919 г. названо «долгими веками безжалостной тирании» [1704] .

1704

K.B.Nowlan (ред.), «The Making of 1916» (Dublin, 1969), viii.

Само по себе это описание игнорирует прогресс, происходивший полвека после голода. В два раза увеличилось количество школ, было построено 3500 миль железных дорог, развивались службы здравоохранения и социального обеспечения, наблюдались улучшения в жилищном строительстве и обеспечении жильем, делались важные шаги в экономике, увеличивались возможности обогащения на аванпостах Британской империи.

Но ничто из этого не имело большого значения, поскольку оставались унизительные обиды и недовольство — особенно, из-за земли, образования и религии. Британские правительства пытались решить эти проблемы, помогая мелким фермерам, санкционируя школы с учащимися одного вероисповедания и отделяя ирландскую протестантскую церковь от государства.

Однако такие уступки не могли удовлетворить Ирландию. Проблема была не в том, что как только Гладстон находил ответ на ирландский вопрос, то ирландцы тут же меняли вопрос. Вопрос-то как раз оставался всегда одним и тем же — как избавиться от унии? Навязчивой идеей для ирландцев стала невыносимая трагедия утерянной свободы. Это было зло, которое отравляло каждую проблему и заражало любое решение.

За границей, а особенно в городских гетто Америки, где у жителей текла «зеленая кровь», это порождало «ожесточенный национализм» с лозунгами: «Купи динамит!», «Боже, освободи Ирландию!» [1705] На Британских островах проблема тревожила не только революционеров из тайных обществ (фениев), но и политиков, сторонников гомруля («Home Rule», самоуправления) в Вестминстере. Последние хотели, по словам Гладстона, промаршировать «через грабеж к расчленению империи» [1706] .

1705

D.H.Akenson, «The Irish in Ontario» (Montreal, 1984), 41.

1706

Magnus, «Gladstone», 300.